Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки

А еще они заведут кота или собаку, если конечно у Насти нет аллергии на шерсть. Наверное, лучше кота. Маленького котенка, чтобы видеть, как он растет и ухаживать за ним. И тогда у них еще и котом будет пахнуть.

А потом у них появятся дети. Как только Настя окончит университет, он настоит, чтобы у них были дети. Двое детей. А может трое. А может больше. Сколько получится. На сколько Настя будет согласна. Это ведь ей их рожать. Его дело маленькое и приятное, а ее… Он даже представить боялся, как это больно. Но знал абсолютно точно, что всегда должен присутствовать рядом с ней во время родов. И тогда у них будет настоящая семья.

Вангог позвонил в дверь, потому что еще один комплект ключей он сделать перед отъездом забыл. Он вообще много чего забыл сделать перед отъездом, потому что мысли его все были только о Настасье. В первый день в Лондоне он даже толком ни на чем не мог сосредоточиться. А на рабочем столе в рамочке для фотографии любимой была первая полоса «Комсомолки», потому что даже фотографии с приема он забыл забрать у пресс-службы отца.

Настя только открыла дверь, как сразу повисла на нем. И потому как отпускать его она не собиралась, ему пришлось самому втащить ее в квартиру, оторвать от себя и только после этого занести свой чемодан и закрыть дверь.

Настасья метнулась на кухню, выключила все, что могло быть включено, и вернулась к Вангогу, не успел он еще и разуться.

- Ванька, ты не представляешь, как я по тебе соскучилась! – прошептала она, снова обвила его шею руками и прильнула к его губам.

- Ну, почему же? – остановившись, проговорил он томным голосом, - Очень даже представляю. Я сам по тебе истосковался сильно.

- Ты, наверное, голоден! – она увернулась от него и ринулась на кухню.

- Голоден! – согласился он, последовав за ней, в комнате, как он и предполагал, очень вкусно пахло, - Но есть я пока не хочу!

Он повернул ее к себе лицом и тесно прижал к себе. Она смотрела на него большими широко распахнутыми глазами даже слегка испугано и напряженно, и тем не менее всем своим существом тянулась к нему.

Он так и не притронулся к еде. Он утащил ее в спальню, и они долго занимались любовью. А когда успокоились, лежали уже на диване в гостиной, потому что в какой-то момент захотелось есть и было даже решено осуществить задуманное, только вот до кухни дойти так и не удалось.

- Я больше без тебя долго не смогу, - прошептала Настя, лежа на нем, потому что диван был слишком узким для них двоих, а потом еще добавила почти по слогам, - Мы больше не сможем… без тебя.

- Я тоже без тебя не смогу, - ответил он и чуть было не пропустил ее слова мимо ушей, - Настя, - настороженно позвал ее Иван.

Она потерлась носом о его грудь, даже не открыв глаза, – ага, услышал.

- Насть, а почему «мы»? – он почему-то ничего не понял.

- Потому что «мы»! – ответила она все так же, только слегка улыбнувшись.

- А «мы» - это кто?

- Это «мы»!

- Настя! – кажется, он совсем ничего не соображал, и поэтому злился.

- «Мы» - это мы! – снова сказала Настасья и приподнялась над ним, опираясь о диван.

Горел свет, и Вангог мог видеть выражение ее лица. Она была вполне серьезна и улыбалась только уголками губ. Она совсем поднялась и села ему на ноги. Он пробежал взглядом по ее телу, но так ничего и не понял, только новая волна желания стала нарастать в его теле. Он поднялся вслед за ней, обнял, лаская ее нежную кожу горячими пальцами, вновь и вновь наслаждаясь трепетом ее губ. Она остановила его руку внизу живота, улыбнулась и снова посмотрела в глаза.

- «Мы» - это мы! – шепотом произнесла она, прижимая его руку к животу.

Только теперь он понял о чем она говорит, и даже удивился, что так долго соображал.

- У нас будет ребенок? – все же пожелал уточнить Иван.

- Да, - снова шепнула она и прильнула к его губам.

И какое это было счастье узнать, что за то время пока его не было рядом, в ее теле зародилась новая жизнь – его ребенок, и значит, он станет папой!

Они молчали всю дорогу, и выйдя из машины в подземном гараже тоже не проронили ни слова. Они направились к лифту, и Ульяна взяла его за руку. Мартин повернулся к ней, и они улыбнулись друг другу. Они вошли в лифт, и он обнял ее, и она не сопротивлялась. Она положила голову ему на плечо, уткнулась носом в его шею и закрыла глаза, и казалось, что так ехать в лифте, прижавшись друг другу можно целую вечность.

Они лежали в объятьях друг друга на диване в гостиной и просто смотрели телевизор все так же молча. И казалось, не нужны никакие слова, и все так привычно, просто и правильно, и только так и должно быть. Они даже отключили свои телефоны, чтобы вдруг кто-нибудь не нарушил их идиллию.

Ульяна даже не помнила, когда она заснула, только проснулась она в спальне от нежного поцелуя Мартина. И она ответила ему, а когда он отстранился, открыла глаза и улыбнулась.

- Доброе утро! – тихо сказал он, и аккуратным движением убрал непослушную прядь ее волос с лица, - Вставай, родная! Уже одиннадцать. Завтрак стынет.

- Сколько? – Ульяна ужаснулась и хотела уже вскочить с постели, но поняла что без одежды, укуталась в одеяло, и с ужасом взглянула в глаза Мартину, - Почему ты раньше меня не разбудил?

- Ты так сладко спала, и я не осмелился, - он с любовью провел взглядом по ее обнаженным плечам и снова поцеловал, - А тебе нужно куда-то идти утром тридцатого декабря?

- Нет, - ответила она, растерянно глядя ему в глаза.

- Жду тебя на кухне.

Он поднялся и хотел уйти.

- Мартин! – она его остановила.

- Да, - он обернулся, стоя уже возле двери.

- Мартин, а… - Уля смутилась, опустила глаза и покраснела, - я не помню, что вчера было.

- Ничего не было, - он усмехнулся.

- А почему я без одежды?

- Потому что, когда мы приехали, - он снова сел рядом, - ты приняла душ и переоделась в мои вещи. Я же не знал, что ты и нижнее белье сняла. Ну, и когда перенес тебя на кровать, ты ведь в гостиной на диване заснула, не оставлять же было тебя спать в одежде. Поверь, для меня это было испытанием.

- И мы не занимались… этим? – уточнила Ульяна.

- Нет, любовью мы не занимались, - ответил Мартин и нежно улыбнулся, - Уверен, ты бы это запомнила.

Она совсем расслабилась и тоже ему улыбнулась, и подумала, какой он хороший. Он очень хороший. Он лучше всех. Он не разбудил ее когда переносил на кровать, не разбудил утром, потому что она сладко спала. Не разбудил, чтобы заняться любовью, хотя это наверняка далось ему не легко.

И теперь он приготовил ей завтрак. И он сейчас стынет на столе, пока она любуется Мартином, сидит укутанная в одеяло и стесняется вылезти из-под него, потому что он тоже смотрит на нее и тоже любуется. Хотя на что сейчас можно любоваться, когда еще утро, и она еще не успела привести себя в порядок, волосы взъерошены, и… Да она же с линзами спала! А сейчас перед ним без очков сидит и не щурится даже.