Маргарита Южина - Портрет супруги слесаря

Ознакомительная версия.

– Во! – увидел Мефодий знакомый рынок. – Вон ящик мамин стоит… Банки с огурцами… А сама она где же?

Валентины поблизости не наблюдалось.

– Володя, ты подожди, я спрошу у женщин, может, мать по какой нужде отошла.

– Да чего ты спрашиваешь? Конечно, подожду, куда я денусь?

Валентина придирчиво разглядывала кадрики в новом фотоаппарате Коноплева. И хоть их было достаточно много, нравилось ей далеко не все.

– Ну ты смотри. Такая же уже была. Я ж тебя просила – надо, чтобы разные были, – ворчала она на Лешку. – И опять в этом же пальто! Ты не мог его как-нибудь зарисовать, что ли?

– Так я ж тебе говорил – ты на все фото не смотри, ты на ее выражение смотри. На лицо, – увлеченно объяснял Коноплев. – Я ж буду потом еще коллаж делать. То есть вот здесь, видишь, как она голову задрала? И платок съехал! Здесь она будет сидеть на лугу, а над ней будут птички летать. И вроде бы она за птичками тщательно наблюдает.

– А платок? Тоже будет?

– Там будет платок, но я его сделаю таким, знаешь, легким. Красивым… могу цветочки какие-нибудь по полю нарисовать.

– Нет, – остановила его фантазию Валентина. – Ты лучше сам не рисуй. Знаю я, как ты там нарисуешь… А когда ты мне уже готовые фотографии принесешь?

– А когда ты меня на работу устроишь? – лукаво спросил Коноплев.

Валентине это жутко не понравилось. Она уже не девочка, чтобы ей тут всякие свои условия ставили!

– А вот когда ты все сделаешь, да мой подарок этой Павлине понравится… Кстати, ты фотографии-то потом не выбрасывай, я их в газету понесу. И еще – пофотографировал бы для газеты еще кого, что ли? Меня, к примеру, вон ту женщину… И вон ту, видишь, в беленькой шапочке сидит? Это Михална, ее обязательно нужно.

– А ее зачем? – наивно таращился Коноплев.

Валентина заиграла глазками.

– Ой, Коноплев! А то ты еще не догадался! Да она ж с тебя глаз уже который день не сводит! Как увидела, так и ночей не спит! Исхудала вся девка! А ты будто и не замечаешь ничего, паразит такой!

Коноплев не замечал. От такого известия у него непроизвольно вытаращились глаза и отвисла челюсть.

– Валь… А когда это она исхудать успела? Я ж только… ну да, второй день здесь.

– Не придирайся. У нас, у женщин, с похуданием это в два счета. Сегодня еще толстушка, а завтра влюбилась, ночь промучилась, и уже стройная газель.

– Фу ты, я уж думал, может, бабенка-то заболела чем, – выдохнул Коноплев.

– Тобой она заболела! – уже как маленькому, объяснила кавалеру бывшая любовь. – А ты сильно-то носом не крути. Баба она хорошая, квартира своя опять же, работает, сама себе начальник. Вот и будешь при ней как сыр в масле кататься. Ты бы поменьше капризничал, чай сам-то еще тот королевич! А Михална, она…

Больше Валентина ничего сказать не успела.

Неожиданно из-за киоска выпрыгнул Мефодий и с диким визгом накинулся на Коноплева. Чего там говорить, Коноплев был мужчина увесистый в отличие от известного художника. Но это не могло остановить Мефодия Сидоровича.

– А-а-а-а!!! – висел он на спине Коноплева и долбил его сухонькими кулачками. – Ты опять за старое! Валюша, я не про тебя! Ты опять за моей женой ухлестывать начал! Мерзавец какой, а?! Да я тебе сейчас… Поверни башку, я в нос бить буду!!!

– Да етить твою! – взвыл Коноплев, стараясь сбросить цепкого противника. – Да что ж такое?!

– Коноплев! Не матерись! – зычно распоряжалась Валентина. – И поверни башку, когда тебя просят! Мефодий! Руки береги! Береги… Да чего ж вы, как два петуха-то, господи ж ты боже мой!

– Я его щщас убью совсем! – верещал Мефодий. – Чтоб его вообщщще не было! Поверни башку!

Коноплев не мог повернуть башку в принципе – Мефодий сидел на его спине и колошматил по чему придется. И все же большой Лешка извернулся и скинул с себя Мефодия. Тот вскочил мячиком, ухватил с земли пластиковую бутылку и теперь размахивал ею, как заправский мушкетер шпагой. Коноплев пер, как танк, но Мефодия трудно было поймать на одном месте. Он подпрыгнул, лихо гикнув, и саданул бутылкой в нос противнику.

У Коноплева тут же пошла кровь.

– Мефодий! Убил же! – взревела Валентина. – Ты ж его убил!

Коноплев, услышав это, покорно стал оседать.

Тем временем возле драчунов уже собралась приличная толпа – продавцы побросали свои товары и столпились вокруг.

– Вот и ладно, – расправил плечи Мефодий, поглядывая, однако, с большой опаской на поверженного противника. – И пусть! Потому что… А чего он?!

– Господи! Да что это делается? – с воем раненой волчицы кинулась к Коноплеву Михална. – На эту Валентину никаких мужиков не напасешься! Вставайте… Как вас там? Вам нужна срочная реанимация!

– Мефодий! Я от тебя такого не ожидала! – ошарашенно проговорила Валентина Адамовна и, присев возле горе-любовника, принялась отчаянно хлестать его по щекам.

– Валюша… – растерялся Мефодий. – Так ты тоже… То есть… ты за него, да? Я и не нужен вовсе?

Боевой пыл с него слетел мгновенно, руки опустились, и казалось, мужчину просто придавило к земле плитой несчастья.

Коноплев же, напротив, собирался нежиться под заботливые «охи» женщин, однако после пары Валиных пощечин вскочил как угорелый:

– Сдурела совсем, да? Тебе просто категорически нельзя давать доступ к мужскому телу!

И с новой силой накинулся на Мефодия.

Теперь тот даже не сопротивлялся, а только лениво уворачивался от ударов. Поэтому и пропустил парочку крепких ударов.

На защиту мужа тут же бросилась Валентина, и первый же удар сшиб Коноплева с ног.

– Мефодий! – кинулась Валентина к мужу. – Монечка мой, ну что ты придумал? Да на кой мне сдался этот попугай? Мефодий! Это я ж его для Михалны вон… Михална! Подбирай свое добро да тащи домой! Мефодий!

– Мам, что тут у вас? – появился возле родителей Володя. Заметив отца с расшибленным носом, сын присвистнул. – Ого! А у вас тут весело… Пап, жить-то будешь? Вставай, поехали домой. Поднимайся, земля ж еще ледяная.

– Погоди, – отмахнулся Мефодий, продолжая сидеть на земле. – Валя… Что ты сказала? Для Михалны? Ты его то есть совсем и не любишь?

– Монечка, – устроилась рядом с ним Валентина и теперь гладила его по рукаву и всхлипывала. – Ты приехал? Домой? А я уже и тефтелей вчера наготовила. Думаю, ты приедешь, а у меня уже и все готово. Сядем мы с тобой на кухне да и будем…

– Я прошу прощения, – кланялся перед ними растрепанный, с грязным от крови лицом Коноплев. Его за рукав крепко держала Михална. – Валентина, а когда мне приходить в следующий раз? Мы ж договаривались.

У Мефодия и Михалны глаза стали как у раков.

– Завтра, Алексей, приходи прямо домой, – спокойно ответила Валентина. – На работу я завтра не выйду.

Ознакомительная версия.