- Что ты делаешь?
Катя голову повернула, увидела Андрея в дверях и сразу отвернулась. Слёзы вытерла, не скрываясь. Какой смысл прятаться?
- Ухожу. Вещи собирала.
Андрей в каморку вошёл, и дверь за собой закрыл.
- Он что, с ума сошёл? Как он мог тебя уволить?
- Пал Олегыч меня не увольнял. Просто я ухожу. Мне нельзя остаться.
- Что за ерунда?
- Прекрати, Андрей. Мне больше нельзя оставаться здесь. Хочешь ещё больших неприятностей? Хочешь, чтобы нас с тобой в открытую в мошенничестве обвинили?
- Если ты уйдёшь, а всё откроется...
Катя кивнула.
- Да. Скажут, что я обокрала Ждановых и Воропаевых. Втёрлась к ним в доверие, а потом... - Катя широко улыбнулась и пальцами щёлкнула. Только улыбка почти тут же дрогнула, и глаза слезами наполнились. - Вот и постарайся сделать, чтобы никто не узнал.
Андрей рукой по столу провёл, обошёл его и перед Катей на корточки присел. Взял её за руку, голову опустил и губами к её пальцам прижался. Они показались ему слишком холодными и безжизненными.
- Прости меня, ладно? Я не хотел.
- Это уже не важно. Хотел, не хотел... Всё закончилось. Больше никаких игр в прятки, интриг, планов, фальшивых отчётов. Ничего.
- Не накручивай себя, - попросил Андрей. - Не надо так нервничать. Наверное, ты права, тебе даже спокойнее будет, если... ты пока не будешь работать в "Зималетто".
Катя смотрела на его склонённую голову, на тёмный затылок, и едва удержалась, чтобы его волос не коснуться.
- Пока?
- Конечно. Но когда всё устроится, я... - Он голову поднял и в глаза Кате посмотрел. - Я что-нибудь придумаю.
- Я не вернусь, Андрюш, - очень тихо проговорила она. - Я больше сюда не вернусь. Подпишу бумаги, верну вам компанию, когда Пал Олегыч попросит, и всё.
- Ты повторяешь: всё, всё. Зачем?
Она наклонилась к нему.
- Потому что всё.
Андрей моргнул, видимо, уловив в её голосе опасные нотки, после чего криво усмехнулся. И глаза опустил. Встал на колени, а руки на Катины колени положил. Широкие ладони двинулись наверх, а Катя вдруг с ужасом увидела, как её слеза прямо Жданову на руку упала. Она отвернулась, принялась слёзы вытирать, а Андрей её уговаривать взялся.
- Это всё нервы, понимаешь? Нервы, но ты успокоишься. Время пройдёт, и ты успокоишься. А хочешь, съезди куда-нибудь. Зачем в Москве-то сидеть? Куда ты хочешь?
- Тебе разве об этом сейчас нужно думать?
- А если я больше не могу ни о чём думать?
Она всё-таки дотронулась до него. Осторожно, едва-едва, кончиками пальцев его кожи на шее коснулась и руку отдёрнула.
- Между нами ничего не может быть, ты же понимаешь. Я сейчас уйду, и мы всё забудем. Никто не узнает. И ты будешь думать о "Зималетто". Ты же знаешь, что делать. Всё знаешь, каждый шаг. У тебя только один шанс. Больше нельзя ошибаться.
- Замолчи, - попросил он. - Ты понимаешь, что говоришь?
Катя слёзы вытерла, и отодвинуться попыталась.
- Всё я понимаю, - проговорила она отрывисто. - Именно поэтому и ухожу. И встань, Андрей. Вдруг войдёт кто... Кира, например.
Жданов за подлокотники её кресла схватился и развернул его.
- Так ты уходишь или бежишь?
- Это не важно. Для тебя точно не важно.
- Хватит за меня решать.
- Я хочу, чтобы ты думал о деле!
- Я тебя не отпускаю.
- Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?!
- Я тебя не отпускаю, - зло выдохнул он, а Катя в растерянности на него уставилась.
- А если я не хочу оставаться? Всё кончилось, Андрей. - Сглотнула. - Да и не было ничего. Ты сам это знаешь.
- Что значит, не было?
Кате всё-таки удалось оттолкнуть его руки, с кресла поднялась и осторожно мимо Жданова протиснулась. Рядом с ним находиться было невозможно, он то за руку её брал, то хватался за неё, а у Кати из-за этого сердце то скакало, то грозило остановиться раз и навсегда.
- Ты сам всё знаешь. Но всё ещё можно исправить. Ты единственный, кто может возглавить "Зималетто", Пал Олегыч в президентское кресло не сядет, если только пока. А потом что? Если не ты, значит Воропаев. А у него совсем другое отношение к компании, он в неё душу вкладывать не будет, а с "Зималетто" по-другому нельзя.
Жданов с пола поднялся и пересел в её кресло.
- Что значит, не было? - упрямо переспросил он, не слушая её деловые речи.
Катя остановилась, и на Андрея посмотрела в смятении. Расправила плечи, пыталась смелости набраться, прежде чем ему соврать. Кажется, она собирается сказать самую важную ложь в своей жизни.
- Андрей, я с самого начала знала, что ты меня обманываешь. Знала про ваш сговор с Малиновским, знала, что все эти подарки романтические он покупал, а ты мне их дарил. Я всё это знала.
Он застыл в скорбной позе, рука, что на столе лежала, в кулак сжалась, Катя про себя отметила, что это для него уже привычное дело.
- Как ты могла знать?
- Я знала. Тебе этого мало? Подслушала однажды...
- Почему не сказала?
Пожала плечами.
- Не знаю. Не нашла подходящего момента.
- И что?
- Да ничего, Андрей! Просто сейчас всё закончилось. Мы больше не будем врать друг другу.
Жданов голову повернул и Катин взгляд поймал.
- А когда мы друг другу врали?
Катя отвернулась от него, и себя руками за плечи обхватила. Андрей поднялся и к ней подошёл.
- Катя... Ты меня ненавидишь, да?
Она на воротник его пиджака смотрела, до боли в глазах вглядывалась.
- Нет.
- Нет?
Кажется, не поверил. Тогда Катя смелости набралась и прямо в глаза ему посмотрела.
- Нет, Андрей, я тебя не ненавижу. Я никогда не думала, что всё это всерьёз. Неприятно, конечно, что вы со мной так, но... Ты же знаешь, я не строю иллюзий, я всё знаю, и про себя, и про тебя. У меня не было никаких надежд, которые разбились из-за твоего поступка. И я также знаю, что сейчас самое время нам разойтись в разные стороны. Пока всё окончательно не сломалось.
Катя говорила ровным, спокойным голосом, и даже в глаза ему смотрела, а Андрей вдруг руку поднял и осторожно щеки её коснулся, и Пушкарёва дёрнулась, как от удара током. И всё спокойствие вмиг испарилось. Руку его оттолкнула, и посмотрела испуганно. А Жданов как будто доволен был. И в третий раз повторил:
- Я тебя не отпускаю.
Она отвернулась от него, заплакала, а Жданов обнял её и щекой к её волосам прижался.
- Ты же понимаешь, что это всё неправда. Может быть сначала так было, я... такой сволочью себя чувствовал. Но потом... Я не знаю, как бы я пережил всё это без тебя.
