– Я не спрашивал у вас разрешения остаться. А теперь о деле. Полагаю, необходимо установить на всех этажах камеры внутреннего наблюдения. Понадобится нам и человек, исполняющий роль привратника, для проверки почты и наблюдения за приходящими и уходящими визитерами. Вы ведь хорошо знаете ваших соседей? Как вы считаете, они отнесутся к этому спокойно?
– Страховые компании могут снизить сумму выплат, если их жилье недостаточно хорошо защищено.
Он надеялся, что, установив приборы наблюдения, которые послужат и другим людям, он даст передышку ей, но не был уверен, согласятся ли они. И вот она уверила его, что ее соседи, несомненно, только обрадуются дополнительным охранным мероприятиям, особенно когда узнают, что платить им за это не придется.
– А как насчет владельца дома?
– Ну, с ним, Мак, у вас проблем не возникнет.
– Понятно.
– Понятно ему! Даже не спросил почему.
– Почему?
– А потому, Мак, что владелец этого дома я, но только очень прошу вас, не делитесь этим маленьким секретом с моими постояльцами, они об этом не знают. Глядя, как поднялись его брови, она только пожала плечами.
– Мать оставила нам с сестрой немного денег. Физз свою долю всю без остатка влепила в радиостанцию, а я купила этот дом. Но для расчетов с жильцами предпочитаю нанимать агентов.
– Вы будто оправдываетесь передо мной. У вас нет в том нужды.
– Нет? Тогда почему же я чувствую, что вы все время критически исследуете подробности моей жизни?
Он не знал, почему у нее возникло такое ощущение. И не имел представления, почему сам он испытывает постоянную потребность исследовать ее жизнь. Впрочем, кое-какие догадки у него были, но он старательно задвигал их в самый дальний уголок сознания.
– Так вы решительно отказываетесь покинуть Лондон? – поинтересовался он.
– Мне необходимо быть здесь, Мак. Да и не хочу я скрываться.
Она выглядела сейчас так, как тогда, в самолете, перед самым прыжком. Страшащаяся, но преисполненная решимости. Вот и теперь она во что бы то ни стало хочет остаться в своей квартире, и он ничего не может с этим поделать.
– В таком случае я принимаюсь за организацию охраны.
– Хорошо, принимайтесь. А я пойду и приготовлю вам чай. – Она направилась к кухне, но с полпути вернулась. – Послушайте, Мак, неужели вы не понимаете, что это ничего не решит? Тот малый все равно не отступит и не оставит меня в покое.
– Возможно, если я не буду действовать, он вас действительно вконец допечет.
– Допечет. Уж это точно! А все ваши меры лишь заставят его действовать похитрее. Изобретет что-нибудь еще, более драматичное, просто чтобы отвлечь ваше внимание.
– Более драматичное?
Дрожь в ее голосе дала ему надежду, он подошел к ней, взял за плечи и заставил посмотреть на него.
– За последние сорок восемь часов, Клаудия, вы столько раз были на волосок от беды. Он идет по пятам за вами, он испортил ваши тормоза, он наверняка наблюдал за вашим прыжком. Ради всего святого, уезжайте отсюда. Дайте себе передышку.
– И куда, интересно, мне ехать?
– Наверняка есть какое-то место, есть кто-то, кто может предложить вам.
– Постель? – Этот Макинтайр наверняка подумал о каком-то мужчине.
– Может, перебраться в квартирку Мелани? – невинно продолжала она. – И вам кажется, что все это будет умно? Да он чуть не опередил меня, когда я отправилась к Физз!
– Он хорошо знает вас и вашу семью. Раз он знал, куда вы первым делом можете поехать. А я имел в виду не членов семьи.
– Я понимаю, что вы имели в виду, Мак. Но, к вашему сведению, я не держу свору любовников на случай, если мне понадобится кровать на ночь, хотя, если бы и держала, то это, не ваше, черт побери, дело. Да, кстати, раз уж вы решили остаться, то спать вам придется в гостевой комнате. Впрочем, можете переночевать в прихожей, на коврике, как делает всякий порядочный сторожевой пес.
Какую-то минуту он молча смотрел на нее, потом сказал:
– В таком случае полагаю, мы оба друг друга поняли.
– Я-то вас поняла, Мак. Поняли ли вы меня – вопрос спорный. А что касается моего злодея, кем бы он ни был, то рано или поздно он наверняка достанет меня. Где бы я ни находилась. В конечном счете если уж вам так нравится играть в эти игры, можете все здесь утыкать своими приборами и вахтерами, мне не жалко. Но еще не поздно плюнуть на все свои дурацкие затеи и отправиться восвояси. Я не обижусь.
Договорив, она потерла обнаженные плечи, чтобы избавиться от неприятного эффекта гусиной кожи.
– Хорошо, если вы так настаиваете, мы остаемся здесь. Но на моих условиях. Я намерен сообщить вам целый свод правил, которые вы должны будете точно исполнять, как и все, что я порекомендую вам устно.
Мы с вами? Скажите пожалуйста! Он изволит остаться.
И тут до нее в полной мере дошло, как сильно она нуждается в его присутствии, И вся ее бравада проистекает лишь из-за того, что она понятия не имеет, останется ли он в самом деле или действительно плюнет на ее капризы и смоется.
– Вы требуете, чтобы я точно исполняла все, что вы скажете?
– Беспрекословно.
– Я никогда в своей жизни не исполняла ничего точно.
– В таком случае несколько следующих дней обещают быть интересными. Может, сейчас и начнем?
Она замахала руками.
– Знаю, знаю, вы все еще ожидаете свой чай. Боюсь, что я не очень хорошая хозяйка.
– Не сомневаюсь, что у вас все получится. Но теперь давайте пока отложим чаепитие. Я хочу, чтобы вы прямо теперь пошли и надели что-нибудь теплое. Вы выглядите как ощипанный цыпленок.
– Ну, спасибо. Выслушивать комплименты – одна из моих слабостей. Но это не от холода, это нервы, – сказала она, переменив свое решение относительно свитера. – Так со мной бывает и перед выходом на сцену.
– Как интересно. Хорошо, давайте попытаемся исполнить номер сначала. – Хотя он говорил тихо, но каждое его слово звучало так, будто он гвоздем забивает его ей в голову. – Итак, идите и переоденьтесь во что-то теплое.
Он приказывает ей переодеться. Это что? Она должна подчиниться беспрекословно?
– Вам не нравится мое платье?
– Ваше платье?
Мак изо всех сил старался не замечать, как обольстительно льнут легкие складочки этого платья к ее грудям, как вьется короткая летящая юбочка вокруг ее великолепных длинных ног. Он старался быть твердым, изо всех сил игнорируя все это днем, но безуспешно. Ибо как можно было не замечать и не видеть того, что так прелестно и совершенно?
– Ваше платье просто великолепно, – изрек он деревянным голосом, – красивее не бывает. Но оно ведь совершенно вам не идет.
– Нет, Мак, оно идет мне.
Она бросила вызов. В конце концов, она у себя дома, и не ему решать, что ей носить.
