Элисон не смогла скрыть своей радости, когда настало время уходить, и это не укрылось от Джулиана.
— Тебе понравилось? — тактично поинтересовался он, когда они входили в белоснежный холл их маленькой квартирки.
— Да, очень, — заверила она его, но неожиданно холодок пробежал у нее по спине, и Элисон вздрогнула, вспомнив отвратительную сцену с Саймоном.
— В чем дело? — разволновался Джулиан.
— Ни в чем, а что?
— Но ты задрожала. Почему?
— Да так, просто меня знобит, — натянуто улыбнулась она.
— Знобит? Ложись в кровать, Элисон, а я принесу тебе чего-нибудь горячего.
— Нет, не надо, правда. Не беспокойся, со мной все в порядке, — попыталась переубедить его Элисон, но Джулиан был непреклонен:
— Иди, малыш, а я подогрею тебе молока.
Элисон ненавидела кипяченое молоко, но мужу так хотелось сделать для нее что-нибудь, что она решила не останавливать его. Что ж, придется выпить эту гадость.
Когда раздался стук в дверь, Элисон была уже в постели.
— Входи. — Она села и провела рукой по волосам.
Облаченный в халат Джулиан аккуратно нес кружку теплого молока.
— Спасибо, — улыбнулась она, принимая у него бокал, и подумала, что вот таким он нравится ей больше всего: милый, не скрывающий своих эмоций, готовый исполнить любой ее каприз.
Он сел на край кровати и наблюдал за тем, как Элисон пьет молоко, и надо отдать ей должное, она постаралась на славу и сумела-таки не показать своего отвращения.
— Тебе лучше? — Он взял у нее пустую кружку и поставил на столик.
— Да, спасибо. — Элисон обняла себя за колени и неожиданно добавила: — А тебе?
Джулиан ужасно удивился, а потом без всякого предупреждения лег и прижался к ней головой.
— Извини меня, тебе пришлось испытать на себе мой бешеный нрав, — прошептал он.
— Джулиан, дорогой… — Элисон была тронута до глубины души. Ей пришло в голову, что ее муж похож на большого ребенка, который не хочет отправляться спать до того, как его простили. — Это совсем не важно. — Элисон робко коснулась его волос.
— Нет, важно. Ты такая милая и терпеливая. А я просто скотина. Разозлился на тебя, а ведь ты просто пыталась сделать все возможное, чтобы с честью выйти из положения.
— Не думай об этом. — Элисон легла, обняла мужа и прижала его к себе. — Наверное, для тебя это был просто кошмар. Думаю, в подобных обстоятельствах любому позволительно выйти из себя.
Джулиан улыбнулся и потеснее прижался к ней:
— Здорово лежать вот так.
— Да?
— Ага.
Элисон надеялась, что Джулиан не заметит, как бьется ее сердце, но он думал совсем о другом.
— Не понимаю, как ты в свои годы можешь быть такой мягкой, Элисон. В тебе мудрость взрослого человека, не кричишь, не критикуешь.
— Правда? — Элисон не знала, относиться к этому как к комплименту или наоборот.
— Да. Я раньше и представить себе не мог, что буду беседовать с девушкой о таких вещах, что смогу так откровенно рассказать обо всем. Это все твоя беспристрастность.
— Да? — беспомощно спросила Элисон, не в силах скрыть своего удивления.
— Так и есть, — задумчиво нахмурил он брови. — Я имею в виду, как я рассказывал тебе о Розали и о том… что я чувствовал. И в самом деле немного странно иметь возможность обсудить все это с другой девушкой, особенно если это твоя собственная жена, даже принимая во внимание тот факт, что наш брак не совсем обычный.
Элисон не знала, как реагировать на это. Она была совершенно сбита с толку.
«Неужели он и вправду считает, что я «беспристрастна» к нему и Розали? — думала она. — Да, мужчины действительно непроходимые тупицы». Элисон хотелось рассердиться на него, но стоило ей взглянуть на блаженное выражение его лица, как ее охватила нежность. «Не все ли равно, что он говорит, — решила она. — Лишь бы выглядело вот так, как сейчас».
Он полежал еще несколько минут, а потом подскочил как ужаленный:
— Мне пора. Уже поздно, и тебе надо спать.
Может, из-за того, что слова Саймона застряли у нее в голове, а может, потому, что ее гордость и любовь были уязвлены, но Элисон поддалась безотчетному импульсу и произнесла совершенно невероятное:
— Зачем тебе спать в гостиной? Оставайся здесь, если хочешь.
Она не смотрела на мужа, размышляя, не воспримет ли он ее слова как очередной всплеск ее «удивительной беспристрастности». Джулиан не сразу нашелся с ответом, и Элисон поняла, что застала его врасплох.
Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. Элисон так и не разобралась, что за выражение застыло в его взгляде.
— Спасибо, милая, — медленно произнес он, — но нет ничего страшного, если я посплю на диване. Спокойной ночи, и храни тебя Господь. — И он поцеловал жену прямо в губы.
С этим он вышел из спальни, больше ни разу так и не взглянув на Элисон, и оставил ее в полном недоумении и по поводу поцелуя, и по поводу своего отказа.
Через неделю они перебрались в новую квартиру, и Элисон очень ответственно отнеслась к своим обязанностям жены богатого человека.
Наверное, Джулиан считал, что Элисон слишком серьезна, поэтому, когда они в первый вечер обходили свое новое жилище, он с тревогой поинтересовался у нее:
— Тебе ведь здесь нравится, правда, Элисон?
— Да, конечно, — улыбнулась она в ответ. — А что?
— Да так, ничего. Просто у тебя такой торжественный вид.
— При взгляде на все это меня охватывает благоговейный трепет.
— Бог ты мой! Это еще почему?
Она взяла его за руку и легонько пожала ее.
— Знаешь, раньше у меня никогда не было своего жилья, — объяснила она. — Кроме, пожалуй, спальни в школе, но ведь она на самом деле была не моя. Так странно думать, что все это наполовину мое.
— Наполовину твое? — рассмеялся Джулиан. — Ты такая странная, милая моя девочка! Так тщательно подбираешь слова. Знаешь, все это полностью твое, если тебе так хочется.
— О нет! — прервала его Элисон, но Джулиан не обратил на это никакого внимания и заговорил с внезапной страстностью:
— Я хочу, чтобы ты почувствовала — здесь все твое, и это, и все, что пожелаешь. Иногда, когда я думаю, как мало ты получила от нашего брака, я…
— Не надо! — резко оборвала его Элисон. Она была не в состоянии переносить подобного рода излияния щедрости, потому что она мечтала только об одном — о его любви, а как раз этого-то он и не мог ей дать.
Джулиан озадаченно поглядел на жену:
— Что такое, милая?
— Ничего, ничего, — выдавила она ободряющую улыбку. — Но я чувствую себя ужасно, когда ты так щедр со мной, а говоришь о том, что я ничего не получила. Я счастлива и довольна. Так и есть, поверь мне.
