свое новое ощущение.
— Мила, это хороший знак, — в глазах у Элины я увидела радость и надежду. — Понимаешь, сейчас у Мамаева может начаться пробуждение от сна. Но, как сказал Валерий, это процесс длительный. А тебе надо быть сдержаннее. Ты действительно могла вспугнуть его. Хотя, никто не знает, как он воспринимает те или иные проявления чувств. И все-таки, будь мягче. Терпение — вот что тебе сейчас нужно.
— А что если я приведу Тараса в гостиную, и он поужинает вместе с нами? Может, хватит ему ограничиваться рамками своей комнаты. Пора расширять границы, — Данила спрашивал совета у Элины.
— В принципе, можно попробовать. Вряд ли это повредит. Мамаеву действительно не помешает потихоньку осваиваться, пока ты не уехал.
Элине явно хотелось, чтобы Данила озвучил, сколько еще пробудет у нас.
— Дня на три еще задержусь. А потом, увы, вынужден буду вас покинуть. Но надеюсь, что к тому времени Мамаев освоится в доме.
Зиночка засуетилась, впервые после нашего возвращения из Воронежа накрывая на стол в гостиной, рассчитывая и на присутствие Тараса. До сих пор он кушал только в своей комнате под присмотром сиделки.
Когда Шувалов с Тарасом показались на лестнице, сердце у меня забилось в бешенном ритме. Рука непроизвольно потянулась к груди, словно пытаясь удержать сердце, готовое вот-вот выскочить из нее.
Элина предупредительно сжала мой локоть.
— Спокойно, Миля. Не испугай его. Постарайся улыбаться.
Выполнить ее совет было сложно. Но усилием воли я одела на лицо улыбку, от которой сводило челюсти.
Под нашими напряженными взглядами Мамаев сошел вниз. Данила помог ему сесть за стол. Оказавшись напротив меня и Элины, Тарас скользнул взглядом сначала в мою, а затем и в ее сторону. Зиночка, оказавшаяся в его поле зрения, тоже на мгновение задержала его внимание.
Это было что-то новое. Его взгляд еще ничего не выражал. Но окружающие уже не были предметами интерьера. Элина, не в силах сдержать радость, прошептала:
— Мила, ты заметила?
Ответить я не могла. Подступивший к горлу комок мешал вымолвить хоть одно слово. Поэтому только кивнула ей.
Во время ужина мы старались поддерживать непринужденную атмосферу. Но каждый незаметно наблюдал за Тарасом. Он же на протяжении всей трапезы больше никак не проявил себя.
Препроводив Мамаева в его комнату, Шувалов вернулся к нам с победной улыбкой.
— Ну как наш первый выход? Вы видели, что Тарас обратил на вас внимание? А?! Это ведь прогресс. Маленькое, но улучшение. Если дальше так пойдет, то мы увидим прежнего Мамаева.
Радость и надежда переполняли мое сердце.
Хотелось бежать к Тарасу, обнимать, целовать его, смотреть в его глаза, говорить с ним.
Но Элина, видя мое нетерпение, убедила, что надо дать ему время.
— Милана, мне кажется, мозг пытается восстановить свои функции. Только не надо форсировать события. Это процесс медленный, но, будем надеяться, результативный.
Я вынуждена была согласиться с ней. Буду ждать, сколько потребуется. Главное, чтобы Тарас заговорил и к нему вернулась память.
Шувалов, воодушевленный маленьким успехом, уже строил планы на возвращение в Воронеж.
— Пора заняться поиском Соболевых. Так дальше продолжаться не может. Или ты уже приняла решение усыновить Тему?
Стыдно было признаться, что в сложившейся ситуации я меньше всего думала об этом. К тому же, сложно было поверить, что Соболевы таким необычным способом избавились от своего ребенка. И вообще я все еще надеялась на их возвращение.
Присутствие в моем доме Артемки меня не особенно беспокоило. Им занималась Софья. Ей помогала Зина. Я привязалась к малышу, но сейчас мне было не до него. Все мысли и время были заняты Тарасом.
Шувалов, безусловно, был прав. Надо было что-то делать. И теперь, когда наметились изменения в состоянии Мамаева, он мог уехать и вплотную заняться поиском.
Я не возражала. Тарас очень быстро освоился с нововведениями. Он прекрасно ориентировался в доме. Особенного ухода за ним не требовалось. К тому же, при нем постоянно была сиделка. Я даже подумывала, что от ее услуг можно было уже отказаться. Но Элина утверждала, что ее присутствие необходимо, так как в любой момент возможны новые проявления, которые важно отслеживать.
Я хотела взять на себя миссию сиделки. Но дела фирмы требовали моего присутствия. В связи с этим я решила обратиться за помощью к отцу. Если бы он согласился на время болезни Тараса подменить меня, то я могла постоянно быть дома.
После отъезда Шувалова я не стала откладывать встречу с родителями. Предвидела тяжелый разговор с мамой, но цель визита оправдывала возможные сложности.
Приехав в родительский дом без предупреждения, я стала свидетелем разговора, который, мягко говоря, ошеломил меня. Первый порыв — обозначить свое присутствие — я подавила из-за простого любопытства. Интересно было узнать точку зрения родителей на происходящее.
Поэтому я, к своему стыду, притихла перед дверью, за которой градус взаимных обвинений все возрастал. Услышанное повергло меня в шок.
— Ты сама во всем виновата, — голос отца был резкий, жесткий. Никогда не слышала, чтобы он разговаривал с матерью таким тоном.
— Я?! — мама перешла на крик.
— А кто втюхивал Милочке этого Мамаева? Не твоя ли идея сосватать их?
— Да, я хотела как лучше. Иначе она никогда не избавилась бы от Соболева, будь он неладен.
В ее голосе были слышны слезы. Рука потянулась к дверной ручке. Надо было прекратить бесполезную ссору. Но что-то остановило меня.
— Вот уж действительно, лучше некуда. Вместо инфантильного Стаса с Милой теперь беспомощный Тарас. Овощ! И все по твоей милости.
— Только ли по моей?! А ты забыл из-за кого этот добрый человек пострадал? Он ведь поехал в Воронеж, чтоб найти Соболева. И разве не твои козни стали причиной бегства Юльки?
Я замерла. О чем она? При чем здесь отец? Мой порыв раскрыть свое присутствие пропал. Я должна узнать, какова роль папы в истории с Соболевыми.
— То, к чему я причастен, не имеет никакого отношения к ее исчезновению, — отец произнес эти слова неуверенно.
— К исчезновению, может, и не имеет. Но вспомни, чья идея была подсунуть Стасу эту профуру. Ты ведь уверял, что только так можно избавиться от Стаса. А потом еще и родить ее уговорил. А? Что молчишь? Вот и родила! Только, видать, надоело нянчиться с ребенком. Да и со Стасом — тоже!
Я не верила своим ушам. Папа? Нет, он не мог. От матери можно было ожидать, чего угодно. Но папа!..
Я рывком открыла дверь. Оба замерли от неожиданности. Отец молча смотрел
