—Какая ты красивая, мама.
Брайна с улыбкой подняла глаза:
—Спорить не стану. Очень приятно слышать это от взрослой дочки. — В голосе слышится мелодичный акцент ее родной страны. — Знаешь, как мы все счастливы здесь тебя видеть?
Моргана поставила ногу на подоконник, обхватила руками колено.
Знаю, как я здесь счастлива. И благодарна, что вы не задаете вопросов, которые страшно хотите задать.
Чего мне стоило заткнуть рот твоему отцу! Он тебя обожает.
Знаю. — Глаза опять наполнились слезами. — Извини. Настроение то и дело меняется. — Она встала, тряхнув головой. — Кажется, не могу себя контролировать,
Брайна протянула руки:
Милая... Мне можешь все рассказать, с начала до конца. Когда будешь готова.
Мама... — Моргана опустилась перед ней на колени, прижалась, почувствовала на голове ласковую руку, улыбнулась, скрыв слезы. — Только недавно поняла, как мне повезло с тобой, с вами. С тем, что меня любят, берегут, заботятся. Я никогда как следует не благодарила за это. Брайна озадаченно обняла дочь:
—Родные и должны любить, беречь, заботиться.
Моргана пристально взглянула на нее уже высохшими глазами.
—Но не все исполняют свой долг, правда?
—Это их беда. Что тебя гложет, моя дорогая?
Моргана снова стиснула руки матери:
Стараюсь представить, как себя чувствуешь, зная, что тебя не любят и не желают. Когда тебя с детства считают ошибкой, обузой, которую терпят по необходимости. Что может быть хуже?
Ничего не может быть хуже, чем жизнь без любви. Ты влюбилась? — мягко спросила Брайна.
Ответа не потребовалось.
—Понимаешь, его очень больно обидели и обделили. Он никогда не получал того, что я от вас получала и считала само собой разумеющимся. И все-таки он, несмотря ни на что, стал прекрасным человеком. Тебе бы понравился. Милый, веселый, с буйной фантазией, всегда готов испробовать что-нибудь новое... Только часть души прочно закрыта. Он закрыл ее не по собственной воле — под внешним влиянием. Моих сил не хватило, чтоб взломать замок. — Она отстранилась, присев на корточки. — Он не хочет любить меня. Я не могу... не стану брать то, чего он не согласен мне дать.
Конечно. — Сердце слегка сжалось. — Ведь ты слишком сильная, гордая, умная. Впрочем, люди меняются. Пройдет время...
Нет времени. К Рождеству у меня родится ребенок.
Заготовленные утешения застряли в горле. Осталась одна мысль: ее дитя носит ребенка.
—Как себя чувствуешь? — выпалила Брайна.
Прекрасно, что первым задан именно этот вопрос.
Хорошо.
Уверена?
Абсолютно.
Брайна поднялась, прижала к себе дочку, тихонько баюкая:
—Ох, любовь моя... Моя девочка...
Уже не девочка. Обе посмеялись.
Рада за тебя, И огорчена.
Знаю. Хочу этого ребенка. Поверь, ни одного ребенка никто еще так не хотел. Не только потому, что это единственный дар, полученный от отца, но и ради самого этого существа.
Что с тобой происходит?
Сама не пойму. Накатывается то сила, то страшная слабость. Никаких болезненных симптомов. Иногда голова кружится.
Брайна понимающе кивнула:
—Говоришь, отец хороший человек?
—Да. Хороший.
—Значит, просто не был готов услышать известие, удивился...
Моргана отвела глаза.
—Знаешь, ты с детства смотришь мне через плечо, когда намереваешься увильнуть от ответа.
Моргана, поморщившись, взглянула в глаза матери.
Я ему не сказала. — Зная, что сейчас последует нотация, горячо объяснила: — Решилась сказать, но не вышло. Обстоятельства не позволили: Понимаю, нельзя молчать, но и говорить нельзя. Получится, будто я хочу его привязать. Сама приняла решение.
Неверное.
Дочь точно так же вздернула подбородок:
Неверное или верное, но мое. Прошу не одобрения, а уважения. И прошу пока не говорить никому. Включая папу.
Куда включая папу? — осведомился Мэтью, входя в комнату в сопровождении волка, ближайшего родича Пэна.
Девичьи тайны, — беззаботно прощебетала Моргана, направляясь к нему и целуя в щеки. — Привет, красавчик.
Он чмокнул ее в нос:
Знаю, какие у моих женщин тайны.
Не подглядывай.
Отец почти так же мастерски читает мысли, как Себастьян.
—А где все остальные?
Мэтью не удовольствовался ответом, но решил потерпеть. Если скоро секрет не откроется, сам посмотрит. В конце концов, это его дочь.
—Дуглас с Морин спорят на кухне, что готовить к обеду. Камилла играет с Падриком в карты. Он не совсем доволен, — коварно ухмыльнулся Мэтью. — Говорит, она заколдовала колоду.
Брайна тоже улыбнулась:
А она ее заколдовала?
Разумеется. Твоя сестрица прирожденная мошенница.
Брайна бросила на мужа угрожающий взгляд:
—А твой брат несчастный неудачник, вечно в проигрыше.
Моргана со смехом взяла родителей под руки:
— Каким образом вы умудряетесь жить вшестером, не пораженные громом и молнией, для меня тайна, покрытая мраком.
Пошли вниз, будем дальше скандалить.
Ничто так не поднимает настроение, как совместный обед с Донованами. А приподнятое настроение — именно то, что нужно. Глядя на задирающих друг друга супругов, сестер и братьев, чувствуешь себя лучше, чем в цирке на первом ряду.
Известно, они не всегда ладят. Точно так же известно, что при любых трениях перед лицом семейных проблем сливаются воедино, как солнце и свет.
Не стоит создавать лишнюю проблему. Хочется просто побыть вместе с ними.
Между теми и другими тройняшками мало физического сходства. Мэтью худой, высокий, с копной стальных волос, с величественной выправкой. Отец Аны Падрик не выше Морганы, большой шутник с плотным боксерским сложением. Эксцентричный Дуглас ростом почти шесть футов четыре дюйма, с залысинами и живописным треугольником волос на лбу. На шее висит увеличительное стекло, куда он заглядывает по собственной прихоти. Впрочем, после отказа его жены Камиллы садиться с ним за стол он все-таки снял войлочную охотничью шляпу и пелерину.
Камилла считается младшей в выводке, хорошенькая, пухленькая, как голубка, но воля у нее железная. Не меньше супруга склонна к эксцентрике. Нынче утром опробовала новую прическу, взбив вокруг головы ослепительные оранжевые кудряшки. За одно ухо заткнуто длинное орлиное перо.
Морин, жена Падрика, — искуснейший медиум, высокая, статная, с заразительным громоподобным смехом, сотрясающим стропила.
Вместе с безмятежной Брайной и благородным Мэтью получается на редкость разношерстная компания колдунов и колдуний. Слушая их болтовню, Моргана буквально таяла от любви.
Твой кот опять лазил по моим занавескам, — обратилась к Морин Камилла, взмахнув вилкой.
