Ознакомительная версия.
– Ну что ж, – с удовлетворением подумал Данила, который уже целых пять минут сражался с залипшей пластмассовой пробкой, которая упорно не хотела вылезать из бутылки полусладкого «Советского шампанского», – здесь всё сладилось. Кажется, они нашли взаимопонимание. Теперь осталось только дождаться приезда родителей, а зная их, я думаю, проблем с разговором не будет.
После этого вечера тётя Вера в разговорах с племянником называла Элизабет не иначе как Лизонька и спрашивала его чуть ли не через день, когда она вновь к ним придёт в гости.
Утром 21 декабря Элизабет позвонила Даниле и предложила ему прийти к ней на совместный ужин.
– Ну конечно, – решил Данила, – завтра Лиза улетает на родину. – Всё правильно. Сегодня надо попрощаться. А в аэропорту, о чём можно разговаривать?
Он с удовольствием вошёл в знакомую квартиру, которая встретила его по обыкновению спокойствием и особым уютом, который создавался и поддерживался её симпатичной хозяйкой. В центре стола, накрытом белой скатертью, с вышитыми по всему полю алыми маками, стояла маленькая искусственная ёлочка, украшенная трогательными хрупкими игрушками, и выложены два столовых прибора, перед которыми красовались красные стеариновые свечки с горящими фитильками.
– Я хочу, чтобы мы вдвоём отметили сегодня наступление Рождества, хотя до самого праздника ещё несколько дней, – немного смущаясь, проговорила Элизабет. Это хорошая традиция, которая у нас в Германии связана с тем, что самые близкие родственники собираются в кругу семьи, в родительском доме, чтобы увидеть друг друга и пожелать счастья и здоровья. В этом году я встретила тебя, и благодарна Богу, что мы нашли друг друга.
Данила стоял и слушал слова подруги и любил. Любил ушами, любил глазами. Всё его существо тянулось к девушке. Хотелось обнять её, прижаться всем телом и никуда не отпускать от себя. Больше ему ничего не было нужно. Он и так был счастлив этими мгновениями и хотел, чтобы они продлились вечно.
– Лиза, – наконец, произнёс он, – я хотел бы подарить тебе эту алую розу. Мне повезло уговорить в Ботаническом саду сотрудника, и он продал мне цветок из оранжереи для редких сортов. Этот сорт называется Амадеус. Мне нравиться это название. Оно такое же мелодичное, как и твоё имя. И вот ещё я принёс бутылку шампанского и торт «Птичье молоко». Мне с ним также повезло. В кондитерской при ресторане «Прага» собралась большая очередь, но мне всё же достался предпоследний торт.
Данила замолчал, видимо довольный тем, что отчитался о своих гастрономических подвигах и достигнутых результатах, и не возражал бы, если бы прозвучали слова одобрения или похвалы со стороны своей подруги. Но не дождался ни того ни другого. Элизабет просто поблагодарила его, вышла в другую комнату и вернулась с большой коробкой. Когда он развернул её, то его восторгу не было предела. В блестящей глянцевой упаковке, на которой гордо красовался логотип крупнейшей мировой компании по производству спортивного оборудования, оказалась замечательная теннисная ракетка с натянутыми струнам. Его рука плотно легла на рукоятку, обтянутую эластичной дорогой кожей с перфорированными отверстиями. Вес ракетки был прекрасно сбалансирован под руку. Ошарашенный Данила даже не скрывал своего щенячьего восторга при виде прекрасного образчика классного спортивного инвентаря, прибывшего специально для него из загадочного Запада.
– Да, с этой ракеткой я сокрушу любого соперника; в Москве таких мало, – ликуя, восклицал он, размахивая ракеткой с такой энергией, как будто-то намеривался нанести удар по теннисному мячу, – бедный Лешка, теперь я просто обязан каждый раз давать ему фору, иначе он просто обидится.
Элизабет молча улыбалась, наблюдая за неподдельным энтузиазмом своего любимого.
Уже за столом она сказала Даниле:
– Я хочу надеяться, что приближающийся Новый Год будет таким же добрым для нас, как и уходящий. Дай Бог нам успешно завершить учёбу и получить дипломы.
– А также сохранить себя друг для друга, – добавил Данила.
Молодые люди встали, зазвенели бокалы с шампанским, обнялись и поцеловались.
* * *
Часть II
Один ум хорошо, а два лучше
За несколько дней до Нового года из Австрии приехали Софья Михайловна и Николай Фёдорович, родители Данилы. Вместе с ними в размеренную жизнь квартиры на Кутузовском ворвались непривычные вещи и запахи. Софья Михайловна благоухала таинственным ароматом настоящего французского парфюма «Sisley»”. От многочисленных в ярких красках пластиковых пакетов с подарками и даже от двух тугих перетянутых ремнями чемоданов из жёлтой английской кожи, похожих на нильских бегемотов, также исходило незнакомое будоражащее благоухание. Что-то новое, почти чужое появилось в облике родителей.
Софья Михайловна победоносно демонстрировала свою аккуратно прибранную головку и излучала уверенность в себе самой и в своём женском обаянии, раскачивая на бёдрах эксклюзивное платье из дорогого венского бутика и постукивая высокими каблучками элегантных зимних сапог. Не менее импозантно смотрелся и отец Данилы, на котором был надет дорогой темно-синий с бордовой атласной подкладкой костюм, простроченный оригинальной красной ниткой. Изменились даже жесты и движения родителей, в которых появилась некоторая снобистская вальяжность, в природе которой сказывалось участие в многочисленных протокольных мероприятиях. Видимо длительное пребывание за границей на хорошо оплачиваемой должности серьёзно меняет манеры и манеры людей, выделяя из круга более скромных соотечественников.
– Ну что же, Данила, я доволен твоими успехами в этом году, – почти снисходительно произнёс Николай Фёдорович и потрепал сына по щеке, – но в январе тебе предстоит заняться ещё одним делом. Не благодари, я уже в основном договорился о твоей дальнейшей судьбе.
– А что будет в январе? – явно заинтересованный спросил Данила– Не торопись. Завтра я зайду в министерство, а потом мы поговорим, – усмехнувшись, ответил Николай Фёдорович, – лучше пойди, помоги матери разобраться с чемоданами.
За день до Нового года в гости зашёл, словно явившись из ниоткуда, непредсказуемый дядя Влад. Несмотря на неожиданность визита, все члены семейства Бекетовых были рады ему. Что не говори, но младший брат Николая Фёдоровича был осведомлённым человеком, много знал, много читал. Широту его культурного диапазона признавала даже строгая и авторитетная в этих вопросах тётя Вера. Откуда Влад Фёдорович черпал свои познания, которые помогали ему почти со сверхъестественной точностью предугадывать предстоящие события в стране и на далёких континентах, и откуда брались его могущественные связи, было совсем непонятно.
Ознакомительная версия.
