тоже.
Я не знала, что сказать.
— А сейчас, как тут очутился?
— Друзья позвонили, сообщили, что в моем доме кипиш намечается. А я уже рядом был, в соседнем городе. Примчался уже к штурму. Знаю понаслышке и неточно, что там произошло. Но ты же расскажешь?
Я кивнула.
Он наклонился и поцеловал меня. По-настоящему, в губы.
И пока я, задохнувшись, пыталась прийти в себя, он тихонько сжал мою руку и сказал:
— Отдыхай, дорогая. Ты мне нужна живая.
Все ушли, а я минут десять лежала, хлопая глазами. Потом и правда задремала. Проснулась, когда уже была ночь. Мое обычное везение вернулось, ага. Когда еще просыпаться-то! За окном темно, пикают приборы, на теле датчики какие-то, капельница. Подумала: может, мне приснилось все? И Сергей, и Амалька? Ну нет, я бы все это не придумала. Но как это возможно? Он что, правда, поцеловал меня? И назвал «дорогая»? И сказал, что я ему нужна? Ущипните меня. Попробовала пошевелиться. Больно. Но надо. Поднапряглась и повернулась набок. Прислушалась к себе. Да нормально, терпимо. И села. Голова тут же поплыла, прибежала медсестра, поохала. Я извинилась, что разбудила ее, а она ответила, что не спала.
— Встать уже хочется? Это хорошо, но только под присмотром.
— А когда меня в палату переведут?
— В какую палату? — удивилась медсестра. — Вы уже в палате. Тут и будете выздоравливать.
Ну ни фига себе! Персональная палата, офигеть! Я огляделась. Просто роскошно! Диванчик в углу для посетителей, телевизор на стене, холодильник в углу. Нет, Майя, ты умерла и попала в рай.
Следующие дни потекли лениво. Процедуры, посещение врача, Амальки, Сергея (я все еще не знала, как себя с ним вести), еда и отдых. Созвон с Танькой, ПалЮричем, Маргаритой. Звонила Лупита, рассказала, что она с родителями, и теперь просто не нарадуется всему, что произошло. Намеками (конечно же) она выложила нашу историю в инстаграмм, просмотры и подписки взлетели до небес, даже журналисты уже взяли у нее интервью. Она была счастлива.
— МамаМаечка, ждём не дождемся! Мама-папа очень хотят познакомиться! Очень хотят твоих пирожков! Ты такая молодец, такая храбрючая! Я напишу об этом книжку! Гонорар пополам!
Ну, в общем, Лулу в своем репертуаре.
Позвонил сын Танькин, пожелал скорейшего выздоровления.
Даже не знала, что стольким людям есть до меня дело. Все радовались, что я живая, обещали приехать, когда окрепну, и я всем отвечала, что буду очень рада.
Приходил следователь, спрашивал, что произошло. Я сказала, что была в шоке и мало что помню. Про предысторию с квартирой умолчала. Договорились, что подробно все расскажу, когда приду в себя.
Спустя три дня уже уверенно ходила по коридору. Благо, у меня оказался очень приятный костюм, и вообще, было все, что нужно. Но вот внешний вид… Правая рука в гипсе, все тело в синяках, ушибах, бок заклеен, на шее тоже швы, бедро все синее, а спину даже не знаю, но по ощущениям тоже в пробоинах.
Посмотрела на себя в зеркало, ужаснулась. Вот это чудище! А Сергей еще лез целоваться!
Уговорила медсестру помыть голову. Стало намного приятнее.
Наконец, мне было объявлено, что могу посетить Машку.
Я чуть ли не вприпрыжку побежала.
Увидела подругу, так же, как я, в отдельной палате, похудевшую, побледневшую, под глазами — синяки, и не смогла сдержать слез.
— Маша! Какое счастье, что ты жива!
— Ой, золотце, я сама так рада! И каждый день Богу благодарность приношу, что мы все остались живы после такого…
Мы обнялись, прижались друг к другу, посидели так.
— Что было-то, расскажешь?
Она махнула рукой.
— Да я сама виновата. Пришла Лулу, и я за ней не закрыла дверь, ждала Толика с работы. Сидим, болтаем, и тут сзади удар по голове. Я отключилась и дальше ничего не видела. А он, оказывается, связал Лупиту, и когда Толик пришел, напал на него и ранил. Чуть-чуть не достал до сердца. Повезло, что он не профессионал. Вообще во всем повезло. — она задумалась. — Или не повезло. А Лупита-то, какая молодец! Сообразила у него телефон попросить, его по номеру и отследили. А сама включила звонок на своем телефоне, набрала Таньку. Та сразу и догадалась, где мы и что происходит.
— А ты-то откуда все знаешь?
— Так Танька мне звонила, все рассказала.
— Ох, говорила я тебе, что все это до добра не доведет.
— Не ссы, прорвемся! — по привычке хохотнула подруга. — Главное, что живы. А остальное дело наживное. Ты мне вот что скажи…
Я вздохнула, предчувствуя, о чем она спросит.
О Сергее, конечно же.
А что про него сказать, я и сама не знала. И как дура, вспоминала тот поцелуй, когда очнулась. Как это расценивать? И что в том треклятом письме?
Не выдержав, спросила его вечером.
— Ну, если ты такая нетерпеливая, скажу. — вздохнул он. — Я написал, что никогда в жизни не встречал такой женщины. С первой нашей встречи понял, что мое обещание не связываться больше ни с кем трещит по швам. Такая трогательная ты была тогда, в халате, в этой маске на лице, мне тогда уже захотелось сгрести тебя в охапку. А ты еще тумбочку мою притащила. Прям умилился весь. Храбрый гномик такой, перла ее с мусорки, потом сидела настолько довольная собой, так любовно ее пристроила посреди практически пустой комнаты. Мне было жутко приятно помочь тебе обустроиться. И весь этот хлам бабушкин мне тоже нравился, но у меня своего полно было, куда это-то девать? А у тебя стало так уютно, приятно. И пахло вкусно. Я ведь домашней еды практически не видел, все служба, столовки, кафе. Жена бывшая не готовила. А тут ты с пирожками. И когда мы напились тогда, мне так классно с тобой было. Весь вечер любовался. Как ты дурачилась, как пела. Живая такая, веселая, душевная. И потом, когда мы ко мне пришли…
— Вот тут, если можно, поподробнее. — строго сказала я. — У меня амнезия, я ничего не помню. У нас с тобой… Было что-то?
Он удивился, но улыбнулся и, наклонившись, шепнул мне на ухо:
— Еще как было! У меня такого, как с тобой, никогда и ни с кем не было!
Я ошалело посмотрела на него — шутит, нет?
А он засмеялся, аккуратно обнял меня и зашептал снова:
— Знала бы ты, как я хочу повторить!
Я окончательно засмущалась, но на его поцелуй ответила. И сама обняла его, невзирая на боль.
Представляю себе, что он почувствовал тогда, когда после бурной (с его слов) ночи нашел меня под столом
