когда прохожу мимо.
– Ты видела, какой он горячий? – блеет вторая. – Я хочу его.
– Эй, курица! – Анисья оживает в моих руках. – Глазенки вырву и на жопу натяну, если еще хоть раз даже искоса взглянешь на МОЕГО мужчину! Хочет она его, тьфу. Перехочешь! Хотелку оторву и собакам выброшу. Поняла?!
Я ржу, пока отпираю дверь, и стараюсь не уронить мое маленькое, мстительное чудо. М-м-м, ревнуешь, котенок? Это хорошо. Гордость стискивает грудь, и мне даже нечем дышать несколько секунд. Я будто вытащил счастливый билет и не могу поверить в свою удачу.
В квартире отпускаю малышку, к ней уже прибежал Гуччи, и, клянусь, я готов купить засранцу все, даже каждый день буду кормить, как гурмана. Только благодаря коту я встретил девушку, от которой в буквальном смысле сносит крышу. И, благодаря котяре, заполучил Анисью себе.
На всякий случай запираю дверь на ключ и прячу его, пока малышка не видит. Она сюсюкается с Гуччи, берет его на руки, и я начинаю потихоньку ревновать к мелкому засранцу.
– Ути пуси? Мой малыш? Мой зайчик? Мой котик? Серьезно? Эй, алё, я здесь, вообще-то, – обиженно вякаю, но про себя просто облегченно вздыхаю.
Да плевать, пусть так, лишь бы не вспоминала о ссоре с братом. Моя нежная, ранимая девочка. Да я готов для тебя долбаную звезду с неба достать, понимаешь ли ты, насколько зависим от тебя? Мне даже страшно представить, на что я еще готов, в моей голове уже промелькнула мысль, чтобы едва ли не умолять придурка Роса. Лишь бы навсегда забрать грусть из невероятно ярких зеленых глаз моей девочки.
– Так и быть, прощу тебе похищение, – снисходительно говорит Анисья, все еще держа Гуччи на руках. – Будем считать, что я пришла за моим пупсиком.
Выхожу вперед и буравлю засранца в ее руках убийственным взглядом. Клянусь, на морде котяры сейчас появилось ликование, а в глазах – ехидство. Ничего, шерстяной кусок, мы с тобой еще позже поговорим! Сейчас же мне достаточно и того, что Ниська забылась, пусть и ненадолго, но все же.
Мы перемещаемся в спальню, малышка усаживается на кровать, а я присаживаюсь около нее, как верный пес, на корточки. Между нами кот, он будто ее спасательный круг, мне же хочется вырвать животное из рук и приласкать мою девочку.
Держусь, понимаю, что ей нелегко и наверняка она хочет высказаться. Может даже, открыто поплакать, чтобы выпустить внутреннюю боль. Проходит минута, и Анисью прорывает:
– Зачем ты пошел к Росу?! – кричит и сразу начинает рыдать. – Я же сама хотела… Могла найти аргументы… Могла уговорить… З-а-а-а-а-аче-е-е-ем…
Мгновенно убираю кота и, присаживаясь на кровать, прижимаю ее личико к своей груди. Мое сердце грохочет как бешеное, а душа разрывается в клочья от плача малышки. Хочу забрать ее боль, но я беспомощен. Все, что могу, – быть рядом и обнимать, гладить по волосам.
– Поплачь, не держи в себе обиду, – мой голос сиплый, а горло режет наждачкой, но я продолжаю говорить, убаюкивая Анисью на руках: – Я решу этот вопрос, не нужно переживать. Твой брат рано или поздно сдастся.
– Да как ты решишь… – стонет она мне в грудь и продолжает всхлипывать. – Ты вообще не должен был…
– Должен! – твердо возражаю, даже слышать не хочу ничего.
Я что, маменькин сынок, чтобы прятаться за юбкой своей девушки, перекладывая на нее всю ответственность? Бред, никогда такого не будет! Да я тогда уважать себя перестану.
– Зайка, я мужик. Я решаю проблемы, а ты наслаждаешься жизнью. Будет только так и никак иначе.
Она вдруг успокаивается, даже икает от неожиданности. Чуть отстраняется и смотрит заплаканными глазками, а мне хочется убрать ее слезы. Прижимаюсь губами к щекам и целую мокрые дорожки, медленно переползая к шее. Малышка дрожит в моих руках, чувствовать это – самое невероятное и бесценное в моей жизни. Пока не зашел слишком далеко, со стоном отрываюсь от сливочной кожи, делаю глубокий вдох. Помогает ли мне это остановить рвущуюся похоть? Да ни хрена!
– Посмотрите на него, – шмыгает носом, а на губах появляется мягкая улыбка, – решала фигов. Я тоже могу решать проблемы, – фыркает мое солнышко, ну как ежик, вот честно.
Молчим некоторое время, и тишина кажется уютной. Но на инстинктивном уровне что-то подсказывает мне: скоро придется отвечать на неудобные вопросы. Гребаный патлатый мужик. Как его там… Демьян, точно! Как я ни пытался, не смог вспомнить его лицо. Но то, что он описал, полностью сходится с происшедшими событиями. И надо же было мужику оголить мои давно похороненные воспоминания. Не хотел я их доставать с пыльных антресолей, пусть бы валялись там и дальше, покрываясь вековой пылью. Да какое он имел право копаться в грязном белье?! Чужом белье! И хрен с ним, раны я мог показать, но вот второе его откровение стало настоящим плевком в душу.
– Тим, – Анисья тянется ладошкой и прикасается к щеке, от ее ласки мне хочется мурчать, как коту. – Можно я спрошу?
Смотрю в ее очаровательные глаза, там явственно стоит вопрос, от которого все во мне переворачивается и протестует. Уже хочу отказать, но, видя, как она нервно покусывает губы… Да, черт! Почему меня бьет током, как ненормального, от вида чуть припухлых губ малышки? Мне хочется зализать каждую малюсенькую ранку на них, и я уже даже тянусь, но вовремя останавливаюсь.
– Спрашивай, – с тяжелым вздохом разрешаю ей, но не думаю, что смогу полностью оголить душу.
Кое-что должно оставаться там, где оно находится, – под семью замками. Даже наша с Ильей мать не знает всех подробностей…
– Откуда ты узнал адрес Роса? И что, блин, стукнуло в твою голову, зачем поехал к ним?
Мгновенно давлюсь слюной и захожусь кашлем от неожиданности. И это ее вопрос? Серьезно? Нет, малышка, это не то, что ты хотела спросить, я на инстинктивном уровне знаю. Она побоялась в последний момент, и, черт возьми, я искренне благодарен Анисье. Позже, котенок. Не сейчас…
– В наше время не составляет проблем найти кого-то, – отвечаю, равнодушно пожимая плечами. – А пошел я из-за тебя. Из-за твоей реакции утром. Думаешь, я слепой? Да у тебя на лбу все было написано!
– Ничего у меня там не написано, – ворчит моя красавица и подсознательно начинает тереть лоб пальцами, будто действительно хочет стереть с
