– Золотко, мне кажется, ты немного сгущаешь краски.
За последние два года тяга к точности у моего любимого главбуха немного угасла, а вот фантазия выросла ого-го. В постели нарадоваться не мог, но была у медали и обратная сторона.
– Так ты мне не веришь?! – Чего и следовало ожидать, Даша подпрыгнула со своего места и за руку потянула меня за собой. – Жене он не доверяет! В родных детей не верит!
Злая как фурия, она еще что-то ворчала, ежиком пыхтела себе под нос. Но, стоило нам выйти на крыльцо, стало ясно – сегодня я снизу и начинать психотерапию можно прямо сейчас.
Про буйную фантазию в этот раз я был не прав. Те милые ангелочки, которые вчера сладко уснули под «Бременских музыкантов», сегодня побили свой собственный рекорд по разгрому усадьбы.
По центру двора, охрипший от кукареканья, носился бесхвостый петух. За ним как свита – толпа взъерошенных кур. В грязной луже рядом, словно русские туристы на Мертвом море, барахтались два черных существа и воющая в голос нянечка. А свежий, ровный забор украшала дыра.
О том, как болит сейчас голова у козла, мне и думать не хотелось. Забор Василий делал сам. Никому не доверил это ответственное задание. Дерева и гвоздей на него он тоже не пожалел. Я при всем желании не смог бы выбить ни доски. А замученный, отчаявшийся козел смог.
Как и не было ее. Будто кто-то специально оставил лаз с видом на обрыв. Широкий, высокий, за которым как на ладони был виден новый горнолыжный комплекс. «Жемчужина края» – как называли его во всех туристических справочниках.
С подъемниками, пятью трассами для сноуборда и лыж. С россыпью гостевых домиков, отелем, похожим на усадьбу, как брат-близнец, и рестораном, в котором даже летом не было ни одного свободного места.
Не верилось, что когда-то там был просто овраг с пересохшей речкой и сухостоем. Еще не верилось, что когда-то я забросил этот проект и не планировал никогда к нему возвращаться.
Наивный! К пятидесяти помер бы от переработок и инфаркта в своем офисе. Так бы и не узнал прелестей колючей любви на сеновале. И вряд ли сказал бы кому-нибудь «люблю».
– Папочка! – прерывая мои невеселые мысли, один из комочков грязи рванул к крыльцу.
– Что... – я внимательно присмотрелся. – ...доченька.
– Козлик! Нету! – мое маленькое солнышко грустно, совсем как ее мама минуту назад, всхлипнуло. – Покатай на ручках!
Маша протянула ко мне перепачканные ладошки, сама схватилась за руку. Доверчиво, смело. И от этого ее жеста в миллионный раз что-то внутри растаяло и счастливо заклокотало.
Конец
