она с такой щедростью давала, и поднес к носу, демонстративно медленно втягивая в себя её запах. Вика вспыхнула как спичка и потянулась вперед. Она пылала. Ей было мало. Она сама не знала, чего хотела дальше, но хотела.
Валгаров поймал её, запустил руку в растрепавшиеся волосы, сжал затылок. И к себе. На себя.
Он прижался губами к её губам, давая ощутить всё то, что ощущал он минутой ранее. Или вечностью? Вика не желала знать. Она пискнула в его крепких руках и вцепилась в сильные, сейчас как никогда ранее напоминающие камень, плечи.
Горячее дыхание обжигало губы и щеки.
- Подрочи мне, - приказал Булат, отрываясь от неё и резко сдергивая штаны вниз.
Вика и не думала ослушаться. Она с неким ужасом подумала, что если бы сейчас он попросил её сесть на него, впустить его в себя, она согласилась. Не устояла…
Она сначала не смотрела. Накрыла член рукой и тихо пискнула. Думала, что мысленно, а оказалось вслух. Глаза Булата полностью стали черными, в них плавились ночь и страсть. Вика, как завороженная, уставилась в них, потонула. И главное, не было ни сил, ни желания отводить взгляд. Она хотела видеть глаза мужчины, которого ласкала.
Булат оказался теплым и большим. Даже обжигающе теплым и внушительно большим. Она провела рукой вниз, вверх. Потом снова повторила движение. Валгаров в прямом смысле оскалился и снова за затылок притянул Вику к себе, на этот раз впиваясь в губы агрессивно-жадно, прикусывая нежную плоть и проникая языком внутрь. Вика не сопротивлялась. Наоборот, подалась вперед, отвечая на поцелуй и интенсивнее работая рукой.
Девушка заерзала, прогнувшись в пояснице. Между бедрами по-прежнему пекло с дикой силой, точно она и не испытала недавно оргазм. Ещё было…пусто. Точно не свершилось до конца то, что должно. Вика мотнула головой, прогоняя назойливые, пугающие до чертиков мысли.
Это только страсть. Та самая, что толкает людей, порой незнакомцев, в объятия друг друга, выжигая на их коже следы и отпечатки, принося мимолетное удовольствие, пожар, сжигающий те секунды, что они провели вместе, дотла. Вика понимала. И всё же плыла, испытывая ярчайшую необходимость быть заполненной.
Она кусала губы – свои, его. Ерзала на простыне. Не стесняясь и больше не таясь, стонала, что-то силясь сказать.
И продолжала ласкать Булата. Находила подушечками пальцев его бархатистую головку с выступающими капельками влаги, проводила по ней снова и снова, чтобы сжать чуть сильнее и опуститься вниз.
Когда мужчина разорвал объятия, не особо учтиво надавив Вике на плечо и заставив ту в прямом смысле рухнуть на матрас, она с трудом подавила возглас протеста. Она не хотела отрываться от него! Прекращать чувствовать его близость, жар его тела!
Упав на кровать, Вика увидела, как Булат навис над ней. Снова дернул её руку к себе, накрыл ею свой член, и уже вместе они довели его до оргазма.
Он выплеснулся ей на живот, наполнив каюту терпким запахом секса, от которого ещё сильнее закружилась голова.
Они оба дышали рвано, прерывисто. И не спешили двигаться, что-то менять.
- Спасибо, - негромко проговорил Булат, наклоняясь и целуя Вику в лоб.
…Он её не тронул.
Булат Валгаров снова сдержал слово.
- Ну, привет, пигалица.
Вика сдержанно улыбнулась Савелию.
- И тебе здравствовать.
- О, меня больше не хотят изничтожить и поколотить?
Вика усмехнулась.
- Кто-то сменил гнев на милость.
На самом деле ей до сих пор было неловко перед мужчиной за ту истерику, что она устроила чуть больше двух недель назад.
С ума сойти. Прошло нет ничего, а сколько событий…
Они стояли перед выходом на взлетную полосу и ждали Булата. Ему позвонили, он посмотрел на абонента, нахмурился, потом кивнул Савелию, который держался поодаль от них, и отошел.
Вика почему-то занервничала. Возможно, от того, что Валгаров ощутимо напрягся от звонка? Какие-то неприятности? Вика встала таким образом, чтобы видеть его высокую фигуру. Она ничего не могла с собой поделать, её взгляд метался в поисках Булата.
Что изменилось с ночи на яхте?
Да почти ничего.
Или всё?
Вика тоже не знала. Она старалась здраво анализировать, но тонула в пучине собственных противоречий.
Они вернулись в отель, как ни в чем не бывало. Булат ни словом не обмолвился о случившемся. Сначала Вика разозлилась. То есть ему всё равно? То есть произошедшее для него ничего не значит? Потом ей стало смешно от собственных мыслей.
Что она хотела? Чтобы Булат усадил её за круглый стол переговоров и сказал: «Давай обсудим».
Он мужчина, они проще относятся к сексу.
И вот тут, именно на этом утверждении она стопорилась.
Что-то не вязалось у неё.
Если бы Булат легко относился к сексу, не произошло бы то, что произошло. Вернее, произошло, но не так.
Он бы переломил её моральное сопротивление и взял без особого напряга. Она бы не сопротивлялась. Потому что так плыла…так плыла… Как никогда в жизни. У Вики хватило храбрости признать, что она охрененно кончила с мужчиной, который вызывал у неё самые противоречивые чувства. Он пугал её, смущал, выводил на эмоции, которые она ранее не испытывал. Он внес в её жизнь разлад. И вносит дальше, перекраивая.
При этом он действует открыто. Ничего не проворачивая за спиной. И если он сказал «насиловать не буду» – так и сделал. Вчера речь шла не о физическом насилии. Вика увлажнилась… Она была готова. Черт, она сама хотела! Но потом пришло бы осознание произошедшего, и она первая бросила в Булата обвинение, что он воспользовался ситуацией, потому что Вика оказалась в кровати, под ним, не на добровольных началах.
Как же всё сложно. Безумно. Вика терялась всё больше и больше. Назойливый голосок внутри неё настырно ворчал, что она дура. Что зациклилась на прошлом и не желает признавать очевидного.
Вика каждый раз упрямо вступала в спор, говоря себе же, что торопиться не стоит.
Слишком высока цена.
Она признавала положительные качества Булата. Признавала и то, что её тянет к нему. Что заслонка, которую она возвела между ними, сдвинулась.
Но…
На этом пока всё. К большему Вика не готова. И если то, что началось здесь, в Израиле, закончится, значит, так тому и быть. Будет ли она жалеть или нет – другой вопрос.
Булат завершил разговор и повернулся, безошибочно найдя Вику. Та немного сдавленно сглотнула, но отворачиваться не стала. В конце концов, не детский сад, чтобы скрываться и делать вид, что
