знал, что в Москве долго не проживет. Да и не хотел жить без нее. Больше всего хотелось умереть. Вот за этим он и летел в Москву. Наверное, нужно было хотя бы позвонить замечательной старушке Марии Рубеновне, выразить свое соболезнование… Но не знал ее домашнего телефона, а мобильник, наверное, был с Габи, сломался… Да и как позвонишь, если судорожные рыдания рвутся из горла? И что сказать? Тут слова не помогут…
Он спешил в аэропорт, чтобы улететь в Москву. Но там не хотел бороться, выживать, не хотел соглашаться на странные предложения. Без Гоби кому это нужно? Без Габи просто нет жизни на этой земле, а тогда зачем ему задерживаться там, где нет жизни?
Прощай, уродливый и страшный мир, в котором правит зло. В котором самый красивый и светлый человек, его Габи, обречен на гибель, а сколько всякой сволочи живет и наслаждается этим паскудным миром! Если так, то и ему он не нужен. Может быть, есть какой-то другой мир, где они с Габи снова встретятся и будут счастливы? Ну а если нет, то и не надо.
Глава 17
Директор тверской мебельной фабрики «Красно дерево» Валентин Семенович Осинский сразу не понравился Самарину — мелкий, вертлявый мужичок лет пятидесяти, подбежал к столу, обеими руками долго тряс его руку и все говорил, говорил…
— Вы понимаете, как непросто нам, людям, понимаете, с периферии, производителям, пробиться, но я так считаю, нужно же оказывать содействие отечественному бизнесу? Я звонил уважаемому Петру Ивановичу Булыгину, долго звонил, но он уже теперь депутат, а его заместители сказали, что их сейчас не интересует отечественная мебель, есть давние партнеры, они, так сказать, полностью удовлетворяют спрос. А мы-то новые, — тараторил Осинский. — Была фабрика деревянной игрушки, но с прошлого года стали делать мебель. Я узнал, что вы, уважаемый Павел Васильевич, создали свою фирму, и пришел именно к вам.
— Спасибо за доверие, Валентин Семенович. Хотите выйти на московский рынок, а что же родная Тверь?
— Я вам честно скажу, Павел Васильевич, это было… шагом отчаяния. Рисковали страшно, но руководство области поддержало. А потом оказалось, что всем нравится? Бизнесмены покупают, чиновники покупают, да и простые люди тоже. Заладилось дело. И тогда мы решили расширить производство и выйти на столичный, понимаете, рынок. А может, и дальше.
Самарин усмехнулся, покачал головой. Смешной мужичок! Если бы в Твери появилась фирма, делающая качественную мебель, он бы знал об этом. Хотя, если они не особо афишировали свой успех на местном рынке, мог и не знать.
— Садитесь, Валентин Семенович. У вас есть каталог? — спросил он.
Мужичок плюхнулся в кресло, снова затараторил:
— Я понимаю, что это несерьезно, но… дорого это, да и зачем, если у меня есть фотографии нашей продукции? Мы все деньги тратим на новое оборудование, на зарплату людям. У нас даже немецкая линия недавно заработала, но, честно вам скажу, Павел Васильевич, наша мебель ручной сборки куда лучше заграничной. С душой делается. Да вы сами посудите, неужто мы, россияне, не можем делать толковых столов и шкафов? Да мы же все выросли в наших дремучих лесах! А если использовать клеи старинной рецептуры, так… Старые шкафы позапрошлого века до сих пор стоят, и хоть бы хны.
И снова Самарин усмехнулся. Такая забота директора о своих работниках, стремление обновить оборудование и одновременно пользоваться старинными рецептами клеев, весьма качественных, кстати сказать, делают этого болтливого человечка прямо-таки героем нашего времени. Вот только не верилось в это.
— Давайте ваши фотографии, у меня мало времени, — сухо сказал Самарин. — Перейдем к делу.
— Конечно, Павел Васильевич, конечно, — засуетился Осинский, вынул из портфеля пачку цветных фотографий, сделанных обычной «мыльницей», положил перед Самариным.
И остался стоять, заискивающе улыбаясь.
Самарин взглянул на одну фотографию, на другую, третью, ироническая усмешка медленно сползла с его губ. Вот гостиная, которую с удовольствием поставит в своей новой квартире любой банкир, вот спальня, которая понравится даже министру. А эта кухня выглядит не менее престижно, чем испанская, но цены Они были указаны фломастером в уголке каждой фотографии.
— Валентин Семенович, а эти цены реальны, как вы считаете? — спросил он.
— Я думаю… Но если вы хотите сказать, что слишком… я могу немного снизить. Мы у себя все хорошенько посчитали, это показалось нормально, понимаете ли…
Одну за другой просматривал Самарин фотографии с продукцией фабрики Осинского и всe больше убеждался, что мебель там делают вполне конкурентоспособную. Но цены! Отпускные на каждый гарнитур были в полтора, а то и два раза ниже европейских! Было над чем подумать. Разумеется, нужна рекламная компания, разумеется придется приложить усилия, чтобы убедить Морина и Ягодина, а также других владельцев мебельных салонов продавать то, что делает в Твери Осинский, но это все реально! Более того, реально вложить средства в фабрику «Красно дерево», расширить производство и получать дивиденды от производства!
— Валентин Семенович, а это все реально?
— Конечно, Павел Васильевич, конечно. Я на машине приехал, тут ехать-то… Можем вернуться вместе с вашим экспертом, пусть сам все посмотрит, убедится. Более того, я договорился с нашим начальством. бизнесменами, можно посмотреть мебель, так сказать, в действии. В квартирах. Вот спальня «Настасья», она дороже других, но понимаете, это ручная сборка, с любовью сделана. Понимаете, если какие чересчур… будут трясти кровать каждую ночь лет тридцать, то потом запросто могут подарить ее детям, я гарантирую, что кровать будет в порядке. Натуральное дерево, ручная сборка, настоящий клен. Но конечно, дороже стоит, чем по немецкой технологии. я понимаю. Но и там мы клен меняем, народу нравится.
«Если он не врет, эта спальня «Настасья» станет хитом продаж этого года. — подумал Самарин. — Немецкие и финские кровати на основе ДСП стоят куда дороже. Испанцы делают классные кровати, но и цены у них…»
Самарин нажал кнопку громкоговорящей связи, попросил Лену немедленно зайти к нему.
— Честно скажу, мне понравилось то, что вы предлагаете, Валентин
