— Мне так плохо без него, - сказала я то, что давно хотела сказать.
Глаза наполнились слезами, я дала себе минуту на слабость. Хотя бы здесь, хотя бы рядом с человеком, который не станет задавать лишних вопросов.
— Ему без тебя тоже, - ответил он, не удивившись.
— Так ты знаешь о нас? - догадалась я.
Паша кивнул. Засунул руку во внутренний карман пиджака, вынул сложенный вдвое листок и протянул мне.
— Андрей просил тебе передать.
Я подцепила пальцами записку. Неожиданно, волнительно. Взглянула на Пашу.
— Я не читал, честное слово, - уверил он, да я и не сомневалась. - Только, Оль, прочти сейчас и верни мне. Вдруг у тебя её заберут?
Частичка любимого человека: мне её дарят и тут же лишают. Как это больно... обидно.
— Но я обязательно верну её, когда мы увидимся с тобой вне стен СИЗО и суда. Обещаю.
Я кивнула, глотая слёзы. Развернула листок и снова бросила взгляд на Пашу.
— А, да, прости.
Он поднялся со стула, отошёл и тактично отвернулся, оставляя меня наедине с посланием от любимого.
Строчки плыли перед глазами, каждое слово било точно в сердце. Дышать становилось труднее, эмоции переполняли, но я читала. Читала и запоминала каждую букву, каждый слог. Запоминала, как молитву, которую буду повторять в минуты отчаяния, когда вера покинет. Когда будет невыносимо, когда будет страшно.. Я читала, представляя, как прикасаюсь к нему, как согреваюсь в его объятиях.
«Оленька моя, я знаю, как тебе трудно, но ты должна держаться. Данилов -профессионал, доверься ему, как мне. Он тебя не бросит. Я не брошу. Мы вместе перевернём землю, но вытащим тебя. Верь. Ни на минуту не переставай верить.
Оленька моя, я бы отдал всё, чтобы сейчас оказаться рядом с тобой. Я думаю о тебе каждую секунду, не могу не думать. Держись, родная. Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю, но сейчас надо быть ещё сильнее. Помни, ты не одна. Знай, что за этими холодными каменными стенами есть человек, который выжил только благодаря тому, что наконец-то обрёл счастье рядом с любимой женщиной. Это слишком ценно, чтобы подыхать, и слишком дорого, чтобы не надеяться, что совсем скоро мы будем вместе.
Я рядом, пусть не физически. Мысленно, душевно я с тобой, Оленька.
Я люблю тебя.
Нет! Не просто люблю. Я ОЧЕНЬ СИЛЬНО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Твой Андрей»
Слеза скатилась по щеке, оставляя мокрую кляксу на бумаге.
— Я всё, - сказала сдавленно.
Данилов протянул руку, чтобы забрать письмо. Дрожащими пальцами я отдала его Паше, и как только он убрал листок обратно в карман, слёзы уже было не остановить.
— Я обещал, что верну тебе записку на свободе, - уверил он. - А я, Оля, всегда держу свои обещания.
41.
Андрей
— Да, Лиза, я уже дома, - говорил я по телефону с Антиповой.
Прошло две недели после моего ранения, и я всё-таки смог уговорить врачей выписать меня.
Ездить в офис пока запретили, а дома... дома, как говорится, и стены лечат.
Лизе сообщили о смерти мужа на следующее утро после случившегося, она пыталась дозвониться до Ольги, не дозвонилась.. Набрала мне, я тоже был не в том состоянии, чтобы общаться по телефону. Лена выручила. Приехала к Антиповой в кризисный центр и более подробно всё рассказала.
— Ты-то как? Всё ещё в центре?
— Да, Андрей Борисович, - ответила она бесцветно. - Не могу переступить порог дома.
Не по себе становится.
— Значит, ещё не время. С психологом работаешь?
— Да. Татьяна Ивановна замечательная. Она мне очень помогает.
— Это хорошо, Лиза. Ты только не бросай, ладно? Ходи на все сеансы. То, что ты пережила, просто так не проходит. Это долгая терапия, но её обязательно нужно пройти полностью.
— Я знаю, не брошу.
— Рад слышать.
— Андрей Борисович! - надрывно выпалила Лиза, я нахмурился. - Скажите, это нормально, что я ничего не чувствую? У меня муж умер, я в девятнадцать лет осталась вдовой, я должна что-то чувствовать! Боль, горе? Мне страшно. я ничего из этого не испытываю.
— А что чувствуешь, Лиза? - спросил я мягко, успокаивая.
— Стыдно сказать... - перешла она на шёпот. - Облегчение.
Я не знал, какой тут можно дать совет. Головой понимал - терапия работает. Но с моральной точки зрения не мог сказать, что она и не должна что-то чувствовать. Вдруг это просто защитная реакция её психики? Или она ещё не осознала? На этот вопрос сможет ответить только психолог.
— Лиза, продолжай, пожалуйста, терапию. Поговори откровенно с Татьяной Ивановной о своих чувствах. Обещаешь?
— Обещаю.
— А можешь мне ещё кое-что пообещать?
— Что? - испугалась она.
— Обещай, что больше никогда не влюбишься в такого, как Антипов. Обещай, что будешь разборчива в мужчинах. И, главное, обещай, что будешь счастлива.
Она всхлипнула.
— Обещаю, - прошептала и, кажется, всплакнула.
Её голос дрожал, я дал время на паузу.
— Андрей Борисович, а что теперь будет с Ольгой Викторовной?
Я прикрыл глаза, сильно сжал руку, отчего тут же заныло больное плечо.
— Будет суд, Лиза. Там и выяснится, что будет с Ольгой Викторовной...
— Это всё из-за меня! - снова шмыгнула носом.
— Нет, это всё из-за твоего покойного мужа. Только он во всём виноват. Больше никто.
Мы ещё немного поговорили, выказали друг другу поддержку и распрощались. Я очень надеялся, что Лиза сдержит данное мне обещание.
Услышал, как поворачивается ключ входной двери. Лена вошла в прихожую, по шуршанию пакетов я понял, что она снова устроила набег на магазин.
— Дядя Андрей! - вбежала в мою комнату племяшка, обняла и поцеловала в щёку. – Я купила продукты, сейчас приготовлю витаминный салат, запеку рыбу, сварю суп и...
— И как минимум половину из этого заберёшь с собой! Лен, ну ты чего? Я тут один, а ты решила наготовить столько, будто ко мне с минуты на минуту вся тверская родня должна заявиться.
— Не ворчи, - снова чмокнула в щёку и, заметив на моих коленях ноутбук, тут же сделалась строгой. - Так, а это что? Ты опять целый день работаешь? Тебе надо отдыхать! —причитала она, поправляя мне подушку. Ей богу, с Леной я чувствовал себя инвалидом.
— Малышуль! - рыкнул на неё. - Хватит уже! Я в порядке!
— Дядя Андрей, прошло всего две недели, а ты геройствуешь!
— Лен, угомонись! - перехватил я её руку в попытке отобрать ещё и блокнот, где я делал важные пометки касательно оправдательных приговоров за последние три года. Я смотрел на неё строго.
Не наигранно строго, а прям строго. По-настоящему. - Не сердись и не обижайся, я люблю тебя и ценю всё, что ты для меня делаешь. Но я не могу просто так лежать и плевать в потолок.
— Не можешь в потолок, плюй в пол! - дерзко возразила Елена.
— Ну, характер! Вся в бабушку!
Тётушка Лида добрая, заботливая, но иногда может вставить по пятое число. И эта такая же.
— Кстати, по поводу тверской родни... - протянула она, замявшись. - Ты не против, если я завтра съезжу в бабуле?
— А почему я должен быть против?
— Ну как? Завтра рабочий день, меня в офисе не будет.
— Один денёк - не страшно. Поезжай, конечно. Только оставь вместо себя секретаршу Ерохина.
— Я уже оставила, - вскинув бровь, сообщила она мне.
Я расплылся в улыбке.
— Ах ты, хитрая лиса! Она уже обо всём договорилась, хотя я ещё не разрешил.
— Дядя Андрей, ты сам говорил: хороший адвокат должен всегда быть на шаг впереди.
— Вообще-то я говорил - на три шага. Но ты ещё молодая, опыта мало, так что в твоём случае один шаг - самое то.
Лена спрыгнула с моей кровати, ещё раз поправила подушку и побежала на кухню стряпать мне очередную полезную еду, чтобы, цитирую: «Быстрее поправлялся».
— Лен, - остановил я её.
Слова про адвоката лишний раз заставили задуматься. Взглянув на мою малышку, которую я люблю, как любил бы собственную дочь, не смог не озвучить свои опасения:
