В конкурсе в общей сложности приняло участие около трехсот тысяч девушек со всего света, в финал вышли победители региональных конкусов из тридцати пяти стран. Я знала, что у девушек позади изматывающие репетиции, ночь за городом и традиционный объезд Центрального парка в сопровождении поклонников. Знала я и то, что над ними усердно поработали лучшие парикмахеры и специалисты из института красоты. Большинство девушек впервые в Нью-Йорке, а многие иностранки вообще впервые в Штатах.
Я могла себе представить, что творится у них на душе, как кружит им голову контракт с агентством «Этуаль» и двести тысяч долларов, причитающиеся в качестве первого приза. Впрочем, получить второй или третий приз тоже неплохо – соответственно сто пятьдесят и сто тысяч долларов. Странно, почему же я вдруг разочаровалась в этом ослепительном мире, где, по сути дела, была королевой.
Я так и не набралась смелости заговорить с мистером Такамото о своем решении. Для него, кстати, было полной и довольно неприятной неожиданностью приглашение стать членом жюри. Все это, безусловно, не в его вкусе. Однако даже моего поверхностного знания о японцах хватило, чтобы понять: мистер Такамото лучше вытерпит все неприятности, связанные с этой почетной обязанностью, чем огорчит Чарли Лобьянко отказом. В ожидании начала церемонии мы вели светскую беседу. Спросили друг друга о здоровье. Я поинтересовалась, как себя чувствует миссис Такамото, которую, кстати, ни разу не видела, – оказалось, она чувствует себя превосходно. Тут мистер Такамото по обыкновению заметил, что пора бы и мне остепениться и обзавестись семьей. В заключение он спросил, что я сейчас читаю. Я была очень благодарна ему за то, что он познакомил меня с японской литературой. На Рождество он прислал мне книгу Хинихиро Танидзаки «Сестры Макиока», а я ему – роман Кадзуро Исигуро «Развалины дня». Мы немного поговорили об этих книгах, потом он спросил, как мне понравился фильм, снятый по «Развалинам дня», и что я думаю о недавно прогремевшем японском дизайнере Кохи Тадзумо, который, как и Исигиро, жил и работал в Лондоне.
– У вас в Англии, – сказал мистер Такамото, и я почувствовала в этих словах горечь оттого, что эти два известных японца предпочли жить за границей. В этот момент в комнату жюри вошел Хиро; он был уже пьян, и я подумала, как, должно быть, больно старику смотреть на своего непутевого внука. Мне захотелось обнять мистера Такамото, сказать что-нибудь ласковое, утешить, – так я поступила бы, окажись на его месте мой дед, отец или один из моих дядюшек. Но в отношении мистера Такамото это выглядело бы непозволительной вольностью.
Нашу беседу прервал Доналд Трамп, владелец отеля «Плаза» и, по праву владельца здания, где проходит конкурс, тоже член жюри. Я недавно встретила Айвану, и она пожаловалась, что после их с Трампом развода парни из охраны здания не позволили ей вынести свои вещи из небоскреба «Трамп Тауэр». Мы с Айваной никогда не были особенно близки, но мне нравилась затаенная теплота ее карих глаз, и, несмотря на то, что ее скандальная жизнь вызывала у меня такие же неприятные чувства, что и сам Трамп у мистера Такамото, я тем не менее относилась к ней с известным уважением. А вот вид Доналда всегда вызывал у меня приступы смеха. Дело даже не столько в нем самом, сколько в его фамилии: Трамп. Мне всегда при виде его хотелось сказать какую-нибудь глупость, вроде: «Привет, Доналд, трам-пам-пам!»
Меня вызвали на подиум. Церемония начиналась. Мэр Нью-Йорка сказал вступительное слово, и мы с Чарли начали по очереди читать вслух свои розовые карточки.
– Привет, Чарли. Здравствуйте все! – читала я.
– Думаешь, пора начинать? – читал в ответ Чарли.
– Похоже, пора, Чарли. Девушки уже, наверное, умирают от волнения, – так было написано на моей следующей карточке.
– Ну что ж… В таком случае, леди и джентльмены, прошу поприветствовать пятьдесят девять красавиц, финалисток конкурса «Девушка года»…
Кажется, что прошла целая вечность, пока все «пятьдесят девять красавиц» парами прошлись по подиуму. Я на них даже не взглянула. Мысли мои были заняты совсем другим: Гарри, Салли Бэйнбридж, и разумно ли теперь бросать карьеру супермодели.
Поэтому, когда появилась Эми Ла Мар, я даже ее не заметила и обратила на нее внимание только тогда, когда она уже шла по подиуму обратно. Бедняжка Эми. Выглядела она великолепно, но я почти наверняка знала: здесь ей не победить.
Потом за кулисами я подошла к ней, сказала что-то ободряющее. Она была на седьмом небе от счастья, словно уже получила первый приз. На самом же деле его получила блондинка из Техаса.
– Фотографии просто прекрасны. Думаю, редакторы журналов мод и публика уже обратили на них внимание. Надеюсь, скоро ты уже получишь заказы. Я скажу Вилли, чтобы он выслал несколько снимков для твоего портфолио. Где ты остановилась? Ты работаешь с «Этуаль»?
Она ответила, что по совету Грейс решила пойти к Барбаре Харпер. Она осторожно глянула через плечо на Чарльза – убедиться, что он не слышит. Я одобрила ее решение.
– Барбара чудесная женщина и первоклассный агент. Если ты ей понравишься, она для тебя в лепешку разобьется. Но вот что, Эми, ты должна быть готова к тому, что поначалу тебе придется нелегко. Нью-Йорк жестокий город, это не Лондон. Да ты сама скоро в этом убедишься. Но я верю, что ты пробьешься. Я верю в тебя, Эми.
На самом деле, если честно, в душе я не испытывала такого оптимизма. Сколько я их повидала на своем веку, черных манекенщиц, которым так и не удалось пробиться. Конечно, Барбара может открыть перед ней некоторые двери, но сколько будет других, которые с треском захлопнутся у нее перед носом! И я дала себе слово: обязательно помочь Эми Ла Мар. Надо обязательно завтра же позвонить Барбаре, узнать, как ей показалась Эми, и если дела у них пойдут, попросить, чтобы она держала меня в курсе: когда понадобится моя помощь, они могут на меня рассчитывать.
Я приехала в Нью-Йорк отдохнуть хотя бы недельку перед предстоящей серией показов в феврале – марте. Перед этим у меня еще пара выступлений на Карибских островах, что, впрочем, не очень обременительно, особенно в это время года. Но пока суд да дело, я хотела привести в порядок квартиру и прочитать последний роман Майкла Крайтона «Разоблачение». Не успела я кончить первую главу, как зазвонил телефон, и старинная мамина подруга Нора Николсон пригласила меня на званый обед.
– Лавиния, дорогая, ты обязательно должна быть на обеде. Я даю его в честь молодого писателя Рори Стирлинга. Ты еще о нем ничего не слышала, первая книжка еще не вышла. Потом будет это совершенно ангельское создание, ну, он еще снимался в римейке «Бунтаря без причины», смешная такая фамилия, как его?..
