— Уходите отсюда. Ничего я вам рассказывать не буду.
— Ладно, — врач, к удивлению Романа, нисколько не обиделся. — И все-таки, если надумаете, заходите. Днем я в медпункте, вечером у себя, в десятом номере. Впрочем, вы ведь знаете.
Доктор ушел, и Роман сел перечитывать написанное. Боже, как хорошо! Ярко, изобразительно. Слог… ну просто бунинский. А проникновение в психологию героев. Куда там бедняге Кафке! Да, какое же это счастье для писателя — перечитывать написанное и знать, что это талантливо, даже гениально. Счастье, которое, правда, зиждится на страдании и боли. Роман с упоением принялся за работу и ко второй половине дня добрался до развязки…
И тут его осенило! Так вот, оказывается, в чем дело! Вот где разгадка того, что с ним происходило и продолжает происходить!
Где-то здесь же, в доме отдыха, или на одной из турбаз живет злой завистник-коллега. О том, что Роман писатель, и о том, что он работает над новой книгой, знают многие. Если этому человеку удалось подобрать ключ к его двери, ему могло удасться и в его отсутствие войти в его компьютер, убедиться, что рукопись действительно гениальна, и ее можно дорого продать, если присвоить. А для этого нужно избавиться от Романа. И человек этот очень умен, он — отличный психолог, он разработал план и действует по нему, желая внушить всем мысль о сумасшествии Гвоздева, а потом убить. И смерть организовать так, чтобы она выглядела как самоубийство под воздействием галлюцинаций.
Невероятно возбужденный, Роман вскочил и зашагал по комнате. Во-первых, нужно во что бы то ни стало сохранить жизнь. Во-вторых, опубликовать свое произведение. И тогда — мировая слава, ради которой он и родился. Не сделать этого — предать свое жизненное предназначение. Он сел за компьютер и составил заявление в районную прокуратуру, подробно описав происходящее. Решил сам после завтрака отвезти заявление в район и заодно поговорить со следователем. Человек, который охотится за его рукописью, очевидно, такого масштаба, что обращаться к участковому милиционеру в отделение своего родного поселка глупо.
В столовой к нему подошла Таня.
— Ромочка, звонила твоя жена. Завтра они выписываются. Съездишь их забрать или я сама? Ты ведь, наверное, очень занят. А ей нужно вещи отвезти. У меня машина, мне нетрудно.
— Давай вместе, — предложил Роман. — Я все-таки муж. Неудобно как-то.
— Ой, нет, ты тогда уж сам, — Таня смотрела на Романа со страхом в глазах, как смотрят обычно на психованных. — А то у нас инвентаризация.
— Хорошо, поеду сам.
«Ничего, в райцентре люди умные, разберутся, что к чему», — утешал себя Роман.
Он собрался было уже ехать, но вовремя сообразил позвонить, заранее договориться о своем визите к следователю.
Снова просить Татьяну не хотелось, но внешний телефон был только у директора в кабинете. Танин возбужденный голос он услышал еще в коридоре.
— Но мы не можем оставлять здесь сумасшедшего человека, — доказывала она кому-то. — А наш врач уже поставил примерный диагноз. У Романа Анатольевича явный психический срыв.
— Но это не дело милиции, — возразил ей спокойный мужской голос. — Так что зря вы нас побеспокоили. Это дело медиков, вызывайте бригаду из психиатрической клиники. При чем тут мы?
— Это паранойя бывает очень опасной, — различил он уже знакомый голос врача. — Но у Романа Анатольевича налицо признаки болезни — шизофрении. А шизофрения может быть вялотекущей, и у некоторых длится всю жизнь. И никто от этого не страдает, такие люди даже живут в семье, ходят на работу. Пока наш писатель не совершил никаких агрессивных действий, мы его сдать не можем. Он ляжет в клинику только, если пожелает сам, а он не пожелает, я с ним разговаривал. Думаю, что он не опасен для окружающих.
— Ну это как сказать! — снова Татьянин голос. — По-моему, вы его плохо знаете.
— И все равно, мы не вправе применять к нему никаких санкций. И «Скорую» можно вызвать только в том случае, если он начнет буйствовать… Тогда и правоохранительные органы можно подключить.
Дальше Роман слушать не стал, он вышел на улицу, смяв в кармане заявление. «Хреновина все это! Кто из должностных лиц поверит шизофренику?»
Он шел, буквально кипя от злости и отчаяния. Ну Танька, ну подруга детства! Погоди же…
Значит, теперь лучше выждать, когда… План дальнейших действий созрел у него мгновенно. Широкими шагами он решительно направился в административный корпус. Татьяна, сидя за столом, перелистывала какие-то бумаги.
— Таня, могу я позвонить от тебя по междугородному? — Он старался говорить как можно спокойнее. — Ты знаешь, деньги у меня есть.
— Конечно, Ромочка, мы же друзья, — Таня торопливо схватила со стола папку, двинулась к выходу. — Ты извини, Ромочка, у меня срочное дело, звони куда хочешь!
И она пулей вылетела из кабинета.
…Человек, которому собирался позвонить Роман, в это время полулежал в мягком, обитом нежной, но прочной кожей кресле номера отеля в Цюрихе.
Олег Романов был известным в России композитором-песенником, автором многих популярных шлягеров. По его песням, исполняемым знаменитыми певцами и певицами, делались видеоклипы, которые потом день и ночь крутились по телевидению.
Однако самого Олега музыкальные фанаты почти не знали, и он мог даже время от времени позволить себе прокатиться в метро, роскошь, которая — увы! — была недоступна звездным исполнителям его песен. Когда Олег шутливо сетовал на это своей жене, та смеялась и отвечала, что в том, что его лицо остается за кадром, есть своя прелесть — он не рискует жизнью. Но если ему хочется ощутить на себе бремя своей славы, он должен петь сам, ведь у него и голос неплохой, и внешние данные вполне подходящие. «И тогда, — тут она обычно сгоняла улыбку со своего хорошенького личика, — наше материальное положение значительно бы улучшилось».
Впрочем, говорилось это скорее для красного словца. Олег зарабатывал столько, что иному поп-королю и не снилось. Непреодолимым препятствием на пути исполнительской карьеры была и его природная застенчивость. Оказавшись перед телекамерой, Олег держался так, как будто его только что связали по рукам и ногам. В то же время, как профессионал, он не мог не отдавать должное телевидению, не ценить его волшебной силы, которая, собственно говоря, и «сделала» композитора Романова. И сейчас, сидя в уютном номере загородной гостиницы, он пытался хотя бы бегло, на ощупь уяснить для себя, что это за штука — швейцарское ТВ.
Пока Олег, кстати говоря, не знающий ни одного европейского языка, наугад давил на кнопки переключателя, его жена Элеонора была погружена в не менее полезное и увлекательное занятие.
