Ну же, ну же…
– Ты права, Наташа, – услышала я тихий голос Дмитрия Сергеевича. – Мне давно нужно было это сделать.
И губы коснулись губ. И побежала волна по телу. И стол, в который я вцепилась, показался мягким, пластилиновым, и тиканье настенных часов стало отчетливее, громче, и защекотало в носу, и зачесались на спине крылья… Мне было удивительно приятно и удивительно вкусно. И мне нравилось, что он не слишком-то церемонится и что каждый из нас на своем месте. Он – мужчина. Я – женщина.
Нет, не так!
Он – тот самыймужчина. Я – та самаяженщина.
…возможно, я слишком эмоционально описала поцелуй, возможно. Я вовсе не потеряла связь с миром и мысленно не отправилась на остров Безумной Страсти, но… Было приятно и было вкусно и тем самым – неожиданно!
– Спасибо, Наташа, – произнес Дмитрий Сергеевич, возвращаясь к заявлению.
– Не за что, – ответила я, скромно потупив взор.
Строчки ложились на бумагу, Герман по-прежнему стоял у окна, а я пребывала в мечтательно-оживленном состоянии. В состоянии, которое называется первой катастрофической влюбленностью на трезвую голову, которое сравнимо с пузырьками шампанского, с новогодним фейерверком и с неожиданным подарком, обернутым в яркую шуршащую бумагу. Это пройдет – уже сегодня, но вкус и цвет останутся…
Не такой уж Кондрашов и зануда.
И нос у него… греческий.
Вопрос на засыпку: Не преувеличена ли роль первого свидания?
Ответ: Если вы уже целовались, то все намного проще.
Дмитрию Сергеевичу нужно отдать должное – он ни разу не обмолвился о десяти гектарах земли, не внес в наши безумные отношения хруст многозначных купюр и не надоедал никакими намеками. Собственно, он мне вообще не надоедал… Вот еще глупости – общаться с невестой до свадьбы! Кто это придумал? Какой идиот? Зачем ей звонить? Зачем интересоваться: а жива ли она, старушка? А не умерла ли от скуки, а не ждет ли элементарных знаков внимания?
Нет, я не ждала. Если Герман сказал, что в следующий раз мы встречаемся двенадцатого декабря, значит, так тому и быть. Это ясно и понятно. Это разумно и правильно. Это запротоколировано и обжалованию не подлежит.
Дураки.
А вот неутомимый Слива Бережков звонил дважды – чуткий и внимательный человек, участливый, душевный, не то что некоторые.
Первый раз, причмокивая от удовольствия, он десять минут самозабвенно критиковал мое небольшое вмешательство в левое крыло дома Кондрашова. Предложения, записанные Германом в героический блокнот, он разнес в пух и прах, постоянно повторяя ехидное: «Понятно, почему тебя выставили за дверь». Он назвал меня неудачницей и пожелал долгого счастливого отпуска. Спасибо, Слива, спасибо, можешь брызгать слюной и дальше, но я-то знаю, что Герман тебе позволит потешить самолюбие только в малой гостиной. А что ты успеешь испортить за несколько дней? Ни-че-го.
Второй раз Наш Великий Дизайнер позвонил по другой причине – он узнал от Бондаренко о моем скором замужестве и, потеряв покой и сон, поспешил высказать свое мнение по этому животрепещущему вопросу. Голос Сливы дребезжал, недовольно взлетал то вверх, то вниз, а разговор в конце концов свелся к банальному: больше месяца твой брак не протянет, от тебя сбежит даже слепоглухонемой капитан дальнего плавания, и на что ты только надеешься, Амелина?
Видимо, Герман не позволил Сливе выкинуть диван, прибывший на днях из галереи «Бридж»…
Еще мне звонил Середа – посмеиваясь, он давал презабавные советы на полгода вперед и предрекал весьма интересные времена.
А еще мне звонила Эмма Карловна Фогли (так часто мы никогда не общались). Моя дорогая мама то взахлеб вспоминала собственные свадьбы в количестве четырех штук, то желала Дмитрию Сергеевичу долгих лет жизни, то умоляла не заводить любовника сразу, то томно вздыхала, перебирая легкие увлечения своей молодости, то затрагивала тему детей («к внукам я еще не готова»), то интересовалась гектарами земли, то пыталась просветить меня в интимных вопросах… Поздно, мама, поздно… Интим – это как раз те плодородные гектары, которые я вспахала давным-давно и самостоятельно. А если я чего-то и подзабыла, то Дмитрий Сергеевич, конечно, напомнит… будем надеяться, что он в курсе… ну, вы меня понимаете. Мама, мы справимся.
Я была терпелива. Я давала возможность выговориться каждому (половину пропускала мимо ушей и многозначительно поглядывала на календарь, перескакивая с одной циферки на другую). Тот поцелуй не забылся, но я не мечтала о втором. Кондрашов оставался для меня человеком с другой планеты, человеком, с которым мне предстояло слиться в непростом танго (тарарира-рурарам), человеком, которому я еще не простила нелюбви ко мне. Меня нельзя не любить! Категорически нельзя! Да и бывает ли так?
И я придумывала различные ситуации, постоянно мысленно разговаривала с Кондрашовым, улыбалась и со стороны, наверное, походила на размечтавшегося анчоуса, но в душе у меня все было победно правильно – я продолжала выходить замуж за того самого мужчину.И… и я ждала с ним встречи. Необъяснимо, но факт. Некоторые его взгляды и некоторые его слова не исчезли в гулких коридорах моей девичьей памяти, хотя казались совершенно незначимыми и даже сухими, но перебирать их, точно разноцветные фантики, было приятно… Дмитрий Сергеевич, как вы там поживаете без меня?
* * *
К выбору ресторана Герман подошел очень ответственно. Он не заказал столик в каком-нибудь помпезном месте, где белый цвет слепит глаза, а деловые разговоры вокруг задают не тот тон, он не заказал столик в какой-нибудь золоченой шкатулке, где неловкость соседствует с безвкусицей и смех режет уши, он заказал столик в «Тайне», где царит волнующая атмосфера, тихо звучит романтическая музыка, а шампанское пьют чаще, чем другие спиртные напитки. Опоздав на приличные пятнадцать минут, я в сопровождении высокого круглолицего администратора подошла к нашемустолику.
Нашему…Как приятно звучит и как много теперь нашегобудет у нас с Дмитрием Сергеевичем. Догадывается ли он об этом? По выражению лица не скажешь…
– Здравствуй.
– Здравствуйте.
Мы обменялись взглядами, потратили несколько секунд на галантное усаживание и взялись за папки меню.
Мое первое свидание с Кондрашовым! Накануне свадьбы! Фантастика! А главное – нет Германа. Вы можете представить такое? Я, признаться, полагала, что он будет отсутствовать только во время брачной ночи. То есть наверняка заглянет в опочивальню и зачитает инструкцию, состоящую из перечня позволительных телодвижений, но потом обязательно уйдет. Бесшумно уйдет в сторону правого крыла дома…
