Потом он принялся задавать новые вопросы – в основном о проститутке, тело которой было обнаружено накануне. Последний раз ее видели в день рождественского приема в доме Фалконаров. В тот день, когда Дезире и Роман стали любовниками.
Когда через час с лишним допрос был окончен, Дезире проигнорировала молчаливый протест Романа и настояла на том, чтобы проводить О'Мейли к его машине.
– Поверить не могу, что ты допускаешь, будто это Роман! – взорвалась она, как только они вышли из дома.
– Если бы я действительно верил, что этот тип виновен, я бы сейчас же арестовал его – хотя бы для того; чтобы ты не стала его следующей жертвой!
– Это просто курам на смех! Роман никогда не обидит меня. Кроме того, я ведь говорила с насильником по телефону – изволь не забывать об этом! Это был вовсе не Роман.
– Голос можно изменить. Если бы ты говорила с маньяком по той линии, которую мы прослушиваем, у нас была бы сейчас компьютерная распечатка его тембра и интонаций! – Майкл в первый раз за время разговора дал волю своему раздражению. – А пока что нам приходится работать с теми крохами, что у нас есть. И, как ни неприятно тебе такое известие, все указывает на твоего дружка.
– Вот, значит, в чем дело! Ты ревнуешь?
– Черт побери, нет... – Девушка не отрывала от лица детектива яростного взгляда, и он наконец пожал плечами. – Может быть, совсем чуть-чуть.
Дезире скрестила руки на груди.
– Звучит не очень-то логично, особенно если учесть твой роман с Карин.
– Ты вечно говорила, что я должен обращать больше внимания на мои чувства, – огрызнулся Майкл. – Может, мои чувства из-за того, что ты сблизилась с этим автором полицейских ужастиков, и нельзя назвать логичными, однако тут я ничего не могу поделать, будь оно все неладно! Если мы с тобой больше не спим вместе, это еще не означает, что мне нет до тебя дела, Дезире. Я не забыл старые добрые времена. Тем не менее я не могу считать этого парня убийцей только потому, что он твой любовник, – по крайней мере без должного на то основания! – Он достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. – Посмотри-ка лучше вот на это.
Дезире расправила бумагу – на ней был черно-белый рисунок.
– Что это? – поинтересовалась она, чувствуя, как стынет кровь у нее в жилах, несмотря на неистовый гнев, который только что обуревал ее.
– Фоторобот человека, который заказал в цветочном магазине цветы для тебя. Точно такие же цветы, как и те, что получали все жертвы изнасилования, – объяснил Майкл. – Сегодня утром он появится во всех газетах.
Рисунок был на удивление точный. Дезире подумала, что портрет можно назвать слегка размытой фотографией Романа.
– Да, это он, – проговорил О'Мейли, так как Дезире молчала. – И можешь мне поверить, Дезире: если бы не связи Фалконаров в правительстве города и штата, он бы уже сидел за решеткой.
– Роман ни в чем не виновен.
– Интересно, что бы ты сказала, если бы не спуталась с Фалконаром?
– Я ни с кем не путаюсь. – Дезире сложила листок бумаги и автоматически опустила его в карман своего халата. – Я люблю Романа.
О'Мейли коротко выругался.
– Этого-то я и боялся. – Он посмотрел на Дезире долгим, испытующим взглядом. – Ты помнишь номер моего пейджера?
– Разумеется.
– Могу я попросить тебя об одном одолжении?
– Пока не знаю.
– Старайся думать головой, а не сердцем. И, если только у тебя возникнет хоть малейшее подозрение, немедленно звони мне, ладно?
Глядя в обеспокоенные глаза О'Мейли, Дезире почувствовала, как сердце ее разрывается между мужчиной, которого она отчаянно пыталась когда-то полюбить, и человеком, в которого влюбилась сейчас, несмотря на все усилия ни за что не делать этого.
– Роман никогда не сможет обидеть меня, – упрямо повторила она.
О'Мейли погладил щеку девушки тыльной стороной широкой ладони.
– Будем надеяться, что ты права.
Дезире постояла на краю улицы, наблюдая, как он уезжает, а затем с тихим вздохом вернулась в дом.
Роман стоял у окна, и Дезире поняла, что он видел, как О'Мейли прощался с ней.
– Он тревожится за меня, – попыталась объяснить она.
– Не он один... – Дезире снова показалась Роману удивительно хрупкой и беззащитной. К сожалению, с самого начала между ними стоял насильник из Французского квартала. – Будет лучше, если я уйду.
Он сказал это так решительно, что Дезире показалось, будто в голове у нее включилась тревожная сирена.
– Ты имеешь в виду – вообще, верно? Роман не удивился, что она догадалась о его намерениях. Ум и проницательность Дезире были двумя из множества причин, по которым он влюбился в нее.
– Да... – Он устало провел рукой по волосам. – Ничего у нас не получится.
– Разумеется, не получится, если мы с самого начала на это настроимся, – спокойно согласилась с ним Дезире, хотя на душе у нее скребли кошки: она понимала, что жизнь без него потеряет для нее всякий смысл. Дезире пересекла комнату и подошла вплотную к Роману. – Один вопрос.
Он уже знал, о чем она может спросить.
– Это не я. В убийстве я не виноват.
– Это мне известно и без тебя. – Во взгляде Дезире мелькнула улыбка. – Как насчет свадьбы в канун Нового года?
Ее груди были так тесно прижаты к телу Романа, что ему страстно захотелось попробовать соблазнительную плоть на вкус.
– Свадьбы? – рассеянно переспросил он, и ладони его скользнули под полы шелкового халата Дезире.
Ощутив его нежное прикосновение, девушка выгнулась, всем телом прижимаясь к Роману, и ее тихий вздох прозвучал как жалобный стон.
– Мне кажется, так будет лучше всего – я имею в виду, для детей...
Роману казалось, что его уже ничто на свете не сможет удивить. Намотав на руку пряди шелковистых волос Дезире, он откинул голову девушки назад.
– Для детей? – Серьезный взгляд темных, как ночь, глаз окинул ее лицо, внимательно изучая его выражение, впивая волнующую улыбку сирены, от которой, кажется, и в глубокой старости его сердце будет биться быстрее. – Так ты?..
– Еще нет. – Дезире обвила его руками, и Роман ощутил на своей коже ее теплое дыхание. – Но после того, что мы с тобой вытворяли, Роман Фалконар, будет странно, если в конце концов у нас не появится малыш.
Ребенок. Его ребенок. Неожиданно Роман понял, что мысль об этом ему удивительно приятна. Он подхватил Дезире на руки.
– А знаешь, – проговорил он, осторожно обходя колючие еловые лапы, – в детстве я всегда мечтал о том, чтобы у меня был братик или сестренка.
– И я тоже. – Несмотря на все предостережения О'Мейли, Дезире чувствовала, как от сладкого предвкушения у нее кружится голова.
