Селина, отчаянно стараясь взять себя в руки, гордо подняла голову, её золотистые глаза с вызовом посмотрели на него, и она произнесла единственно возможные сейчас слова:
– Извини, но мне необходимо уйти. Я хотела тебя, и ты это прекрасно знал. Теперь я получила своё, и на этом распрощаемся.
Она увидела, как помрачнело его лицо. Он все ещё не верил ей. И она добавила без всякого выражения, чтобы покончить с этим:
– Ты же не думаешь, что я выйду за тебя замуж. Ничто не вынудит меня пойти к алтарю с человеком, которого я не люблю и который не любит меня.
Она заметила, что он готов убить её, но ей было все равно. Воцарилось молчание, настолько мрачное, настолько тягостное, что, казалось, воздух взорвётся от напряжения. Затем он хлестнул её резким, грубым словом, после чего у неё не осталось ни малейшего сомнения о том, кем он её считает.
Селина закрыла глаза, чтобы скрыть свою боль, и когда она с трудом открыла их, то сквозь пелену слез увидела, что в комнате она одна.
Если бы он вернулся прямо сейчас, она бросилась бы к нему в объятия и с рыданиями рассказала обо всех своих сомнениях. И будь что будет!
Но он не пришёл.
И она поняла, что он не придёт никогда.
– Ну конечно же, ты можешь прийти, – спокойно перебила Ванесса её сбивчивые оправдания. – Это же не какое-нибудь рядовое мероприятие, у тебя есть в запасе ещё десять дней, чтобы упорядочить все свои дела. В конце концов Доминик не каждый день отмечает помолвку. И тебе понравится Таня. Она очень приятная девушка, очень приличная, совсем не похожа на тех хищниц, которые постоянно около него вертятся. Вся её родня живёт в Австралии. Её мать, родом из России, рано овдовела и переехала в Австралию, думаю, к своим родственникам. Она вновь вышла замуж и, как я поняла, весьма удачно. Думаю, что люди они состоятельные.
Тётка продолжала щебетать, а Селина слушала, закрыв глаза, жалея о том, что подошла к телефона, вернее бросилась к нему, надеюсь, что, возможно, звонит Адам.
Но он так и не позвонил. Она жила в этой квартире уже целых два месяца. С той самой ночи, как она убежала из его дома. А он не мог не знать, что она живёт здесь – ведь это его квартира. Она надеялась, что он зайдёт или позвонит, хотя бы для того, чтобы выставить её оттуда.
Когда-нибудь ей придётся завести собственный дом. Однако вся её энергия уходила на работу, поэтому на что-либо другое у неё не хватало ни времени, ни сил. И даже мысль о том, что ей придётся пойти на приём, организованный её тёткой, и общаться со множеством чужих людей, утомляла её.
– А как себя чувствует Мартин? – перебила она болтовню Ванессы посредине фразы.
– С ним все в порядке. После того как он поможет Доминику, Тане и мне встретить гостей и символически пригубит бокал вина, он удалится в свою комнату и будет играть в шахматы с доктором Хиллом.
Значит, и об этом позаботились; к счастью, вскоре Ванесса выдохлась, и Селина повесила трубку и выключила телефон.
Она инстинктивно пыталась избежать необходимости присутствовать на помолвке Домми. С тех пор, как она порвала с Адамом, она вела очень уединённый образ жизни, вечерами долго сидела с деловыми бумагами, принесёнными из офиса, или бессмысленно взирала на экран телевизора.
Ей пора прекратить вести себя так глупо. Стоило ей только вспомнить о том, что она заставила Адама отступиться от неё, как на душе её становилось тоскливо и пусто.
Это было необходимо, убеждала она себя с раздражением. Все теперь в прошлом. И конец! Он больше никогда в жизни не захочет даже взглянуть на неё, и она не может упрекнуть его за это. Он никогда не придёт на эту квартиру, пока она здесь живёт, даже само воспоминание о ней, должно быть, внушает ему отвращение.
И меньше всего на свете ей хотелось встретиться с ним. Ведь ничего не изменилось, он никогда её не полюбит, он не позволит себе этого. Встреча с ним лишь усугубит её горе. Так что с завтрашнего дня она начнёт всерьёз искать себе квартиру.
О том, чтобы вернуться в Лоуер Холл, не могло быть и речи. Пока Адаму не вернули долг, дом этот тоже принадлежал ему, или во всяком случае его банку, что в общем-то одно и то же. Кроме того, ей действительно хотелось жить самостоятельно, поскольку с тех пор, как она встретила Адама, ей казалось, что она должна отделиться от своей приёмной семьи.
Дело было вовсе не в том, что она стала меньше любить своих родственников, просто она очень изменилась. Она продолжала с большим удовольствием приезжать туда на выходные и была благодарна за то, что никто, кроме Мартина, ни разу не обмолвился о её так называемой помолвке с Адамом, если не считать самого первого её приезда, когда Ванесса и Доминик с удивлением посмотрели на неё. А Мартин только сказал:
– Я не знаю, что произошло, и не собираюсь спрашивать. Но уж поверь мне, Адам этого так не оставит.
Много Мартин понимал! Меньше всего на свете Адам хотел бы вернуть её.
Вздохнув, она пошла на кухню приготовить себе ужин, однако поняла, что ей ничего не хочется, так что решила обойтись чашкой кофе, которую выпила, стоя у кухонного столика, затем пошла спать и долго лежала в темноте, думая о том, что жизнь продолжается и она должна быть благодарна судьбе, что Адаму нет в ней места.
Всю следующую неделю Селина провела в поисках квартиры. То, что ей нравилось, было не по карману, а та квартира, которую она могла себе позволить, была ужасна. Но у неё полно времени, так что, может быть, ещё подвернётся что-нибудь подходящее. Кроме того, ей нужно будет что-нибудь купить, чтобы надеть на помолвку Доминика. За последнее время она так сильно похудела, что ни одна из её старых вещей не годилась ей.
Заставив себя проявить к покупкам хоть какой-то интерес, она приобрела вызывающе шикарное платье для коктейлей и обновила всю свою косметику, а потом горько сожалела, что сделала это, поскольку у неё был на учёте каждый пенни. Ведь ей придётся внести залог, когда она наконец найдёт себе квартиру.
На неё неожиданно навалилась куча работы, бесконечные телефонные звонки поставщикам в Европу, так что в субботу, когда отмечалась помолвка, ей пришлось долго работать в офисе, и в Лоуер Холл она приехала довольно поздно и успела лишь быстренько поприветствовать Таню, прежде чем отправиться в свою комнату переодеться.
Стоя под душем, она подумала, что Доминик выглядит намного симпатичнее, чем раньше, исчез этот наглый самодовольный вид, который был так для него характерен; он проявлял трогательную заботу о своей молоденькой невесте, которая была в элегантном платье из голубого шелка, которое очень шло к её пьяным волосам и нежной розовой коже.
