– Тетя Бет, – обратилась я к ней. Она остановилась и повернулась ко мне.
– В чем дело?
– Как ты могла рассчитать миссис Бостон? – спросила я. – Какое у тебя на это право? – В моем голосе прозвучали стальные нотки.
– Как я могла… какие у меня права? – переспросила она, заикаясь. Ее взгляд стал жестким и холодным, как кристаллики льда. – Ты что, слепая? Посмотри на все это! Ты не поверишь, сколько грязи и жира, пыли и сажи я обнаружила в этих шкафах. Все здесь необходимо промыть и продезинфицировать. Не думаю, что здесь когда-либо такое проделывали. Я возьму это на себя, прежде чем мы наймем новую прислугу. Я собираюсь передвинуть каждый шкаф, каждую полку и простерилизовать всю посуду и столовое серебро.
– Это неправда! У миссис Бостон всегда все было чисто. Мы любим миссис Бостон! Она была с нами… вечно. Ты должна послать за ней, – настаивала я.
– Послать за ней?
Она засмеялась своим высоким голосом, как будто я предложила какую-то чепуху. Затем ее взгляд перешел на Джефферсона, и ее лицо скривилось от отвращения. Она быстро встала и в гневе подошла к нам.
– Чем он занимался? Как он мог так испачкаться? Почему ты привела его в дом в таком виде! Посмотри на его ноги! Я уже говорила вам обоим: всегда снимайте обувь перед тем, как войти в дом. Вы что, не знаете, что микробы прилипают к вашей обуви? Вы не понимаете, что близнецы болеют, и они очень восприимчивы к микробам? Быстро, – она схватила Джефферсона за правый локоть, – снимай все грязное и сложи здесь, в углу, – велела она.
Джефферсон заревел и попытался вырваться, но когда она была в гневе, у нее появлялась необыкновенная сила. Ее костлявые пальцы вцепились в руку Джефферсона как железные тиски. Джефферсон упал на пол, вопя и брыкаясь.
– Оставь его! – закричала я.
– Тогда отведи его в ванную на первом этаже и вычисти его, – приказала она, в ненависти скривив рот. – Не вздумай отвести его наверх в таком виде! Не добавляй мне работы! А сейчас я займусь прихожей и полами.
Она наклонилась и одним движением сорвала с ног Джефферсона его ботинки.
– Ну, – скомандовала она.
– Идем, Джефферсон, – сказала я. – Она сумасшедшая!
Я взяла его на руки и поспешила уйти из кухни.
– Отнеси его прямо в ванную! – прокричала она вслед, но я ее не слушала.
Я быстро поднялась по ступенькам и отнесла его в свою комнату, захлопнув за собой дверь. В комнате я перевела дыхание. Джефферсон тяжело дышал, пытаясь подавить рыдания.
– Все хорошо, Джефферсон, – успокаивала я брата. – Она не тронет тебя. Я сделаю тебе теплую ванну, а потом поговорю с дядей Филипом, – пообещала я.
Джефферсон прижал свои маленькие кулачки к глазам и вытер последние слезинки. Его лицо было перемазано грязью, и он даже не пытался сопротивляться купанию в ванне. Горе, печаль и страх – все вместе обрушившись на него, превратили Джефферсона в жалкого, беззащитного малыша. Как он теперь отличался от того мальчишки, который едва мог дождаться утра, чтобы ворваться ко мне в комнату, которого трудно было чем-нибудь расстроить. Видя его в таком состоянии, во мне закипела злость. У меня больше не было времени и сил жалеть саму себя. Я решительно не хотела, чтобы Джефферсону причиняли хоть какую-то боль. Я сказала ему, чтобы он лег и вздремнул, а сама пошла искать дядю Филипа.
Тетя Бет выскребла прихожую, как и обещала, и теперь прихожая была покрыта газетами. Я прошагала прямо по газетам и заспешила прочь. Но как только я начала опускаться по ступенькам, подъехал дядя Филип.
– Тетя Бет уволила миссис Бостон! – закричала я, когда он вышел из машины. – И она ужасно придирается ко мне и Джефферсону.
– В чем дело? Придирается к тебе? – переспросил он, подойдя ко мне. – О, нет, Кристи!» Она не хотела придираться к тебе. – Он обнял меня за плечи. – Она просто нервничает и расстроена, что близнецы заболели. Она всегда становится такой, когда они болеют.
– Она уволила миссис Бостон, – простонала я. – И миссис Бостон уехала.
– Ну, возможно, это и к лучшему. Тетя Бет теперь хозяйка дома, и прислуга должна ладить с ней. Миссис Бостон привыкла вести себя по-своему, и, кроме того, ей давно уже пора на пенсию, – ответил он.
– Миссис Бостон не старая, и она не мешала тете Бет. Миссис Бостон была частью моей семьи, – настаивала я.
– Мне жаль, – сказал он. – Но если тетя Бет и миссис Бостон не в восторге друг от друга, то какой смысл продолжать все это? Все к лучшему, поверь, – повторил он и улыбнулся.
– Нет, – я отстранилась от него. – Тетя Бет только все усложняет! Мы с Джефферсоном не выйдем из моей комнаты, пока она не извинится за то, что накричала на него и напугала до смерти.
Я бросилась назад в дом и поднялась в свою комнату. Джефферсон дремал, устав от нервного потрясения. Я села, глядя на него, на его маленькое спящее личико. Временами он постанывал во сне, возможно, из-за того, что ему пригрезилась тетя Бет. Спустя час в мою дверь тихонько постучались.
– Войдите, – сказала я, и дядя Филип открыл дверь. Он нес поднос с двумя тарелками супа, бутербродами и двумя стаканами молока.
– Бетти Энн прислала все это вам, – произнес он и кивнул на Джефферсона, который все еще спал. – Как он?
– Его опустошили все эти события, – холодно ответила я.
– Бетти Энн сожалеет о случившемся, – сказал он, ставя поднос на письменный стол. – Она не хотела никого расстраивать. Я думаю, она просто перенервничала из-за близнецов. Все будет хорошо. Вот увидишь, – пообещал он.
– Вряд ли, – сухо ответила я. – Она не имела права увольнять миссис Бостон.
– Давай подождем, – попросил он. – Когда все успокоится, мы трезво обговорим все это как взрослые люди, хорошо? – Он отвел свой взгляд от меня. – Я уверен, мы сможем решить наши проблемы, когда близнецы будут здоровы. Это нелегко, Кристи. Мы все должны научиться сосуществовать в мире. Я знаю, что вам это сложнее, – сочувственно добавил он.
Я пристально посмотрела в его голубые глаза. Сейчас он говорил так, как должен говорить заботливый дядя. Я хотела сказать ему: «Да, для нас это труднее. Мы потеряли родителей, а тетя Бет жалкая замена мамы. Она никогда не сможет быть для нас мамой».
– Эти работы по восстановлению отеля занимают все мои мысли и время, но я обещаю, что скоро посвящу себя вам и приму часть обязанностей Бетти Энн. Между нами, – добавил он, понизив голос, почти перейдя на шепот, – думаю, что у нее их слишком много. Она так подавлена болезнью близнецов и всем прочим… Ну, она не такая женщина, какой была Дон. Ты уже взрослая, и я могу говорить с тобой, надеясь, что ты поймешь, – сказал он.
Теперь он стал таким доверительным, открытым и относился ко мне как ко взрослой. И я хотела его спросить, за что он вымаливал прощение у могилы моей мамы, но боялась открыть ему, что тоже была там и услышала его сокровенные мысли.
