полагаешь, что я вот так просто дам тебе уйти, — удивительно, что сохранял дистанцию и не пытался повалить меня на стол, осыпая жаркими поцелуями. Только в этом случае он бы получил новую отсрочку, потому что у меня не было сейчас сил сопротивляться. Я едва стояла на ногах. Но даже после этого я бы не изменила своего решения уйти. — Я вчера оставил тебя в покое и не стал оббивать пороги твоей квартиры, но знал бы что ты до такого додумаешься, не оставил тебя одну.
— Спасибо за… проявленный такт. Но я больше не нуждаюсь в вашем внимании. Попридержите свой пыл и чувственность для других женщин, — снова перешла на официальный тон, чувствуя, что пора закругляться с этими переговорами.
Сделала несколько глубоких вздохов, отпустила свою опору и развернулась, направляясь нетвердой походкой к двери. Но перед тем как развернуться и уйти, заметила его взгляд, острый как лезвие бритвы. Мужчина видимо, не ожидал подобных слов и действий с моей стороны и ему потребуется немного времени, чтобы осознать смысл всего мною сказанного, и что его только что отвергли. А мне достаточно было того, что чувствовала внутри полное опустошение и мечтала поскорее обо всем забыть. И в голове сплошной туман и лишь одна единственная мысль: дойти до своего кабинета. Смолов что-то сказал мне вслед, но все, что отчётливо помнила: я вернулась в свой кабинет, и кажется собиралась сесть в кресло, позвонить Лене, чтобы попросить ее принести мне воды. Взяла листок бумаги для нового заявления об увольнении, а что было потом помню смутно. Кажется видела встревоженное лицо Смолова и Лены. Вперемешку. А потом мне все представлялось, что я снова на острове, а над головой синее небо без единой тучи и на душе так умиротворенно и хорошо… Так как было последние дни, пока с отцом не случился приступ.
Приоткрыв глаза, я схватилась за гудящую голову. Горло сильно болело, виски пульсировали и общее состояние походило на то, как будто я только что совершила полет в космос. Комната плыла перед глазами, но что удивительно, перед тем, как закрыть глаза, я отчётливо помнила, что находилась в своём кабинете на работе, а сейчас лежала на кровати в своей комнате в квартире отца. Не в силах пошевелиться, я прислушивалась к собственным ощущениям, но ничего кроме слабости и бессилия не чувствовала. Наверное на меня так подействовала смена климата, стресс, промозглая погода и проблемы с отцом. Всё в совокупности добило мой организм.
— Яна, выпей, — услышала голос Смолова и напряглась.
Повернулась и слегка приподнялась. И тут же обессиленно рухнула обратно, ощущая ломоту во всем теле. Широко распахнув глаза, смотрела на мужчину, что сидел на кровати возле меня и протягивал стакан с водой. Сильно хотелось пить. Но как представлю, что придется глотать воду с такой болью в горле, то лучше и вовсе никогда не пить и ничего не глотать.
— Что… Ты… Как… — прохрипела я и снова схватилась за виски, прикрывая глаза от сильной вспышки боли.
— Сейчас приедет врач, ты упала в обморок в своём кабинете. Зачем в таком состоянии пошла на работу? Почему не осталась отлежаться дома? Выпей, — снова услышала просьбу Романа. — Какая же ты… упрямая. Почти как я.
Я приподнялась и дрожащими руками взяла стакан из его рук, сделала несколько глотков и поморщилась. Боль в горле была нестерпимая. Ещё утром ту вполне возможно было не замечать. Перед глазами стоял плотный туман, а в голове вместо мозгов и мыслей будто образовалась воздушная вата. Почему именно сейчас вспомнила о маме и ее нежных прикосновениях, заботе и ласковом лице, не знаю, но от этих воспоминаний, как она всегда не отходила от моей кровати, когда я болела стало грустно и тоскливо на душе. Словно издалека донесся голос Смолова, но я никак на него не отреагировала, веки налились свинцовой тяжестью, я опустила их и провалилась в сон, где мне снилась мама и как она нежно перебирала мои локоны длинными тонкими пальцами и гладила рукой по голове…
Роман
Ближе к полудню, я все же появился на работе, но работать естественно не смог. Листал отчёты, смотрел на цифры, будто видел их впервые, а душой находился в другом месте. И внутри на счёт Яны испытывал столько противоречий, что мне дурно от этих мыслей становилось. Наверное только сейчас начинал осознавать, что девушка не играла вовсе все это время, а по-настоящему чувствовала ко мне интерес и была искренна со мной с самой первой встречи. Всё было искренне и презрение поначалу, и позже легкая заинтересованность, которая с каждой новой встречей обрастала уверенными чувствами. Даже ее вчерашний побег, когда отправила меня обратно в студию за несуществующей сумкой — это все была не игра, а настоящая Яна, которая так же как и я немного запуталась в своих чувствах. Но чувства, пока, правда, построенные на общей симпатии и сильном притяжение были! Это факт, который я не отрицал с самого начала всех наших встреч. Но я проделал большой путь, чтобы это понять и принять.
Когда Яна упала в обморок, я тут же попросил Свету скинуть мне смс-кой адрес ее квартиры и повёз девушку домой, позвонив по дороге знакомому врачу. Куда быстрее и информативнее скорой помощи с последующим оформлением и заполнением всех документов. Я предполагал, что она заболела, потому как еще перед своим уходом из моего кабинета, заметил, что выглядела она больной. Причем в прямом и переносном смысле этого слова, если думала, что я дам ей уйти. Я кстати и следом за ней пошел, чтобы ей об этом сказать, но немного не успел. Когда вошел к ней в кабинет, она уже лежала на полу.
С Глебом Валентиновичем мы уехали из дома Яны почти одновременно. Он подтвердил, что девушку свалила ангина, прописал курс уколов с антибиотиком, чтобы исключить любые осложнения, сделал жаропонижающий укол, она вся горела, а обычные таблетки не сбивали температуру, и сказал, что завтра утром пришлет медсестру или заедет сам, чтобы посмотреть на самочувствие девушки. Мы вместе дождались, когда температура у Яны спала, и разъехались по своим делам, я в офис, а Глеб Валентинович в свою клинику. Но через полчаса беспутного сидения над бумажками и нескончаемым потоком мыслей о девушке, что она осталась одна, не давали мне покоя. Понял что это бесполезное занятие смотреть в отчёты и ни черта не соображать, сгреб бумажки в портфель и поехал обратно. Она вроде
