Я не хотела делиться с ним своими знаниями и умениями. Не знаю, почему скрывала это, но в глубине души мне казалось, что эта моя часть принадлежит исключительно Джорджу.
Аарон не знал о моей любви к различным вкусам шоколада. Он вообще об этой страсти не знал. Парень предпочитал верить в то, что мой любимый десерт — крем-брюле. А все потому, что полгода назад у меня была аллергия и, чтобы исключить все факторы, врач запретил мне употреблять такие агрессивно-аллергенные продукты как шоколад. Целый месяц я мучилась отсутствием нежного вкуса во рту. Когда выяснилось, что аллергия была на косметику, Моника отвела меня в кондитерскую, где купила мне шоколадное пирожное, политое растопленным шоколадом и дополненное двумя шариками шоколадного мороженого. Да, и посыпанное все это какао. Я думала тогда, что не смогу открыть рот после такого десерта, потому что губы просто склеивались от сладости. Потом меня подташнивало весь остаток дня, но я была счастлива, потому что самое вкусное в мире лакомство вернулось в мою жизнь. Аарон не знал, и я не стала его просвещать. Мне было лень объяснять ему, почему я не рассказала о своей страсти раньше.
И сигары. Он свято верил в то, что я ненавижу запах сигарет и сигар. Сигареты — да, у них действительно омерзительный запах. Но сигары я любила. Вот только этот запах с некоторых пор ассоциировался у меня только с Джорджем. Я отчетливо помнила тот день, когда он с Морганом сидел на балконе, попивая виски и дымя сигарами. Я до сих пор безошибочно могу определить запах сигар, секса и самого Джорджа, которым он позже окружил меня в душе, занимаясь со мной сексом. Но этого Аарону я тоже не сказала. По понятным причинам. Но также я и не объяснила ему, почему не хотела слышать от него запах сигар. Потому что он мог навсегда испортить для меня это воспоминание.
В мою жизнь снова вернулся человек, который вместе со мной хранил все эти воспоминания. Я продолжала любить его неистово, но теперь не безоглядно. Я не доверяла ему, но хотела. Бог видит, как бы сильно я хотела верить ему, отбросить все сомнения и снова быть вместе. Но не могла. Это чувствовалось как самоубийство. Как будто я сама снова и снова добровольно загоняю себя в эту яму.
И теперь я сидела в арендованной квартире, перебирала цветные камешки в вазе в гостиной и потягивала обжигающе горячий чай. На мне все еще было надето платье из клуба, только туфли я сменила на теплые тапочки с зайчиками. Аарона я отправила домой, не могла на него смотреть в ту ночь. Он пытался сопротивляться и выяснить, в чем причина перемены моего настроения, но я не была готова рассказать ему, что в сравнении с Джорджем он значительно проигрывает. И что, когда Мун рядом, я просто не могу смотреть на Аарона. Каждое его прикосновение к моему телу хотелось смахнуть, как назойливую муху. Я не спала с Аароном в этот его приезд, сославшись на критические дни. Как он ни пытался меня уговорить, я, откровенно говоря, хотела сохранить на себе воспоминание о касаниях Джорджа и не могла себе представить, чтобы отпечатки Аарона появились на моей коже после всего того, что мы с Муном разделили.
Я официально становилась сукой: изменила своему парню, скрывала от него настоящую Роуз и не могла пересилить себя, чтобы хотя бы улыбнуться ему на прощание. Аарон, уходя, наклонился и нежно прикоснулся губами к моей щеке.
— Я люблю тебя, Рози, — прошептал он мягко. — Надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор и позвонишь мне. Я буду скучать по тебе, детка.
С этими словами он развернулся и вышел из квартиры. И я подозревала, что и из моей жизни тоже.
Мне оставалось только справиться с гневом и сумасшедшей ревностью, накатившей на меня, когда Джордж подцепил ту девицу в баре и уже через пять минут они ушли вместе. Он спал с ней? Он шептал непристойности ей на ухо?
Я знала, что теперь была моя очередь сделать шаг навстречу, но не знала как. Мои мысли и чувства превратились в такой бардак, с которым мне пока было сложно справиться. И я не хотела нести этот бардак в наши отношения, поэтому решила воспользоваться приглашением Беатрис и полететь в Париж с ней и Пьером.
Две недели спустя…
Я собиралась на работу в прекрасном настроении. В тот день я была готова снова попробовать построить отношения с Джорджем.
Будучи в Париже, мы с Беатрис много гуляли и разговаривали. По моему настоянию к нам присоединилась Моника. Она прилетала на четыре дня, и это время было незабываемым: мы ходили за покупками, в салоны, ездили на экскурсии и посещали концерты. Каждый наш прием пищи проходил в новом кафе. Моника с Беатрис очень быстро подружились, и мы, как три неразлучные подруги, везде следовали друг за другом. Пьер в один из дней даже обиделся на жену, потому что она уходила, когда он еще спал, и приходила, когда у него уже не оставалось сил на супружеский долг или общение с ней. Поэтому в один из дней он украл ее у нас и не выпускал из постели аж до следующего утра.
Мои подруги помогли разобраться в каше моих чувств. Они подсказывали и подталкивали меня, постепенно распутывая этот клубок. Благодаря им в Майами я возвращалась с чувством, будто родилась заново. Я едва сдержалась, чтобы не поехать в офис сразу из аэропорта. Но, рассудив, что у меня еще есть время, чтобы заехать домой, оставить багаж и освежиться, решила поступить именно так. Джордж всегда работал допоздна, так что у меня в запасе была пара часов до того момента, пока не разойдутся все сотрудники. Мне хотелось сообщить новости ему лично, без свидетелей.
Стоя в лифте нашего офисного здания, я барабанила пальцами по бедру от нетерпения. Представляя себе, как обрадуется Джордж нашему воссоединению, я улыбалась как подросток после первого поцелуя. Раздался сигнал, оповещая о том, что я на нужном этаже.
Не мешкая, я пошла сразу к кабинету Джорджа, и по мере приближения у меня начали слегка трястись колени. Дрожь усилилась, когда я взялась за ручку двери и услышала звуки, которые ни с чем нельзя было спутать. Кто-то занимался сексом в кабинете Муна. У меня было два варианта: уйти и гадать всю ночь,
