Чувствуя, как больную ногу скручивает судорога, Крепс поморщился от боли. Осторожно подкатившись к жене, посмотрел на нее. Юля спала, и ее лицо казалось совершенно спокойным. Ни боли, ни тревоги. Грудь мерно вздымалась и опускалась в такт дыханию. Блинников засмотрелся на безмятежное лицо любимой женщины и даже на миг растерялся от охвативших эмоций. Хотелось прижать Юльку к себе и зацеловать. Закрыть спиной от врагов и никого не подпускать на пушечный выстрел. Но больше всего желал Блинников, взяв жену и сына, прогуляться по лесу. Идти неспешно, переговариваться по пустякам. Вдыхать свежий воздух и держать в своей руке маленькую Юлькину ладошку… Или просто забраться к ней под одеяло, обнять…
В дверь несильно поскреблись, и Дима аж дернулся от неожиданности.
— Крепс, — глухо позвал батин голос. В чуть дребезжащих нотках Блинников сразу распознал раздражение и уже собрался выйти к Кирсанову, когда на Юлькиной тумбочке еле слышно пиликнул сотовый.
— Сашка, ну подожди, сволочь… — пробурчал Крепс, заметив на экране айфона знакомый контакт, и, прихватив с собой сотовый, вышел к Беку.
— Что-то случилось, бать? — глянул в мрачное лицо шефа.
— Ответь, — велел недовольно Кирсанов. — Сейчас весь дом перебудит.
— Слышь, чепушило, — рыкнул в трубку Крепс. — Сейчас подъеду, тебе ноги повыдергиваю и в уши вставлю.
— Дима, — как старинному другу заныл в ухо Яныч. — Колю моего убили. Застрелили как собаку…
— Ментам позвони, — скомандовал Крепс. — А лучше проспись…
— Я в полиции. На опознание приехал. Сразу протрезвел. Мне вообще-то Юля нужна…
— Она спит, — отрезал Блинников. — Позвони позже. А лучше научись решать свои проблемы сам.
— К вам тоже дознаватели поехали. Я хотел предупредить…
— О чем это? — не понял Дима.
— Ну, если это ты моего Колю грохнул, то тебя никакой генерал не отмажет. Я тебя, гниду, в порошок сотру, — прохрипел Яныч и кинул трубку.
— Дурдом какой-то, — вздохнул Блинников. — К нам, говорят, полиция едет.
— У тебя алиби, — скривился Кирсанов. — Пусть приедут, поговорим, — рыкнул он недобро. И Крепс нутром почувствовал боль и гнев бывшего командира, явно не связанные с убийством Коли Будкина.
— Бек, — выдохнул он. — Может, скажешь?
— Сейчас из Приморска звонили. Мишу Павлова застрелили вместе с шефом… Нужно ехать, Дима. С твоим алиби утрясем и двинем.
— А женщины? — слабо дернулся Крепс, но Кирсанов заметил.
— Мой дом всегда под охраной, ты же знаешь. Юлия твоя даже во двор не выходит.
— Бек, — просипел Блинников. — Ты же знаешь, я завсегда с тобой — и спину прикрою, и на амбразуру вместе. Вот только сейчас нам нельзя уезжать. Муть какая-то вокруг творится. Тут нужно разобраться, а потом и в Приморске отметимся. Если хочешь знать мое мнение, — он выжидательно глянул на бывшего командира. Тот кивнул. — Сейчас не время куда-то ехать. У тебя на службе творится фигня, у нас народ мрет, как мухи. Слетаем одним днем на похороны. А потом материал соберем и уже прицельно бить будем. Мишка — наш чувак… Одно дело, если по службе попал, а другое — если специально убрали. Нужно разобраться и спросить со всей строгостью.
— Согласен, — кивнул Кирсанов. — Пойдем завтракать, стратег. Заодно все и обсудим.
Войдя в кухню, Блинников первым делом заметил слезы на глазах Александры Андреевны. Она быстренько отвернулась, сосредоточенно размешивая в чашке чай с молоком. Но ее заплаканное личико увидел Кирсанов и нахмурился.
— Мы сегодня никуда не едем, Александра Андреевна, — пробасил он, подходя к жене сзади и обнимая ее за плечи. — Ты абсолютно права, Санечка. Только на похороны смотаемся. Ты меня только не гони на детский праздник… Когда он? Что-то я забыл…
— Сегодня, — пробурчала генеральша. — И ты обещал посидеть с Маргаритой, — добавила она грустно. — Опять умчишь на базу и носа оттуда до самого вечера не покажешь?
— Обещал, значит, сделаю, — криво усмехнулся Кирсанов. — Вон, мы с Крепсом вместе приглядим. А вы с Юлией и с детьми повеселитесь хорошенько. Нам сейчас не до праздников. Мы с Пашей вместе много дорожек протоптали, — добавил он глубокомысленно.
— Посидишь с Маргаритой, Сережа? — все еще не веря, переспросила Александра.
— Ну конечно, — отмахнулся генерал. — Мы с Крепсом в каминном зале засядем. Коляску туда прикачу заранее. Вот и поспит малышня под важные мужские разговоры.
— Лучшая колыбельная, — поддакнул Крепс, всеми фибрами души желая поприсутствовать на дне рождения сына. Хотя какой праздник, если Мишку грохнули!
«Ну да ничего, — сам себя успокоил он. — На торжественную часть придем, а потом, когда бесиловка начнется, спрячемся в зал с камином». Усмехнувшись, Блинников вспомнил о подарке. Где-то в недрах генеральского дома Юлька с Александрой спрятали подарки. Огромную коробку с хоккеем для Даньки и Лего для Димона.
«Дети дружат, жены, — подумал Крепс. — Вот так бы жить по соседству. Одним домом тоже неплохо, но больно хлопотно».
За своими мыслями он и не заметил, как генеральша покинула кухню.
— Давай, рассказывай, — пробубнил Кирсанов. — Кому вообще мог помешать этот Будкин? Дерьмо на ножках, блин…
— Тут и без меня народных сказителей до фига, — поморщился Блинников, кивая в огромное окно, за которым виднелся широкий двор, ворота и двое полицейских, мнущихся у калитки.
Тотчас же зазвонил домофон, и кто-то из охраны доложился по форме.
— Пусть заходят, — рыкнул Кирсанов. — Только фамилии, звания и номера удочек перепишите. Мы сейчас подойдем, — решил он в последний момент.
Вместе с Беком Блинников пересек расчищенный от снега двор, погладив по пути двух здоровенных псов, бегающих друг за другом, словно дурашливые щенки. Поднялся по широкой деревянной лестнице на пост охраны и внезапно ощутил, как могла бы поменяться его жизнь по щелчку затвора.
«Если под меня копают, то явно не знали, где я живу, — подумал Блинников, усаживаясь за высокий стол и кивая на места напротив. И когда дознаватели расселись, удивленно глянул на Кирсанова. — А ты, Сергей Юрьич?
— А я пешком постою, — хмыкнул Кирсанов. — За периметром присмотрю. Рассказывайте, хлопцы, — велел он полицейским. — У нас времени мало. Кто кого расстрелял? Нашли ли пистолет? Есть ли свидетели, и что показали камеры наблюдения?
— А где вы были, Дмитрий Николаевич, с половины двенадцатого до часу ночи, — заикаясь, спросил один из полицейских, маленький тощий очкарик.
— В койке дрых, — отрезал Кирсанов. — Если нужны записи с камер, мы вам их предоставим.
— Кто может это подтвердить? — напряженно поинтересовался другой, здоровый коренастый парень.
— Да все, — широко улыбаясь, развел руками Блинников. — Моя жена, остальные домочадцы. Вы, кстати, нашли, кто ее заказал?
— Скорее всего, — важно заявил первый, — оба дела объединят в одно. Нам бы с вашей супругой поговорить…
— Она спит, — мотнул головой Крепс. — Ждите… А можете не тратить время и снять показания у охраны. Ребята вам даже точное время назовут. У нас тут как в армии…
— А почему вы живете с генералом, а не в собственной квартире? — ляпнул второй.
— Мы любим друг друга, — ощерился Кирсанов и, сумрачно глядя на дознавателей, заявил. — Раз пошли странные вопросики, полагаю, допрос окончен.
— Спасибо, Бек! Я бы точно не отмахался, если бы мы жили на Котельнической, — пробурчал Крепс на обратном пути.
— Ерунда, — поморщился Кирсанов. — Тут три варианта, Дима. Первый — копают не под тебя и не под Юлию, — крякнул он, останавливаясь на крыльце и задумчиво глядя на дознавателей, беседующих с кем-то из охраны. — Второй — Юлька твоя кому-то дорогу перешла. Но поразмыслив, я таких людей найти в ее окружении не смог. И третий вариант — случайная смерть Будкина, не имеющая никакого отношения к нападению на Юльку. Он мог с кем-то в магазине поругаться. Увести мужнюю жену и отхватить за это. Мог просто на маньяка нарваться…
Блинников кивнул, наблюдая, как дознаватели выходят со двора и неожиданно останавливаются, пропуская внутрь старую монахиню.
