Какая разница, как это назвать? Он – мой сын, я должен ему помогать.
Беру её руку и насильно вкладываю в ладонь деньги. Сердится. И поначалу даже опасаюсь, что бросит купюры мне в лицо. Ловлю её взгляд. Глаза в глаза. В груди печёт, кровь в венах шумит так громко, что я едва слышу свой голос.
- Лиза, прости… Я хочу всё исправить…
Она отворачивается, но деньги не возвращает.
Вытаскиваю коробки с игрушками. Сердце ноет и неприятным покалыванием отдаёт в лопатку. Делаю два глубоких вдоха, но оно всё никак не унимается.
Присаживаюсь перед сыном на корточки, чтобы оказаться с ним примерно одного роста. Ребёнок смотрит с недоверием, но заинтересованно сканирует коробки в моих руках.
- Ваня, давай знакомиться.
- Так мы же знакомились ещё давно в больнице, – в голосе удивление и нетерпение.
- Ты прав, знакомились. Но не до конца. Ты знаешь, кто я?
- Ты – мамин строгий начальник на старой работе.
Хорошо, что всего лишь строгий… Лиза наверняка могла одарить меня куда более колоритными эпитетами за мои выходки по отношению к ней.
В голове витают тысячи сомнений. Предвижу её недовольство, но всё-таки произношу то, что крутится на языке уже несколько часов.
- Ваня, я – твой папа.
- Папа? – переспрашивает сын и пятится назад, прячется за Лизой, будто боится меня.
- Да, но так получилось, что я только сегодня об этом узнал.
Звучит по-дурацки. И я не знаю, какое себе придумать оправдание, чтобы ребёнок смог понять и простить.
Разве малышу объяснишь, что иногда случаются чудовищные стечения обстоятельств, что люди под влиянием обиды порой совершают мелкие глупости, которые приводят к огромным катастрофам… И что взрослые порой непоправимо ошибаются…
Ваня больше ничего не говорит, но крепко прижимается к маме и не смотрит на меня, намеренно отворачивая голову.
Внутри взрывается паника. Я исходил из того, что все дети мечтают о папах, и надеялся, что он обрадуется! И как выруливать теперь?
Сижу на корточках с коробками в руках… Мне нужна точка опоры, чтобы перевернуть ситуацию в свою пользу! Поднимаю глаза на Лизу, надеясь получить от неё помощь и поддержку. А она… плачет!
Обвинять её в том, что настроила сына против меня, бессмысленно. Даже если это и так, то у неё были на то основания. Выдвигать претензии и скандалить – не вариант. Наоборот, я должен заполучить бывшую жену в свою команду – иначе мне не справиться.
Будто иду по минному полю…
- Посмотришь, что я тебе принёс? – говорю сыну на тон ниже, чем обычно, сам не узнаю свой голос.
Ваня чуть высовывается из-за мамы.
Открываю одну из коробок, достаю робота-трансформера. В интернете написано, что такие игрушки пользуются популярностью. Но кто знает, как оно в реальности? Все дети разные. Многие мальчишки обожают машинки, а я, по словам мамы, был к ним почти равнодушен, зато очень любил собирать конструкторы, а ещё обожал отрывать куклам руки и ноги и приделывать обратно.
Приходится на ходу разбираться, как функционирует этот робот. Складываю-раскладываю его, тестирую звуковые эффекты. Ваня внимательно наблюдает за моими манипуляциями, но выходить из “укрытия” не торопится.
- Попробуешь сам? – протягиваю сыну игрушку.
Малыш не решается сделать шаг в мою сторону. Сейчас он совсем не похож на бойкого мальчишку, каким казался в предыдущие встречи.
Что мне делать?
Ощущаю себя инородным элементом в их семье… А ещё – неудачником, провалившим важную миссию… Я почти в нокауте…
Лиза наклоняется и что-то шепчет сыну на ухо.
Ваня выходит из укрытия и берёт у меня игрушку. Ему приходится сесть на пуфик, чтобы освободить себе руки и попробовать повторить мои манипуляции. Получается не сразу, поначалу я немного помогаю. К счастью, он позволяет мне это делать.
- Тут ещё… Я не знал, во что ты любишь играть, – демонстрирую вторую коробку. – Но это лучше распаковать в комнате на полу, чтобы ничего не потерялось.
У Вани горят глаза. Он сосредоточенно крутит туда-сюда детали, превращая робота в машину и обратно.
- Что нужно сказать? – строго спрашивает Лиза.
- Спасибо! Он крутой! – выкрикивает малыш, не отрывая головы от игрушки.
Я как губка впитываю его положительные эмоции и короткие фразы.
- Паша, я же говорила, что его надо подготовить, – шепчет Лиза. – Ребёнку нужно время, чтобы принять тебя. “Пришёл, увидел, победил” с ним не работает.
- Ты мне поможешь? – инстинктивно хватаю её за руку. – Лиза, я знаю, что очень виноват перед тобой, но прошу тебя: помоги мне наладить с Ваней отношения!
- Попробую, – высвобождает руку и отодвигается.
Чувствую, что она мне не доверяет. Боится, что я уеду и снова исчезну надолго? Считает меня мерзавцем?
- Я найду способ видеться с вами почаще. Обязательно что-то придумаю!
- А как же твоё отделение? Кто за тебя работать будет? – троллит, возвращая мои же слова, сказанные ей несколько месяцев назад.
- Как думаешь, вы здесь надолго? У тебя на какой срок контракт? – пытаюсь разведать обстановку, чтобы планировать будущие встречи.
- Пока на год, а там видно будет.
- Нравится тут?
- Я только начала. Непривычно немного, но я втягиваюсь.
Когда-то мы мечтали, чтобы я устроился за границей, а она приехала ко мне. А теперь получается всё наоборот. Она здесь, а я – там…
Всю дорогу до дома меня трясёт. Периодически останавливаюсь, чтобы продышаться и успокоиться. Очень тяжело принять происходящее… И ещё труднее найти выход и решение, что делать дальше. Одно знаю точно: я больше не брошу сына и сделаю всё, чтобы быть к нему ближе, видеться чаще и по возможности помогать.
Еду сразу в отделение. На дежурство заступаю с опозданием, чего со мной раньше никогда не случалось.
- Павел Владимирович, у вас всё в порядке? – участливо спрашивает Мила, вглядываясь в моё усталое лицо. – Плановые все в силе? Готовим пациентов?
- Да-да, всё в порядке. Сейчас заправлюсь кофе и иду.
Смена выдаётся тяжёлой. Две плановые операции, несколько непростых случаев по скорой с минимальной передышкой. По дороге домой заезжаю к родителям – узнать, что у них стряслось. Два дня по очереди отец с матерью обрывали мой телефон.
- Ты где был? – рычит папа, едва я переступаю порог их дома. – Какого чёрта трубку не брал? Не понимаешь, что мать волнуется?
