Ознакомительная версия.
– А никто не заставлял их тушить, – попытался оправдаться Саша. – Мы и без того договорились о сносе…
– Сейчас мы тебе тоже кое-что снесем, – принялись закатывать рукава злые усталые мужики, наступая на Сашу.
– Не надо! – закрыла мужа собой Даша. – Не трогайте его! Вспомните, что нам еще за автобусную остановку два месяца платить! С Новым годом вас, сельчане! С новым счастьем!
– Сейчас мы вам Новый год устроим, – не соглашались те. – И новогодние сюрпризы преподнесем!
– Елка горит! Ой, люди! Елка горит! – внезапно прокричала Даша и показала пальцем в противоположную от себя сторону. – Чувствуете, как дымом-то пахнет?!
– Где?! Чья?! – тут же поддался на ее уловку народ и кинулся в свои дома проверять новогодние елки.
– Еле тебя отбила, дурачок ты мой, – повернулась к Саше Даша. Они обнялись и пошли. – Ни одного праздника без приключений, даже на трезвую голову. Весело с тобой, Сашка! Обхохочешься.
– Чего ты, Даш, я ж не хотел…
– Это я не хотела, чтобы ты петарды просроченные брал! Повезло, что не пострадал никто. Только сарай сгорел.
– Не, Семенович мне за освобождение его двора от ветхой постройки заплатить должен! – решительно заявил Саша. – После праздников мы с ним об этом еще поговорим.
Даша выразила сомнение тяжелым вздохом.
– Ребята! – крикнула им Оля. – Подождите! Куда вы собрались? Приходите к нам! Посидим за столом! – И она пошла за ними следом.
Игорь покаянно сказал, что петарду выпустил он, ударил при этом себя в грудь. Но Яков Семенович хмыкнул, мол, не о чем говорить-то. Сашка бы сарай месяц разбирал, а так он за час двор освободил. А зола для огородных дел пригодится. Очень хорошо ее жменями под картошку сыпать во время посадки. Так что, как ни поверни, а от нынешнего пожара одни полезности образовались. Но из-за риска того, что огонь мог на баню перекинуться, Яков Семенович платить Сашке категорически отказывался и показывал в сторону ушедшего соседа кукиш.
Новогодняя ночь в Заозерках тем временем продолжалась.
Приглашение посидеть за столом оказалось довольно неудачным. Стола не было! Вернее, он как таковой остался стоять на том месте, где его оставили, вот только на нем все было перевернуто, растерзано и перемешано. Целым оставался только единственный мандарин, украсивший новогодний праздник одним своим присутствием на столе. Переживший горькое одиночество котенок таким бесчеловечным образом выразил свой протест.
– Нас не было всего пару часов, – огорчилась Оля, кинувшаяся к испачканному салатами котенку, уснувшему прямо в блюде для хлеба. – Бедненький! Плохо ему.
– Бедненькие мы, – возразила ей Даша, стараясь найти хоть что-то нетронутое обиженным животным, – закусывать нечем! А, хотя мы не пьем сегодня. Саш, есть хочешь? Тут на холодце только с одной стороны отпечатки кошачьих лап, с другой – холодец совсем не тронутый. Разве что только он его пометил. – Даша поднесла тарелку с холодцом к лицу и понюхала. – Вроде пахнет вкусно.
– Это не он, а она, – ласково гладя Маркизу, сказала Оля.
Она попросила Дашу разобрать на столе, а сама отправилась в ванную комнату, чтобы отмыть мелкую хулиганку. Возиться долго не пришлось – котенка Оля помыла за пять минут, после чего взяла свое полотенце и завернула его. Когда они вернулись обратно в комнату, там уже сидел Игорь. С недовольным видом он заявил, что Оля взяла его полотенце, которое не предназначено для кошек. Оля удивилась, с чего это Игорь снова впал в уныние? Яков Семенович претензий никому выдвигать не стал, остался с внуком, чтобы разобраться, что к чему, убедиться в том, что пожар полностью потушен и возгораний больше не будет, после чего уехать к родственникам. Старик даже к Саше претензий не имел! А ведь просроченные петарды были именно его.
– Это мое полотенце, Гога, вы ошиблись. – Оля пошла в свою комнату, чтобы феном высушить Маркизу.
Игорь прокричал ей вслед о том, чтобы она больше не заходила в его ванную, а он не будет появляться возле ее холодильника. И черту, которая стерлась за это время, он собирается восстановить!
– И что на него нашло? – не понимала Оля. Версию с Павлом она в расчет не принимала.
Она не хотела, чтобы все возвращалось к тому, с чего они начинали – с дележа дома и имущества. Распри ей порядком надоели! Оля могла оправдать поведение Игоря – в том, что новогодняя ночь прошла не по задуманному сценарию, а наперекосяк, виноват, конечно, не он. Хотя пожар возник из-за петарды, которую запустил Игорь!
– Не, насчет холодильника, дружище, ты погорячился, – говорил Игорю Саша.
– Я бы на вашем месте ничего б не делила, – рассудила Даша.
Оля вздохнула, усаживаясь на кровати и разворачивая мокрую Маркизу. Она бы тоже ничего не делила! И зависеть от настроения Гоги не собиралась! Сколько можно?! Оля воткнула фен в розетку и из-за шума больше ничего не услышала, о чем нисколько не пожалела. Высушив испуганного звереныша, она завернула его в свой шарф и легла вместе с ним на постель. Из комнаты доносились голоса Саши, Даши, пришедшей Веры Ивановны. Только Игорь молчал. А Оле нестерпимо хотелось его услышать.
Она подумала, что если бы они отмечали новогоднюю ночь вдвоем, ничего того, что произошло, не случилось бы. Тогда не пришел бы к ним Павел, не притащил бы ящик с просроченными петардами Саша, не сгорел бы сарай Якова Семеновича…
Что бы случилось тогда? Ведь до самого застолья они нашли общий язык и даже более того…
Игорь громко рассмеялся какой-то шутке Саши.
Гад! – отметила про себя Оля. Ему еще смешно! Она тут лежит и мучается, а они без нее прекрасно проводят время. В этот момент дверь тихонько открылась.
– Олечка, – спросила заглянувшая к ней Вера Ивановна, – не спите?
– Отдыхаю, – ответила Оля и привстала.
– Глупо прошла новогодняя ночь, – вздохнула старушка, присаживаясь с ней рядом и поглаживая спящего котенка. – Правда, только не для меня. Я хотела вам еще раз выразить признательность за письма. Они изменили мое отношение к Федору, открыв мне то, чего я не знала. Догадывалась, но не знала, а на догадках ничего не построишь. Я теперь жалею, что когда Федор вернулся, не спросила его прямо: любит или нет. Обиделась, отвернулась, прогнала. Гордая была, и он гордый. А ведь нужно было спросить! Нельзя обрывать любые отношения, не завершив их миром. Пусть кто-то из двоих ошибся, не нужно пенять ему за это. Лучшее человеческое качество зовется милосердием. Милое сердцу – так и относиться к дорогому тебе нужно милосердно.
– Мы не ссорились, – нахмурилась Оля, понимая, к чему клонит Вера Ивановна. – И милые сердцу, Вера Ивановна, это не про нас, – усмехнулась она. – С чего вы взяли?
Ознакомительная версия.
