Но именно так люди реагируют на травмы. Все увеличивается, становится больше и страшнее, чем есть на самом деле.
Подвал на самом деле размером с комнату, возможно, от трех до четырех метров в длину.
Автоматический свет освещает темно-серые стены и пол. В углу нет цепей. Папа, наверное, избавился от них. Их место занимает уборная.
Кроме этого, подвал пуст. Ни стены, ни пол не были отремонтированы; они выглядят точно так, как я их помню.
Хотя сейчас здесь чисто и нет запаха мочи и рвоты.
Воздух содержит запах остаточной влажности и сигарет. Кто спускается сюда покурить?
— Что-нибудь возвращается?
Вопрос Эйдена отвлекает меня от наблюдений.
Я качаю головой и захожу внутрь. Дверь закрывается.
Стоя посередине, я внимательно изучаю свое окружение, пытаясь запечатлеть что-нибудь в памяти. Это место переполнено воспоминаниями, но это не все, чем они являются для меня. Это драгоценные частички моего детства. Я была неполноценна с тех пор, как стерла их.
Эйден отпускает мою руку, и я чувствую пустоту прежде, чем успеваю ее увидеть. Он целеустремленно шагает в угол и останавливается перед стеной.
Дрожь пробегает у меня по спине и проникает в душу.
Даже несмотря на то, что он смотрит в сторону, я почти вижу маленького мальчика, прикованного цепью к углу, голодного, жаждущего и истекающего кровью.
Боже. Не думаю, что смогу это сделать. Меня так и подмывает схватить его и убежать отсюда.
Я хочу защитить его.
На самом деле, я хотела защитить его с того самого момента, как впервые увидела.
Подхожу к нему на нетвердых ногах и обнимаю его сзади за талию.
Его тепло проникает прямо в мое испорченное сердце. Я кладу щеку на его напряженную спину, полную рубцов и шрамов. На сильную спину, которая никогда не сгибалась.
Приступ слез почти берет верх. Если я поддамся этому и этим разрушительным эмоциям, то буду рыдать до воскресенья.
Я не стану той девушкой.
Я стану семилетней Эльзой, которая принесла Эйдену еду и убедилась, что с ним все в порядке.
Я стану сильной.
— Мы можем это сделать, Эйден. Мы многим обязаны себе.
Его рука обхватывает мою.
— Мне все равно, пока ты со мной.
Мы на мгновение замолкаем. Он не двигается, чтобы обернуться, и я не пытаюсь отстраниться от него.
— Расскажи мне, что случилось той ночью, — бормочу я.
— Той ночью?
— В ночь пожара. В ту ночь, когда я потеряла тебя. — я прерывисто выдыхаю. — Я хочу услышать это от тебя.
Глава 28
Эйден
Прошлое
Эльза не появилась.
Я ждал весь день, но ее и след простыл.
Цепи звенят у меня за спиной, когда я прохаживаюсь по подвалу.
Я смотрю на стрелу, которую она нарисовала на руке, но она начинает исчезать. Я хочу сохранить ее. Каждый раз, видя ее, я вспоминаю сосредоточенное выражение ее лица, когда она рисовала. Морщинка между ее бровями. Подергивание ее носа.
Может, она больше не придет.
Может, красная женщина причинила ей боль.
Я спасу тебя. Ее мягкий голос эхом отдается в моей голове. Я обещаю.
Я ускоряю шаг. Она обещала не оставлять меня здесь, и я знаю, что она этого не сделает.
Я сажусь обратно, мой взгляд прикован к двери.
Рана болит, и мне жарко. Пот покрывает висок и спину. Не знаю, то ли из-за раны, то ли из-за погоды.
Моя голова упирается в холодную стену, глаза закрываются. Одну секунду. Я останусь в таком состоянии еще секунду.
Я качаю головой.
Что, если Эльза придет, когда я засну?
Она может прийти прямо сейчас..
Или сейчас..
Должно быть, я заснул, потому что кто-то трясет меня за плечи. Я напрягаюсь, думая о красной женщине.
Нет.
Ее руки не мягкие и не маленькие. От нее не пахнет сахарной ватой и Maltesers.
В тот момент, когда я с усилием открываю веки, меня приветствует ухмыляющееся лицо Эльзы. У нее начинает расти отсутствующий зуб.
Она наклоняется и обнимает меня за плечи. Ее радость бурлит, между нами. Даже несмотря на то, что это больно и я вот-вот упаду в обморок, ее энергия заразительна. Я не могу не улыбнуться несмотря на то, что не знаю, чему она так рада.
Разве это странно, что ее счастье делает меня счастливым?
— Папа вернулся домой! — она сияет. — Я подожду, пока мама ляжет спать, а потом расскажу ему о тебе. Он поможет тебе!
Моя улыбка исчезает.
Она хмурится.
— Разве ты не счастлив?
— Счастлив.
— Тогда почему ты выглядишь грустным?
Потому что, если ее отец поможет мне, я больше не увижу ее.
Мама ни дня не проводила без меня, а теперь, когда меня нет уже столько дней, она больше не разрешит мне выходить на улицу. Папа тоже.
Это значит, что я не увижу Эльзу в ближайшее время.
— Улыбнись.
Она кладет указательные пальцы по обе стороны от моего рта и тянет вверх.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — я спрашиваю.
Она отчаянно кивает.
— Не хочу видеть, как ты истекаешь кровью и мерзнешь.
— Если я уйду, то не вернусь.
— Почему нет? Ты можешь вернуться. Мы друзья. — ее нижняя губа дрожит. — Так ведь?
— Не думаю, что смогу вернуться.
— Я скажу папе, чтобы он отвез меня к тебе.
— Твоему папе не нравится мой папа.
— Мне все равно. Ты мне нравишься. Папа дает мне все, что я люблю. — ее пальцы запускаются в мои волосы. — Сегодня тебе больше не будет больно. Подожди ради меня, хорошо? — она лезет в карман своего платья, и я не удивляюсь, когда она достает маленькую пачку с Maltesers и сует мне в руку. — Я отдам их тебе. — она встает, затем снова присаживается на корточки и чмокает меня в щеку. — Подожди ради меня.
Я так и делаю.
После того, как она ушла, я сижу на грязном полу, наблюдая за дверью и Maltesers, которые она оставила в моих руках.
Я съем их, когда она вернется. Maltesers слишком сладкие, и они мне не очень нравятся, но я ей об этом не говорю. Эльза так увлечена ими, и мне нравится смотреть, как она их ест. Кроме того, ей нравится, когда я делюсь с ней шоколадными шариками.
Мои глаза закрываются, а кожа становится теплой, а затем холодной, но я не сплю. Я думаю о маме и о том, как она будет счастлива, когда я вернусь. Может, Джонатан отвезет нас куда-нибудь и сделает маму счастливой.
Дверь распахивается.
Я вскакиваю на ноги. Это не Эльза.
Красная женщина входит внутрь, сжимая в руках хлыст.
На ней длинное красное платье без рукавов. Ее золотистые волосы падают на плечи, а губы накрашены ярко-красным. Даже каблуки красные.
Как кровь.
Мама часто рассказывала мне о силе тьмы. Она говорила, что настоящие монстры выглядят красивее ангелов.
Красная женщина так же прекрасна, как ангел в нашем саду.
Я забиваюсь в угол, крепче сжимая пачку Maltesers. Звук туфель красной женщины приближается.
— Илай.. Мама вернулась.
Ее голос спокоен и темен, как зимние ночи. В такие моменты, как сейчас, мне хочется почувствовать мамино тепло и услышать ее нежные слова.
Если я притворюсь Илаем, она не сделает мне больно.
— Ты скучал по маме, Илай?
Она встаёт передо мной с безмятежной улыбкой на лице.
— Да.
Я скучаю по своей маме, по Алисии.
Она присаживается передо мной на корточки и проводит своими красными ногтями по моему лицу. По спине бегут мурашки.
— Я говорила тебе не купаться в озере. Зачем ты это сделал?
— Я... мне очень жаль.
— Ты не станешь это делать, хорошо?
Я дважды киваю.
Она улыбается и встает.
Уф. На этот раз она не рассердилась. Я уже собираюсь сесть обратно, когда она останавливается и поворачивается так резко, что я прижимаюсь к стене.
— Что это? — она визжит, указывая на мою руку.
Maltesers.
