— Ну что ж, хоть какая-то польза от всей этой истории. Скотт иронически поднял одну бровь.
— Я только что понял, что не смогу писать, если в моей жизни не будет достаточного количества всяких стрессов, а ты радуешься? Ничего себе!
— Все лучше, чем оказаться не в состоянии писать вообще, ты так не думаешь?
— Не уверен. Если всякий раз, чтобы придумать сюжет для новой книги, мне придется пройти через что-то наподобие того ада, в котором я прожил последние двадцать четыре часа, возможно, я предпочту бросить все к чертям и удалиться на покой.
— Бросить все?! Никогда не писать больше?! О нет, только не это! Я обожаю твои книги! Нет, ты просто обязан писать!
— Ты говоришь в точности как мой литагент. — Скотт покачал головой, с трудом сдерживая ликование, которое рвалось наружу, грозя в любую минуту перелиться через край. — И хотя я люблю лесть ничуть не меньше моих собратьев по перу, однако сейчас у меня есть дела поважнее, чем выслушивать комплименты восторженных поклонниц. Для начала придется извиниться перед племянницей за то, что так сорвался на нее, а потом позвонить сестре и сообщить, что Хлоя нашлась.
— Хочешь, вернемся домой вместе? — предложила Эллисон.
Скотту вдруг представилось, как они вместе бредут по берегу и рука Элли покоится в его руке. Как невинно… и вместе с тем так соблазнительно. Чувствуя, что чувства его потихоньку выходят из-под контроля, Скотт поглубже сунул руки в карманы брюк.
— Да нет, — промямлил он, — не стоит…
— Пошли, — бросила Элли, подхватив его под руку. Подумав, что ведет себя глупо, Скотт молча позволил ей увлечь себя за собой. Вынырнув из-под деревьев, они тут же оказались на самом солнцепеке и торопливо зашагали к дому.
Скотт задержался внизу ровно настолько, чтобы позвонить сестре и успокоить ее, что Хлоя наконец нашлась. Поразмыслив, он решил, что, прежде чем приняться уговаривать племянницу вернуть домой, к матери, ему стоит спокойно поговорить с ней еще раз. Разговор предстоял нелегкий. Тяжело вздохнув, Скотт поднялся наверх и осторожно приоткрыл дверь в свою комнату.
— Дядя Скотт? — Хлоя сидела на диване — волосы растрепаны, шелковый брючный костюм безнадежно измят, макияж размазан по щекам так, что девочка смахивала на зареванного клоуна.
— Привет, малышка. — Не зная, что сказать, Скотт плотно прикрыл за собой дверь, а потом присел возле Хлои и протянул к ней руки. Девочка, захлюпав носом, бросилась ему на шею и разразилась слезами.
— Прости! — рыдала она. — Теперь ты возненавидишь меня, да?
— Ни за что! — Скотт ласково погладил ее по волосам. — Никогда в жизни!
— Но ты так кричал на меня!
— Знаю, и, поверь, мне очень жаль. Я просто… перепугался, понимаешь? Я всю ночь не спал… все гадал, где ты. Ты хоть представляешь, какие мысли лезли мне в голову? Одна другой страшнее. И тут появляешься ты — свеженькая, выспавшаяся и раскрашенная, как ирокез перед боем. Скажи спасибо, что я тебя еще не придушил!
— Значит, ты беспокоился обо мне?
— И твоя мама тоже очень волновалась.
— Странно, что она вообще заметила мое отсутствие! — дернула плечиком Хлоя.
— А ну посмотри мне в глаза! — Отодвинувшись, Скотт взял руки племянницы в свои. — Я знаю, что Диана не самая примерная на свете мать, но она делает все, что в ее силах, поверь. И другие родители тоже. У нее ведь есть и другие проблемы, кроме твоих, не забывай. И хотя она бывает несколько эгоистична, но она любит тебя, Хлоя. И эта твоя выходка больно ранила ее.
— Ты ведь не собираешься заставить меня вернуться домой?
— Придется.
— Но почему?! — возмутилась Хлоя. — Почему я не могу жить с тобой? Я не доставлю тебе никаких проблем, обещаю!
— Ну, для начала — я ведь сейчас не дома, а в Галвестоне.
— Но это ведь ненадолго?
— До конца месяца.
— О… — Плечи Хлои уныло поникли. — А тебе обязательно так долго тут торчать?
Скотт с трудом подавил в себе желание бросить все и вернуться домой. Но ведь желание писать только-только проснулось в нем, он уже чувствовал, как оно рвется наружу.
— Боюсь, обязательно, — вздохнул Скотт.
— Тогда позволь мне остаться с тобой.
— Хлоя, это невозможно. Будь сейчас лето, когда в школе каникулы, другое дело.
— Подумаешь! — фыркнула девочка. — К твоему сведению, мама вечно срывает меня с занятий — то ей придет охота слетать в Аспен покататься на лыжах, то она мчится в Лос-Анджелес за покупками вместе с приятельницами и тащит меня с собой!
Скотт ошеломленно отодвинулся.
— Вот так номер!
— Дядя Скотт, позволь мне остаться! А домашние задания я буду отправлять по электронной почте. Ты даже не представляешь, какой ад у нас сейчас дома! Мама подцепила очередного придурка и носится с ним как дурак с писаной торбой. Только и слышно: Ральф то, Ральф се. Но этот ее драгоценный Ральф, простите, женат. Господи, как она может? Если хочешь знать, — убийственно серьезным, совершенно взрослым тоном заявила Хлоя, — то, по-моему, маму срочно нужно показать психотерапевту.
— Ну да. Или сразу уж отправить на лоботомию, — криво усмехнулся Скотт, и Хлоя наконец улыбнулась.
— Согласна. — Но тут в глазах ее вновь вспыхнула тревога. — Так я могу пока побыть с тобой? Ну хотя бы то время, пока там крутится этот Ральф?
Скотт тяжело вздохнул.
— Ладно, я поговорю с твоей матерью. Но учти: я ничего не обещаю…
— Ой, дядя Скотт, спасибо! Спасибо! — Хлоя с визгом кинулась ему на шею. — Ты самый лучший дядя на свете!
Скотт вышел из комнаты и отправился на поиски Эллисон. Он обнаружил ее в музыкальном салоне.
Отозвав Эллисон в сторону, Скотт поинтересовался, не найдется ли у них комнаты. Как оказалось, один из номеров будет свободен еще по крайней мере две недели.
Кивнув, Скотт вернулся в офис и занялся тем, что попытался внутренне собраться для предстоящего разговора с сестрой. Наверняка Диана примется разыгрывать из себя героиню очередной мыльной оперы, угрюмо решил он про себя. И не ошибся. Только воспоминание о том, как близки они были в детстве, помогло ему взять себя в руки и не сорваться. Долгий и тяжелый разговор длился почти час. Где-то на середине в комнату осторожно поскреблась Хлоя. Она успела переодеться. Ярко-алый брючный костюм исчез, и теперь, в потертых шортах, футболке с эмблемой Нового Орлеана, бейсболке и с волосами, туго стянутыми резинкой, Хлоя наконец стала похожа на себя. Она принялась расхаживать возле окна, нервно грызя ногти и не упуская ни слова из их разговора. В конце концов Скотт бросил трубку, и из груди у него вырвался долгий вздох. Чувствовал он себя так, словно его пропустили через мясорубку.
