Тогда он по-мальчишески ухмыльнулся.
— У твоей маленькой сестренки нет никаких предрассудков по поводу задаваемых вопросов… гораздо меньше, чем у ее сестры с косами.
— Она тебя рассердила? — обеспокоенно спросила Ли.
— Нет. Если бы это было так, я просто отказался бы отвечать.
Ли могла себе это представить. По всей вероятности, он снова спрятался бы за барьером холодной замкнутости и отчужденности.
Руис забрал у Ли бокал и поставил его на стеклянную крышку шкафчика для коктейлей. — Пойдем сядем, — и подвел ее к мягкому креслу, а сам остался стоять. Потом, улыбнувшись, спросил:
— С чего же мне начать, как ты думаешь?
— Ну, может быть… — Она замолчала, потом спросила, все еще неуверенно:
— Как умерли твои родители? — И быстро добавила:
— Правда, ты уже однажды упоминал об этом.
— Да, сказал он. — Чтобы как-то сгладить неловкость Ли, Руис улыбнулся и напомнил о мадам Жеронимо. Потом перешел на разговор о родителях:
— Моя мать умерла, когда я родился, а отец через несколько лет. Он погиб во время верховой езды — несчастный случай.
— И тебя вырастили бабушка с дедом? Он кивнул.
— Наверное, я был для них слишком чрезмерной нагрузкой. Я думаю, что был довольно… бешеным. — Он слегка улыбнулся, когда говорил это, и Ли засмеялась.
— Не могу себе вообразить тебя таким.
— А я думаю, что это было именно так, — суховато признался он. — Мы мексиканцы испанского происхождения и, вероятно, как говорят в мире, очень легко возбуждаемся, гораздо более подвержены эмоциям, чем люди других национальностей. — Ничуть не смущаясь он пожал плечами. — Это принимается как должное. Мои… слабости не беспокоили их, пока они были в разумных пределах. — Лицо его стало серьезным. — Они воспрепятствовали, когда я выразил желание жениться на одной из них.
— Понимаю.
— Ты так думаешь? — Он с некоторой насмешкой наблюдал, как Ли отвела взгляд. — Ее звали Мерседес Ластро… — добавил Руис через мгновение. Танцовщица в третьеразрядном кабаре. — Тогда Ли подняла взгляд и заметила мелькнувшую в его глазах горькую усмешку, но казалось, что усмешка была против него самого. — Несмотря на всю мою так называемую опытность, она была опытнее меня. И казалось, все видели ее насквозь, кроме меня, и мне было объявлено, что я не должен на ней жениться. Я решил по-другому и покинул Карастрано. Я знал, что это будет означать, и готов был идти до конца. Мерседес, как оказалось, была к этому не готова, — сухо добавил он. — Я считал, что она спокойно отнеслась к новости о том, что мы ничего не получим из Карастрано.
— И она не пошла с тобой? — осторожно спросила Ли. Теперь все выглядело совсем по-другому. Раньше она думала, что он мог быть несовершеннолетним и простой отказ в разрешении женитьбы мог помешать им.
— Она не дошла, — с иронией сказал Руис. — Я вышел купить цветы для венчания. Когда же вернулся, ее не было. Оказалось, что она собиралась выйти замуж за Карастрано и богатство моего деда, ей вовсе не нужен был Руис Алдорет. — Он пожал плечами, сделал рукой презрительный жест. — В том возрасте все воспринималось слишком серьезно. Она все еще была мне нужна, но я ее и ненавидел и винил деда за его отказ принять ее в Карастрано. Я больше не желал иметь ничего общего ни с кем… Я даже покинул страну и уехал в Англию, к родителям моей матери. Выяснилось, что там тоже была напряженная обстановка, когда мои родители женились… они не хотели, чтобы их дочь выходила замуж за иностранца… но она пошла против их желания и сделала это. В них все еще была жива горечь, и они были рады принять меня, так как это могло быть болезненным ударом по Алдоретам из Карастрано. Они взяли меня в Мередит, а что произошло дальше, ты знаешь, — пожав плечами закончил он.
Ли кивнула. Да, она знала, что произошло. Бедный одинокий мальчик с разбитым сердцем, обвиняющий одновременно и девушку, которую он любил и которая его предала, и деда, бывшего достаточно мудрым, чтобы понять ее и отказаться принимать ее как будущую хозяйку Карастрано. Часто случается так, что человек ненавидит именно того, кто пытался действовать для его же блага. Возможно, к тому же, что старый дон Диего вел себя слишком самоуверенно и нетерпимо. На портрете его лицо говорило о несгибаемой гордости, которой было бы вполне достаточно, чтобы заставить Руиса уйти из дома, несмотря даже на всю его любовь к Карастрано, уехать далеко-далеко к неизвестным родственникам в Англию. Возможно, он думал, что никогда не вернется, постоянно заставляя себя забыть дом, который он, очевидно, любил больше всего на свете, стараясь в то же время оградить себя от всех эмоций, потому что одна женщина причинила ему боль. Эта защита тоже оказалась не совсем успешной. Возвращение Карастрано после всех этих лет, видимо, послужило сокрушающим ударом для возведенных им барьеров, Ли сама наблюдала, как все это происходило, не совсем понимая, что это происходило… или, по крайней мере, она видела, что происходило, но не совсем понимала. Их договор, который они сначала заключили так хладнокровно и который казался ужасным и отвратительным, как-то изменился из-за ее нахального требования, чтобы он притворялся влюбленным в нее перед ее родными, и наконец стал еще более удивительным, когда он поцеловал Ли в холле ее дома. Теперь же казалось, что вся его старая горечь упала с него, как старый плащ, и он был готов начать новую жизнь, возможно, и полюбить снова.
Это, вероятно, и случится, когда он объявит конец их деловому браку. При этой мысли Ли бессознательно нахмурилась и удивилась, почему она вызывает у нее такое неприятное чувство. В конце концов, они оба с самого начала согласились, что это будет исключительно деловое соглашение, хотя несколько поцелуев, быть может, и скрасили его. И не ей что-то менять, да и вообще она понятия не имеет, с чего бы ей желать перемен.
Или имеет? Одна неудавшаяся любовь, и с нее вполне достаточно. Наверняка она не настолько глупа, чтобы…?
Руис пальцем провел по ее переносице.
— Ты нахмурилась. Что тебя так расстроило? Может, моя грустная история?
— Да, я хотела сказать, я сочувствую тебе… из-за того, как все получилось, — несвязно проговорила Ли.
— Не стоит. Все это произошло очень давно. А сейчас…
Руис с улыбкой протянул ей руку, так как в этот момент прозвучал мелодично гонг.
— Пойдем ужинать?
Ли быстро поднялась, и хотя внешне она была спокойна, мысль, что скоро все должно кончиться, пугала ее. Она хотела разобраться в своих чувствах к Руису и не могла. Между ними стоял договор, и она не могла переступить через него.
