эту обязательно решу. А потом кое-кому мало не покажется, - последнюю фразу буквально рычу.
- И это единственная причина? – прищуривается Тимур. - Старому юристу ребусы разгадывать захотелось?
- Еще у нас договор с Верой, - добавляю уверенно. - Она нужна моим дочкам.
- Только дочкам?
Сталкиваемся взглядами. И оба умолкаем. Вулканов понимает, что слишком далеко зашел в «воспитательном процессе», а я… не могу ответить на его простой вопрос.
- Ой, что за качество рисунка? – доносится возмущенный голос Евы. - Кошмар. Краска слезла, - шаги приближаются. - Привет, Костя, твоя? - указывает на машину Веры.
Мрачно киваю, но, опомнившись, тут же выпаливаю:
- Не моя. Но пригнал я.
Ева приседает сбоку, рассматривает это безобразие, проводит пальцами по надписи, ковыряет ногтями.
- Слушай, есть у тебя фотография этого логотипа? – оглядывается, а на дне ее зрачков пляшут разноцветные искорки. Дело дрянь. Она что-то задумала.
- Найду, если надо, а что? - рискую уточнить.
- Надо! – выкрикивает и сияет при этом, как сверхновая. - Я бы могла аэрографию нанести. Старое убожество ребята заполируют, а я сделаю так, что смотреться будет идеально. И прослужит долгие годы, - проводит рукой по машине.
Кривлюсь недовольно. Думаю отказать. Ну, как мне разница, что будет с машиной Веры? Хрен с ним, с логотипом!
- Соглашайся, - подначивает друг. - Для тебя со скидкой и без очереди. Раз у вас с Верой время поджимает, - выдает неоднозначно.
Вопреки законам логики, я отвечаю совсем не то, что собирался:
- Да, буду благодарен. Фото пришлю по электронной почте. Спасибо, Ева, - выжимаю из себя улыбку.
Идиот ты, Воскресенский. Забот мало, еще с развалиной возиться?
- Кость… - серьезно зовет Вулканов. – Зайдем в кабинет, нормально пообщаемся?
- Мне пора, Тимур, Вера дома одна с девочками, - подаю ему ладонь, чтобы попрощаться.
- Ну, если Вера. Тогда да, - не упускает момента поддеть меня. - До встречи. В следующий раз приезжайте всей семьей, - крепко пожимает руку, которую я тут же выдергиваю.
- Да иди ты, - отмахиваюсь.
И скрываюсь в салоне своего автомобиля. Вдавливаю педаль газа в пол, чтобы быстрее оказаться дома.
(История Тимура и Евы - в книге " Сыночек в награду. Подари мне любовь
")
Вера
Забираю продукты из службы доставки, благодарю охранника, который их принял, и сгружаю пакеты на кухонный стол. Оценив получившуюся гору, провожу по лбу тыльной стороной ладони, смахиваю надоедливые кудряшки с лица.
- Фу-ух, - устало выдыхаю, покосившись на настенные часы.
Надеюсь, Воскресенский не отругает меня за самодеятельность. Но выезжать за покупками с детьми я пока не рискну, да и он вряд ли одобрит такую инициативу, хотя спросить не у кого: самого хозяина дома нет уже несколько часов.
У меня два горящих интернет-заказа, которые придется готовить ночью на новой, чужой плите. И еще ужин. Я пообещала девочкам «Королевскую ватрушку» с творогом, и теперь они ходят за мной по пятам как два хвостика.
- Так, лапочки, будем готовить ужин? – зову рыжих шпионок, не оборачиваясь. Я чувствую, что они за моей спиной. И, судя по тихому шепоту, не ошибаюсь.
- А папа? – рассекретив себя, Маша вприпрыжку подбегает к столу. Хватается крохотными ручками за его край, подтягивается, поднимаясь на носочки, и с любопытством рассматривает пакеты. Следит, что я достаю из них, будто контролирует каждое мое действие. Или запоминает, как примерная ученица.
- Мы не будем кушать без папы, - ставит ультиматум Ксюша. Покосившись на нее, я удивленно изгибаю бровь и осуждающе качаю головой. А малышка Воскресенская не теряется – воинственно вздергивает подбородок.
Шах и мат, значит? Однако я еще не готова сдавать эту партию.
- Мы обязательно оставим ему порцию и десерт, - говорю ласково, но убедительно. А в ответ на свою улыбку получаю два хмурых взгляда. – Девочки, я уверена, что и раньше ваш папа задерживался на работе. Наверняка вы с няней не раз ужинали без него. В чем сейчас дело?
Упираю руки в бока, грозно прищуриваюсь и пытаюсь выдержать нашу зрительную схватку. Но что я могу противопоставить милым сморщенным личикам, покрытым веснушками? При виде них уголки губ сами ползут вверх. С трудом сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.
- Ланьше у папы не было мамы, - важно заявляет Маша и поднимает указательный пальчик. Грозит мне им укоризненно, словно я элементарных вещей не понимаю.
- Воть и-именно, - мягко тянет Ксюша. – А мама должна ждать папу с работы, - поучает меня.
- И вкусно его колмить, - добавляет ее сестренка.
Опешив, смотрю на них обеих и никак не могу отогнать от себя образ Константина. Вижу его в этих крошках, слышу его интонации, замечаю его черты и мимику. И уже не так остро реагирую на болезненное «мама», к которому подсознательно начинаю привыкать.
- Это вам кто сказал? Папа? – приседаю к малышкам. И заранее знаю ответ.
Вместо привычной горечи душу захлестывает злость. Какой же Воскресенский циничный, бесчувственный мужчина! Мало того что у самого целая ферма тараканов в голове и непомерно раздутое эго, так он еще свои идеалы детям транслирует. Разумом я понимаю, что их воспитание меня не касается, но непослушней язык лезет впереди здравых мыслей.
- Знаете, лапочки, мама ничего не должна папе. Как и он ей, - упрямо выпаливаю. Надо бы подавить свой вздорный характер, однако он рвется в бой. А тылы ему прикрывают обостренное чувство справедливости и вечные ценности. – Семья должна быть построена на любви и доверии, - заключаю мягче.
- Ты нас любишь? – дети синхронно наклоняют головы набок.
Я должна почуять подвох, но они настолько очаровательные, что мигом усыпляют мою бдительность. И я, будто под сильнейшим гипнозом, расплываюсь в блаженной улыбке.
- Конечно, - выдаю, не задумываясь. – Вы такие милые! – по очереди щелкаю их по вздернутым носикам. – Разве вас можно не любить?
- И папа нас любит, - размышляют они дальше. – Мы - семья, - довольно подводит итог Маша и вспыхивает, как огонек.
- Готовь ужин, - тоном Воскресенского приказывает Ксюша. – Мама, - уточняет чуть тише.
Собирается сбежать из кухни, утащив за собой сестру. Но я останавливаю обеих. Беру их за ручки и спокойно произношу:
- Во-первых, готовить мы будем вместе, - усмехаюсь, видя, как загораются
