Я думал, что мне ещё надо двадцать пять вечеров продержаться, пока Ева останется последней.
Точнее, двадцать три. Мать Кейт увидела свою дочь в трансляции, с нашими связались её юристы, угрожая устроить скандал. И от греха подальше девчонку отправили восвояси. Впрочем, Кейт и не возражала. Быстренько поскидала свои вещички и адьёс!
И вторая девочка, Эми, тихая домашняя и ласковая, что приехала просто ради того, чтобы что-то себе доказать. Видимо, доказала. Решила даже не прощаться. Уехала.
И глядя как она уходит, я и понял, что больше не могу. Нет. Не будет уже никаких «потных ягодиц» в моём исполнении. Раньше мне было всё равно, а теперь стало поперёк души. А значит, нельзя этого делать. Нельзя предавать свою душу. Всё! Мой финальный выход.
Я даже спокойно проспал всю ночь.
И даже утром первым делом иду в душ, а не сажусь пялиться в мониторы. Потому что решил, что не будет этих двадцати трёх ночей, что бы Эван ни задумал. Мне хватит и одного дня насладиться своей агонией сполна: увидеть мою девочку, услышать, ощутить в последний раз.
У меня даже будет время на последнее слово, на последнее желание, на последнюю тарелку похлёбки в этих казематах… но не перед смертной казнью, а перед освобождением.
Но я буду спокоен. Сегодня мой день. Сегодня я сам выберу Еву.
И я едва успеваю прикрыться полотенцем, когда, выйдя из душа, нахожу в своей комнате Элен.
– Вот не помню, чтобы я тебя приглашал. И это всё же моя личная территория.
– Адам, – устало и хмуро выдыхает она, падая на стул. – Сегодня.
– Что сегодня? – холодком пробегает по спине.
– Ты должен выбрать её сегодня. Еву.
– Что? – сажусь я на расправленную кровать. И даже не сильно пока удивлён. Это Эван настолько хорошо знает меня, что предугадал всё, что я сделаю? Или я – настолько плохо Эвана, что даже угадал, что он задумал?
– И мы снова договорились с актёром, – продолжает измученная и как никогда озадаченная Элен. – Мне нельзя тебе этого говорить. Но мне уже всё равно. Я не понимаю, что происходит. Эван рвёт и мечет. У твоей комнаты охрана. Куда бы ты ни пошёл, они будут тебя сопровождать.
А вот теперь я удивлён. Актёр для Евы? Охрана для меня?
Но вместо того, что возмущаться и бежать выяснять что за хрень происходит, расслаблено вытягиваюсь на кровати:
– Чудесно.
– Чудесно? – похоже, решила потратить сегодня на меня весь запас своего удивления Элен. – И ты так спокойно это примешь? И ничего не сделаешь?
– А что я должен сделать? – подтягиваюсь я повыше к изголовью. – Он взял с меня слово, я обещал делать всё, что он скажет. Я просто делаю.
И мне даже смешно, что никакого бунтарского поступка у меня так и не вышло. Нет, определённо я не бунтарь.
– О, господи, дай мне силы, – измучено выдыхает Элен. – Я никогда в жизни не видела его таким злым, а тебя таким довольным. Адам, что ты сделал? Он поставил охрану, чтобы она защитила тебя от него, а не его от тебя.
– Я?! – удивляюсь я, а потом вдруг до меня доходит. – Ха-ха! Да он трус! Настоящий мужик пришёл и начистил бы мне рожу, – ржу я, догадавшись в чём дело. И что могло Эвана так разозлить. То, чего я как раз не сделал. Но Рене, похоже, это не остановило. И даже тех нескольких секунд записи, где она расстёгивает на мне рубашку, Эвану хватило, чтобы взбеситься. – А я, кажется, я всего лишь переспал с Рене, – повергаю я в замешательство Элен своим смехом. – А Рене любезно отправила ему видео этого «процесса».
– Значит, с Рене, – качает Элен головой и встаёт. – И теперь я понимаю ещё меньше. Он же должен был немедленно её уволить. И всё. Но он мечется как раненый зверь. Из-за Рене?! – удивлённо ползут вверх её брови, но не потому, что наш Железный Эван, оказывается, способен на ревность, что как раз радует и веселит меня, а потому, что Элен тоже поняла, что к чему.
– Он её не уволит. Он будет ей мстить. Мучить, пить кровь, истязать. Только сомневаюсь, что она будет это терпеть, – поясняю я.
– А тебе значит он решил отомстить, выведя из игры Еву?
– Ещё и подложить её под этого порно-гастарбайтера, – а вот теперь и до меня доходит что к чему с этим актёром. И это очень в стиле Эвана: угрожать уничтожить единственное, что мне дорого. – Это актёр уже прилетел?
– Хочешь познакомиться поближе? – усмехается Элен.
– Мечтаю. Может, перейду на тёмную сторону. Открою для себя мир иных удовольствий, – снова ржу я.
– Ты ещё и шутишь? – укоризненно качает она головой.
– А почему бы и нет? – довольно раскидываю я руки в стороны. – Сегодня отличный день. Мой брат, оказывается, не бесчувственная скотина. А шоу заканчивается. Пожалуй, стоит даже за это выпить.
– Ну уж нет. Сегодня пить ты не будешь, – правильно оценивает она направление моего движения, и отставляет подальше бутылку, хотя на самом деле я и не собирался. – Один там уже квасит. Но у него, я вижу, как раз есть повод. Сначала он отдал распоряжение накрыть столик вечером в саду на двоих. И вообще был как-то на редкость счастлив. А потом, видимо, получил её «подарочек» и как с цепи сорвался.
– А где Рене?
– Понятия не имею, где Рене. Наверно, прячется. С утра её не видела. Но ужин, что он, видимо, надеялся провести вдвоём с ней, Эван пока не отменил. Вот только сценария шоу на вечер у меня по-прежнему нет. И я искренне надеюсь, что он перебесится, и мы продолжим работать, – тяжело вздохнув, направляется она к двери. – Потому что ты этого не делал, что бы там ни прислала ему эта Рене, – повышает она голос, явно давая мне понять, чтобы я не смел признаваться, даже если «виноват».
«Подумать только, – усмехаюсь я, после её ухода натягивая одежду. – А эта девчонка знает его лучше меня. Уж сколько раз он провоцировал её, когда спал с другими, но она держалась. А ему хватило одного трёхсекундного видео. И всё! Она его сделала. Достала. Заставила его сорваться. Ну что ж, добро пожаловать в мой мир, Эван Макгрегор! Это – боль. Но даже не мечтай, что пока я жив, к Еве притронется какой-то другой потный жеребец, кроме меня».
И наличие рядом со мной двух здоровяков охраны, конечно, несколько затрудняет передвижение, но ничуть не мешает мне решать свои вопросы так, что это не долетает до их снабжённых переговорными устройствами ушей.
Да и этих амбалов к обеду, к счастью, снимают. Видимо Эван всё же вспомнил про свою хвалёную сдержанность. И я до вечера занимаюсь делами, которые откладывал всю жизнь. Еду на семейное кладбище проведать предков. Встречаюсь с нотариусом. Заполняю разные бумаги «на всякий случай». Даже вспоминаю просьбу Валери и приказываю поставить на кухне человека, который будет следить, чтобы к слайсеру не подходили без металлических перчаток. И лично делаю ему внушение строго исполнять мой приказ.
Уже одевшись в смокинг, я хочу было написать Эвану прощальную записку, раз уж видеть меня он не хочет, но времени у меня на неё не хватает: голос Элен в наушнике произносит «Пора!» И я иду.
Финита ля комедия. Мой прощальный выход.
Глава 36. Адам
А я раньше не замечал какая эта гостиная красивая.
Как таинственно в хрустале люстр мерцает свет. Как загадочно выглядят пейзажи в золочёных рамах. И как волнуются эти девочки, как радуются, оживляются, увидев меня.
Какие они все славные, юные, хорошенькие. Вот только я сморю на всех, а вижу всё равно одну. И намеренно не встречаюсь с ней взглядом, хотя она смотрит на меня во все глаза. Не могу. Иначе просто не смогу от них оторваться.
Двадцать две белых розы. Я вручаю их сегодня с особым чувством. Я прощаюсь. Называю имя, а потом каждой девушке, смущённо или радостно протягивающей к цветку руку, желаю удачи. Каждой стараюсь сказать что-то доброе. Шёпотом, на ушко. Ведь это личное. То, что знаю только я.
– Тебе очень идут эти веснушки, Лиз, – вручаю я очередной цветок. – Ни за что от них не избавляйся. Они нравятся не только мне.
И чем меньше девушек остаётся, тем громче их волнение. И сильнее моё напряжение.
