Ознакомительная версия.
В таком вот приподнятом настроении ехала она на шикарной «тойоте», – впрочем, по понятиям Татьяны, и «запорожец» был шикарным автомобилем, если ее на нем везли, – а в багажнике лежала большая коробка с подарком для Анны Дмитриевны. Все обитатели дачи скинулись и решили подарить виновнице торжества сервиз, который вот уже несколько лет та видела в сладких грезах на полках своего чешского серванта. Сервиз был столовый, с массой предметов, назначение некоторых из их компании было известно только самой имениннице. И еще – был он белоснежный с рельефным краем и тонкой золотой полоской.
«Если посуда предназначается лишь для украшения дома, то тогда рисунок может быть и на донышке – пышный, богатый, – утверждала Анна Дмитриевна. – А если ею хотят пользоваться, то она должна служить изящным обрамлением тому, что лежит на ней». С мнением специалиста никто спорить, естественно, не стал.
Татьяна предвкушала радость милой старушки, и от этого ее душа пела. А еще рядом сидел красивый молодой человек – косая сажень в плечах, открытый взгляд серых глаз, чуть вьющиеся светлые волосы – ее сын, каждое мгновение жизни которого она помнила до мельчайших подробностей и могла вслух и мысленно вспоминать их несчетное число раз.
«Вот бы этот мерзкий тип увидел меня сейчас и позавидовал выпавшему на мою долю счастью!» – мстительно подумала Татьяна и с гордостью посмотрела на Павла. Он, словно почувствовав что-то, повернул к ней голову и подмигнул – заговорщически, словно была у них одна тайна на двоих. А разве нет?
Татьяна даже зажмурилась, так у нее стало легко и радостно на душе. Она не заметила, как «мерзкий тип» проводил их машину насупленным взглядом и в сердцах ударил кулаком по стволу ни в чем не повинной елки. Только вечером Гоша увидел, что в кровь сбил пальцы на правой руке.
Он так и не понял, почему прервались их отношения с Татьяной. Как ни ломал голову, не мог сообразить, почему она так неожиданно и демонстративно перестала обращать на него внимание. А он даже стал склоняться к тому, чтобы… Впрочем, об этом «чтобы» ему даже вспоминать было больно.
А сейчас все наконец-то разъяснилось. Робкая застенчивая Танюша, оказывается, вертела им, как хотела. Нет, она была не безмозглой курицей, как изображала, вызывая у него желание опекать и руководить, а орлом-стервятником, способным урвать все, что плохо лежит. Ему мозги пудрила, а у самой вон какой хахаль имеется! Здоровенный бугай и при деньгах, если судить по тачке. И самое главное – молодой!
Как это его Дарья не учуяла подвоха? Вроде бы девица толковая, в облаках не витает. «Женись да женись, а то уведут из-под носа», – твердила как заведенная. Не увели, его самого оставили с носом. Никогда еще Гоша не чувствовал себя таким униженным…
Так и стоял он столбом посреди участка, когда его за рукав тенниски дернул друг Василий:
– Эй, очнись! Вон Ирка сквозь бузину продирается. Не иначе как на торжество звать собирается. Что делать-то будем?
– Ты как знаешь, а я на их территорию ни ногой! Вот где они у меня все. – И он рубанул ребром ладони по шее. – Все из себя такие воспитанные, благопристойные, ругнуться от души при них – ни боже мой, чуть в обморок не падают. А как присмотреться, так лицемеры, каких поискать…
Пока Гоша произносил прочувствованную тираду, Ирина пересекла демаркационную линию между двумя участками и остановилась, чтобы отодрать колючки череды со своих светлых брючек.
– Гони ее в шею! – потребовал Гоша и быстрым шагом направился к машине.
– Куда это он? – удивленно спросила Ирина, подходя к растерянному Василичу. – А мы тут как раз вас на небольшой семейный праздник пригласить хотим. У нашей Анны Дмитриевны день рождения. Придете?
Василич мотнул головой.
– Не-а. У нас тут дела непредвиденные нарисовались, – буркнул он, глядя в землю.
– А может, передумаете?.. – умоляюще протянула Ирина, сделав красиво подведенные брови домиком.
– Исключено, – сказал, как отрезал, верный «балтиец», теперь глядя куда-то вдаль. Он не знал, что за кошка пробежала между Гошей и Татьяной, но все равно был на стороне друга.
Ирина потопталась возле него и отправилась восвояси несолоно хлебавши. «Что случилось? – недоумевала она. – Так все хорошо поначалу складывалось». Они с Людкой даже распланировали жизнь «молодых» на много лет вперед – и вдруг такой облом! Так, кажется, сейчас принято говорить у молодежи…
Повеселились в тот день на славу, не съели и половины того, что было наготовлено, хотя от одного только вида яств на столе текли слюнки. Заполонили все вазы, крынки и банки букетами астр, гладиолусов и георгин. Перепели все песни – от «По Дону гуляет казак молодой» до «Этот День Победы порохом пропах». Кое-кто помоложе оборвал себя лихой пляской, а Сева с супругой изобразили нечто весьма похожее на вальс-бостон, хотя высокие каблуки партнерши застревали в нестриженой траве перед террасой. Да тут еще и Мотя разлеглась на боку, вытянув лапы во всю длину и положив морду на тарелку, полную всякой съедобной всячины. На ее мощной шее в густой шерсти поблескивала цепь.
Очумевшая от вина, сытной еды, шума и суеты, Татьяна в изнеможении покачивалась в гамаке и наблюдала за одной парочкой. Нинуля с преувеличенным восхищением взирала на Пашу, который, помогая себе мимикой и жестами, весьма живописно изображал извержение вулкана. Нина приехала одна, оставив Димасика отсыпаться дома после командировки. «Эх, какая прекрасная пара могла бы получиться, – вздыхала Татьяна, глядя на молодых людей. – И мы бы с Иркой тогда породнились». Но ее сын и дочь ближайшей подруги дальше приятельских отношений идти никак не желали. «А если их ненавязчиво подтолкнуть? Вот родился бы у меня от них внучек, тогда бы я обрела статус бабушки и моя жизнь наполнилась бы новым смыслом. Да и Ирка была бы не против…»
Однако, когда она поделилась своими размышлениями с подошедшей подругой, та быстренько отрезвила ее.
– Не приведи господь! Два лидера в одной семье – да что хорошего может выйти из такого союза! – воскликнула Ирина, останавливаясь перед ней с куском яблочного пирога в руке. – А тебе пока стоит больше подумать о своей личной жизни. Наши с тобой отпрыски сами себе дорогу пробьют, за них не волнуйся, – осторожно продолжила она и выжидательно посмотрела на Татьяну.
Та поникла головой и еле слышно произнесла:
– Не надо больше об этом, ладно? Все кончено, – и вдруг вскочила, изображая радостное оживление. – Пойдем-ка лучше к гостям!
«Кому лучше?» – подумала Ирина, но спросить не решилась.
А наутро стало ясно, что Татьяна сказала правду: действительно, между ней и Гошей все было кончено. Тропинка, что они общими усилиями протоптали с одного участка на другой, оказалась перегорожена. Между врытыми в землю столбами была натянута металлическая сетка, именуемая рабицей.
Ознакомительная версия.
