– Вы ведь, наверное, знаете, как там играют? – спросила она Этьенна почему-то вмиг охрипшим голосом.
– В общем, я знаю вполне достаточно, чтобы бывать там, – дружелюбно отозвался он.
– Какая игра самая простая, чтобы я могла научиться?
– Рулетка.
– Мне хотелось бы что-нибудь о ней узнать, – прошептала Элен, набравшись мужества. – Сказать по правде, я в жизни в казино не бывала.
– Нет проблем! К тому времени как я сделаю вам прическу, вы узнаете все, что положено знать о рулетке.
Ставки были сделаны, и Элен оглядела стол. На зеленом сукне, словно миниатюрные небоскребы, возвышались горки разноцветных фишек. Каждая фишка имела цену от пяти франков и выше. По ее приблизительным подсчетам, на столе лежало целое состояние.
Осторожно наклонившись вперед, Элен поставила свою фишку на черный квадрат, и быстро отдернула руку. Этьенн довольно подробно рассказал ей об игре, чтобы не чувствовать себя растерянной. «Ставьте на красное или черное, – наставлял он, – и забудьте о цифрах». Так как колесо перед этим остановилось на красном, сейчас у нее были все основания полагать, что настал черед черного.
Крупье крутанул колесо, и нарядная публика поспешно сделала последние ставки.
– Ставки сделаны! – провозгласил крупье.
И тотчас шарик, что решал судьбу собравшихся здесь игроков, с бешеной скоростью понесся по вращающемуся кругу. Он даже несколько раз подпрыгнул.
Напряжение вокруг стола стало ощутимым. Глаза почтенных матрон были похожи на глаза орлиц, зрачки их расширились и сверкали подобно бриллиантам на их шеях. Юная блондинка, висевшая на руке старого толстого немца, без конца, вытиравшего пот со лба, приплясывала от возбуждения. Высокий пожилой джентльмен наблюдал за шариком совершенно бесстрастно, но его пальцы нервно теребили швы на брюках.
И вот колесо замедлило ход. Игроки затаили дыхание, дамы поджали накрашенные губы и запахнули норковые манто плотнее. Наконец шарик описал последний круг. Элен намеревалась выиграть. Он должен остановиться на черном!
Но это ей только показалось. Непослушный шарик немного покачался перед черным гнездом и скатился в красное, помеченное цифрой тридцать четыре.
Крупье лопаточкой сгреб фишки.
Элен горестно вздохнула. Ее единственная фишка попала в общую кучу. Не то чтобы она надеялась выиграть – скорее, просто поддалась всеобщему возбуждению.
– Ты выиграла? – спросил Жак, оттащив ее в сторону. Элен печально покачала головой:
– Я играла пять раз и все пять проиграла. – Разжав кулак, она показала оставшиеся фишки.
Жак сочувственно поцокал языком.
– Бедная принцесса. Много проиграла?
– Двадцать пять франков.
– Позор! – Жак со смехом погрозил Элен пальцем. – Такая богатая девушка просто обязана рисковать. Тебе надо было играть не в общем зале, а в зале для избранных, где делают солидные ставки.
– Царица там?
– Нет, она в американском зале, – усмехнулся он. – Играет в блэкджек, ругается по-русски и рвет на груди рубашку.
– Могу себе представить, – улыбнулась Элен.
– Пойдем теперь со мной. Может, повезет.
– Лучше уж я останусь здесь.
Жак поднял руку со скрещенными пальцами.
– Желаю удачи.
Элен снова подошла к столу рулетки, но все ставки были уже сделаны.
Вздохнув, она обменяла фишки на деньги и, спустившись по широкой лестнице, оказалась перед дверью ночного клуба. Постояв в нерешительности, она отправилась в чайную комнату, где ее немедленно усадили за самый лучший столик.
– Мятный чай, пожалуйста, – попросила Элен официанта.
Спустя какое-то время острый запах мяты уже щекотал ей ноздри: из тонкой чашки белого фарфора, клубясь, поднимался пар. Она и представить себе не могла, что сама судьба привела ее в этот вечер в чайную комнату и благосклонно ей улыбнулась.
– Вы сидите здесь уже больше часа, – услышала она приятный мужской голос.
Элен поставила на блюдце третью чашку чая и присмотрелась повнимательнее. Ей показалось, что она уже где-то видела этого мужчину. И все же никак не могла вспомнить, кто он такой. Скорее всего, англичанин. Только в Англии так безукоризненно шьют смокинги. Ее догадка оказалась правильной: когда он заговорил на французском, акцент безошибочно выдал в нем англичанина, принадлежащего к высшим слоям общества.
– К сожалению, я не слишком охоча до игры, – улыбнулась Элен.
– Я тоже. Еле-еле улизнул от своих друзей. А вы с кем пришли?
– Тоже с друзьями, – рассмеялась Элен. – Играют где-то там, наверху.
– Вы не возражаете, если я составлю вам компанию? – Элен просияла от такой перспективы.
– Я буду только рада. Пожалуйста… – Она указала на место напротив.
Взяв со стола свою чашку, он непринужденно опустился на предложенный ею стул. Только сейчас Элен заметила, какой он высокий. На нее пахнуло дорогим одеколоном. Она исподтишка окинула его взглядом: правильные черты лица, густые каштановые волосы тщательно уложены, а карие глаза лучатся мягким, теплым светом.
Элен внезапно вспомнила, где они впервые встретились. Там, в галерее Лихтенштейна, когда Одиль Жоли только-только «открыла» ее. Его звали Найджел Сомерсет.
За полчаса разговора они вновь познакомились друг с другом. Она узнала, что он живет в Лондоне, иногда в английской провинции и временами проводит праздничные и отпускные дни на континенте. Найджел говорил о себе так просто и без каких-либо претензий, что она без труда представила себе его загородный дом. Наверняка какой-нибудь привлекательный своей необычностью английский коттедж.
Элен также выяснила, что Сомерсет занимается семейным бизнесом, о предмете которого он не упомянул. Значит, он отнюдь не богатый бездельник. Что ж, это еще интереснее.
Ей была небезынтересна и его личная жизнь. В разговоре он не упомянул ни о жене, ни о детях, поэтому Элен пришла к заключению, что он не женат. К тому же кольца на пальце не было. Кроме того, что родители его живы, он ничего о них не сказал. А в Монте-Карло Найджел приехал с друзьями – они пригласили его в круиз на яхте.
Все это выяснилось в первые двадцать минут, а потом он незаметно стал расспрашивать о ней самой. Она уже давно не беседовала ни с кем с таким удовольствием. Найджел Сомерсет был хорошим слушателем, а такие люди встречаются редко. Она легко открылась ему: было в нем что-то такое, что действовало на нее умиротворяюще. Он заказал еще один чайник, на сей раз какой-то странной смеси. Впрочем, ему виднее, ведь он был англичанином, а уж англичане-то знают толк в этом деле! Затем он как-то невзначай поинтересовался, есть ли у нее муж, и она поведала ему, что стала вдовой Станислава Ковальского. В ответ он даже бровью не повел. Напротив, с пониманием кивнул, заметив, что слушал Станислава дважды в «Альберт-Холле». Он был о нем очень высокого мнения и как о человеке, и как о пианисте. Неожиданно для самой себя Элен начала рассказывать ему о «Ле Мод» и заметила в его глазах неподдельней интерес.
