рядом.
Вдруг чувствую прикосновение к щеке.
Подскакиваю от неожиданности и начинаю заваливаться на пол. Чёрт, нельзя же теперь так. Надо плавно, без резких движений вставать.
Перехватываю большую прохладную руку в бинтах.
- Марк...
И бросаюсь ему на грудь. Обнимаю и реву в голос.
- Малыш, что происходит? – хрипит он, прижимая меня к себе.
Сама не поняла, как залезла к нему на кровать. Сижу, вцепившись в его руку, и плачу.
- Ты меня узнал? – выдавливаю кое-как.
Он игнорирует мой вопрос. Очевидно же, что узнал.
- Я ехал к тебе в больницу. Не пойму, кто из нас здесь пациент?
Он поднимает и осматривает свои руки. Трогает трубку и наклейку возле ключицы. Сдвигает простынь и хмурится еще больше, увидев бинты.
- Порезы... – поясняю. – Ты в аварию попал, помнишь?
- Да.. вроде бы. Кусками. Стоп. Что за аномальная беременность? Почему в заключении срок больше, чем мы с тобой знакомы... Этот твой Алексей...
Марк начинает приподниматься, пытается сесть. Он смотрит мне прямо в глаза, пытаясь прочитать ответы. А я сама не понимаю – какой срок? При чем здесь Лёша?
Глава 34 Марк
Всё болит, и внутри, и снаружи. Но это ерунда. Рад, что остался жив.
Софья бледненькая, с тёмными кругами вокруг глаз. И даже щёки, как будто, впали.
Ну да, она почти ничего не ела в последние дни. Я мог бы догадаться о беременности раньше. Кто ж знал, что ей придёт в голову такое от меня скрывать?
Она сидит рядом со мной на постели. Кладу ладонь ей на живот.
- Это мои дети?
- Ты совсем дурак?!!! – звереет моментально.
- Сонь, я видел предварительное заключение. Там срок...
- Это заключение сделали по анализу крови. Уровень ХГЧ у меня такой, какой бывает на более позднем сроке обычно. Сам догадаешься, почему? Или тебе мозги отшибло на этом мосту?!!!
Она ругается, злится на меня. А я счастлив. Пусть делает, что хочет – всё стерплю.
- Потому что их двое?
- Да. А это выяснилось позже, когда посмотрели ультразвуком. На вот.
Протягивает маленький чёрно-белый снимок.
Смотрю на изображение и ничего не понимаю.
- Вот один, – показывает пальчиком Соня. – А вот второй.
Неужели, у нас и правда будут близнецы? Для абсолютного счастья нужно прояснить один вопрос.
- Я слышал краем уха ваш разговор с Алексеем. Скажи мне, малыш, почему он считает, что в детях его кровь? И с какого перепугу собрался их воспитывать?
- Ты подслушивал?! Настолько не доверяешь мне? Думаешь, я тебе с ним изменила? Это отвратительно, Миллер!
Она осторожно спускается с кровати и встаёт. Вижу, что чуть пошатывается.
- Не думаю. Но мне нужно объяснение. Потом поквитаешься со мной. Сейчас просто ответь.
Она шумно вздыхает.
- Ты договорился о свободном посещении для меня. И папу с Лёшей сразу пустили – они с раннего утра сидели в тачке под больницей, ждали новостей. Я как раз вернулась после УЗИ. Узнала только только, что у меня будет двойня. Так страшно стало. Тебя еще рядом не было, как на зло.
- Бедная моя малышка.
- Это сейчас я добрая – меня чем-то здесь пичкают. Головные боли почти не мучили вчера и сегодня. Тошнило только пару раз. А я же раньше ничем таким уж серьёзным не болела. И мне это всё очень непривычно. Столько всего сразу. Ну так вот. Иду и реву. Они меня давай успокаивать. А папа – возьми и ляпни, что была бы мама жива, она бы поддержала, утешила... И мне прям себя так жалко стало.
- Сонечка, – притягиваю её к себе, и она снова забирается на кровать.
- И вспоминает, что в Лёшке, оказывается, мамина кровь. Представляешь? Я думала, наши семьи просто дружили всегда. А они были троюродными братом и сестрой – его отец и моя мама. Мы с Лёшкой, значит, четвероюродные.
- Как в индийском фильме.
Мне просто нужно было спокойно доехать до больницы. Зайти в палату, обнять, успокоить. А вместо этого что получилось...
- Прости меня, котёнок. Пожалуйста.
Она ложится рядом, кладёт мне голову на плечо и закидывает ногу поверх моих, как мы спим иногда дома.
- Я тебя прощаю, Марк. Но если мне перестанут давать волшебное лекарство, и мигрени вернуться – ты станешь моей первой жертвой, имей в виду.
- Уже чуть не стал.
- В смысле?
- Засмотрелся на телефон, когда Ратмир прислал то первое заключение с непонятными сроками. А потом услышал ваш разговор... Собственно, из-за этого я и попал в аварию. Отвлёкся от дороги.
- Ты чуть не погиб из-за ревности? Ну и кто ты после этого, Миллер?
- Из-за любви. К тебе и к ним, – снова прижимаю ладонь к её животу.
* * *
Мы несколько минут лежим обнявшись, в полной тишине. Спать хочется, но яркий свет слепит глаза.
Вскоре в палате появляются врачи. Меня осматривают и дают положительный прогноз.
Начинается перевод в обычную палату, что очень радостно. Потому что белый кафель, металл и множество мигающих приборов действуют угнетающе.
Я забираю у Софьи снимок малышей и отпускаю её в гинекологическое отделение. Перенервничала сегодня, бедная. Ей лучше сейчас находиться под присмотром.
Ближе к вечеру, когда обустраиваюсь в палате и успокоенные родственники наконец-то разъезжаются по домам, звоню своей любимой девочке.
Мне неспокойно от того, что её состояние всё еще вызывает опасение врачей.
Мы долго разговариваем обо всём на свете, пока она не начинает отчаянно зевать и тереть глаза.
- Засыпай, котёнок. А завтра с утра мы увидимся.
Не успеваю отключить видеозвонок, как в палате появляются новые посетители, которых я ну никак не ожидал увидеть сегодня.
- Марк, как же ты напугал нас! – причитает Александра, подлетает к моей кровати и нервно обнимает.
Её глаза чуть заметно опухшие – плакала, похоже.
- Сань, всё нормально, – прижимаю невестку к себе. – С каждым может случиться.
Следом заходит Андрей. Взгляд суровый, сосредоточенный. Обнимаемся тоже.
После вопросов о самочувствии, брат спрашивает:
- Известно уже, чьих рук дело?
- Я сам виноват. Отвлёкся на секунду... Хорошо хоть никто больше не пострадал.
Они взирают на меня с недоверием. Да я и сам себе такую дурость не смогу простить.
Просто
