– Я только немного попозировала без трусиков, – сказала Джулия весело и беззаботно. – А что в этом плохого? Вы же с мамой сидите в ванной голые, – прибавила она, пока он соображал, как ответить на ее вопрос.
– Мы отомстили им за то, что нас вышвырнули, – сказал Джек, раздраженный тем, что сестра так легко и быстро размягчила отца. – Хочешь узнать, каким образом?
– Должно быть, всю ночь ползал по стропилам и швырял кирпичи на головы ребят, – предположил Дуэйн.
– Ничего подобного. Мы подсыпали в овсянку проповедникам ЛСД, – признался Джек. – Теперь они бродят по лагерю, и им мерещится дьявол и все такое.
– Кто вам дал ЛСД? – спросил Дуэйн.
– Никто, – гордо ответил Джек. – Я украл его у Дики.
– Вы с миссис Марлоу собираетесь пожениться? – спросила Джулия.
– Конечно нет, – ответил Дуэйн. – Просто ей захотелось немного прокатиться. – Мы остаемся друзьями, – прибавил он, но судя по взглядам, которыми обменялись близнецы, они ему не поверили.
– Съездил бы и взглянул на проповедников, – предложил Джек. – Вот потеха! Кое-кто даже катается по земле.
– Нас выставили за ворота, потому что мы начали смеяться, – пояснила Джулия. – Не очень красиво с их стороны. А что, если появится какой-нибудь опасный старик и попытается нас изнасиловать?
– У тебя голова только и забита сексом, – заметил Джек. – Тебе кажется, что все в мире хотят тебя изнасиловать.
– Как бы я хотела, чтобы изнасиловали тебя, – огрызнулась Джулия. – И избили бы до полусмерти.
– Едем домой, – сказал Дуэйн. – Ваша мать желает сказать вам пару ласковых.
– Я хочу ехать сзади, вместе с Шорти, – заявила Джулия.
– Я тоже, – подхватил брат.
– Дорога дальняя, – предупредил Дуэйн. – Вы наглотаетесь пыли.
– Плевать, – сказала Джулия. – Все лучше, чем сидеть впереди с тобой и твоей подружкой.
– Миссис Марлоу не моя подружка, – поправил ее Дуэйн, но разрешил детям ехать в грузовом отделении.
В тот день, когда дом опустел, Дуэйн принял ванну и выпустил тридцать или сорок пуль по собачьей будке из своего «магнума» сорок четвертого калибра. Карла, Минерва, Нелли и дети отправились в Уичита-Фолс осматривать двухквартирный дом, в котором Билли Энн и Дики надеялись начать свою семейную жизнь.
Перед отъездом Карла постаралась убедить близнецов, что их поведение в церковном лагере выходит за все рамки приличия, но те и слушать ее не стали.
– За рамки приличия выходит то, что наши собственные родители решили избавиться от нас, отправив в этот дурацкий лагерь, забитый помешавшимися на Христе, – заявила Джулия.
– Мы все равно собирались сбежать оттуда на днях, – поддержал сестру Джек. – Ты хотела бы, чтобы твои дети стали малолетними проститутками?
– Ты даже не знаешь, что это такое, – сказала Карла. – По крайней мере, тебе это лучше не знать, пока ты не поймешь, что хорошо для тебя, а что нет.
Дуэйн как-то раз смотрел телевизионную программу, посвященную буддийской секте «дзэн». Он часто вспоминал о ней, когда палил по конуре. Его поразил уровень концентрации, которого достигали эти японские монахи. Замечательное умение концентрировать свою волю помогало им видеть вещи, неразличимые для человека с нормальным зрением и нормальным мышлением. Полет пули, например.
Поскольку поблизости никого не было и можно было не опасаться, что его примут за дурака, Дуэйн попытался выработать в себе способность к самопогружению буддийских монахов и проследить за траекторией летящих пуль. Мишень находилась на расстоянии пятидесяти футов, и приходилось напрягать глаза. Раз или два ему почудилось, что он вроде бы различил маленький стремительно мчащийся снаряд перед тем, как тот угодил в бревно.
От тяжелого оружия у него заболела рука, но Дуэйн не сдавался, решив поупражняться в уменье концентрировать свою волю, пока за ним никто не наблюдает. Он слабо разбирался в восточных религиях, но понимал, что развитие способности к концентрации имеет много преимуществ. Начни он раньше концентрировать свою волю, возможно, и удалось бы избежать половины неприятностей, в которые он попадал, будь то финансовые или какие-то другие неурядицы. Умение владеть собой помогло бы ему не совершать ошибок. Например, не брать в долг миллионы долларов, когда цена на нефть резко взлетела вверх и все чуть ли не насильно предлагали ему деньги.
Умение сосредоточиваться могло бы исключить и вторую его кардинальную ошибку – привычку спать с женщинами, с которыми он не должен спать; просто так получалось, что они попадались на его жизненном пути.
Устав от стрельбы, Дуэйн отложил пистолет и поехал к Джанин. Особого желания ее видеть у него не было, но и сидеть на совещании городского совета и гнать от себя преступные мысли о Джанин в неглиже ему не хотелось. Он понимал, что должен порвать с ней и, направляясь в город, проигрывал в уме предстоящий тяжелый разговор.
В результате этого разговора они должны оба предстать в благородном свете. Он надеялся убедить ее, что разрыв – единственный выход для тех, у кого развито чувство гражданского долга. Проработав всю сознательную жизнь в округе, Джанин считала, что у нее это чувство очень развито.
Все же Дуэйн опасался, что его аргументы могут не сработать, и в качестве запасного варианта готов был пойти на ложь, заявив, что доктора предупредили его, что ему грозит инфаркт, если он не перестанет вести бурную жизнь. Если говорить начистоту, то у доктора он не был вот уж лет пятнадцать, однако же у людей случаются инфаркты, и от них умирают.
К его удивлению, Джанин не было дома. Лишь неоткрытая банка с квашеной капустой, стоявшая на блюдце возле кухонной плиты, указывала на то, что она собиралась ужинать.
Ее отсутствие немного вывело его из себя. Он уже настроился на разрыв, а вот теперь все его усилия пропадают даром.
Кроме того, ему совершенно нечего было делать в ближайшие сорок пять минут – время, что он отвел для изложения своих аргументов и выслушивания доводов Джанин, которые, а он в этом ничуть не сомневался, окажутся очень жаркими. Джанин, не излив душу, так просто его не отпустила бы, как, впрочем, и любого другого.
Находиться одному в чужом доме было глупо Дуэйн поехал в свой офис посмотреть, не оставила ли Руфь каких-нибудь важных сообщений, и с испугом заметил Джанин, которая на теннисном корте играла с Лестером Марлоу.
Наравне со всеми Джанин брала уроки игры в теннис во время нефтяного бума. Не избежал этой участи и Лестер. Ни она, ни он особых успехов в игре не достигли. У Лестера на то, чтобы попрактиковаться, не было времени, а Джанин всю жизнь оставалась такой девушкой, с которой никто не хотел играть, исключая разве что игру в секс.
