углу диалогового окна. Вот только прочитать он его так и не удосужился.
Уже пошел третий час как мой вопрос о встрече висит в нашей с Титовым переписке без ответа.
Я кусаю губы до крови, царапаю сама себе кожу вокруг ногтей. Заглядываю каждые пять минут в телефон и проверяю не пришёл ли ответ.
Увлекательное занятие по складыванию и сортированию вещей, чтобы отвлечься, перерастает в изнурительную, нежеланную работу. Слишком быстро мне надоедает перебирать собственные кофты и штаны. В добавок ко всему мое плохое настроение не способствует рациональному сортированию имеющейся одежды.
Я хочу выбросить почти все, что имею. Даже те самые любимые джинсы, в которых ходила сегодня на работу. Потому что они угольно-черного цвета и угнетают моё и без того подавленное состояние.
Обречённо скулю и сгребаю в охапку близлежащих блузы. Запихиваю все на первую попавшуюся полку. По тому же принципу в шкаф отправляются штаны, домашние наряды, носки, вязаные шапки и шарфы. Единственные вещи, которым повезло больше всех, — это платья. Вместе с вешалками они в первозданном виде отправляются обратно на горизонтальную штангу в левой половине шкафа.
Разочарованно морщусь от итоговых результатов собственной уборки и быстро скрываю это безобразие за плотными деревянными дверцами. Потом как-нибудь переделаю все нормально.
Обессиленно падаю на кровать и вновь снимаю телефон с блокировки. Два часа двадцать восемь минут без ответа. Накрываю голову подушкой и от досады рычу в наволочку. Не хочу чтобы на мой ор сбежались остальные жильцы квартиры. С меня на сегодня достаточно папиных расспросов и обеспокоенных взглядов Инны.
Я лежу на постели и бесцельно таращусь в белый потолок своей комнаты. Смотрю на маленькие круглые лампочки в чёрных плафонах люстры и считаю их количество.
Плохие сны прошлой ночью, нервное перенапряжение и усталость разряжают мой внутренний аккумулятор практически в ноль. Незаметно для самой себя я проваливаюсь в глубокий сон.
Сплю без каких-либо сновидений, в одной позе несколько часов подряд. Просыпаюсь только когда начинает подвывать правая рука. Она оказалась зажатой между матрасом и моим собственным телом. Кровь перестала нормально циркулировать по сосудам, нервные окончания в конечности стали бить тревогу и начали передавать сигналы о помощи в мозг.
Резко переворачиваюсь на спину, слышу как хрустит позвоночник. Выпрямляю ноги и тяну носки вперёд. Морщу лоб от неприятных покалываний в теле, возобновляется приток крови к занемевшим пальцам.
Когда пальцы приходят в норму, потираю кулаками слипшиеся ресницы и вспоминаю за свой мобильный телефон. Все, что помню: он был в моих руках, перед тем как я отключилась.
Нахожу свой смартфон под одеялом у самого края кровати. Индикатор входящего сообщения мигает красным. Часы на главном экране показывают три часа ночи. Быстренько открываю мессенджер и фокусируюсь на коротких весточках Дениса.
DenTitov: «Заберу тебя в восемь».
DenTitov: «Утром».
«Утром», значит предстоит серьезный разговор.
Под ребрами начинает неприятно покалывать. Предчувствие беды угнетает. Вроде бы умом понимаю, что если в сердце Титова до сих пор живет другая женщина, то не быть нам вместе. Никак. Но все равно доводами разума ноющее, ревнующее сердце успокоить никак не удаётся. Влюблённый орган хочет бороться, хочет сражаться, хочет забрать себе этого мужчину.
Только мой. И ни чей больше.
Утром в семь пятьдесят пять я уже стою у подъезда. С неба срывается мелкий дождь со снегом. Или это уже мокрый снег с дождем? Тяну шапку ниже, прикрываю уши. Мои плечи потряхивает, щеки пылают красным цветом, а ноги наоборот будто ледышки. Из носа текут противные прозрачные сопли. По-хорошему, наверное, мне стоило бы сейчас отменить встречу с Денисом, остаться дома и принять противопростудные лекарства, чтобы не усугубить нахлынувшую на меня болезнь. А это означало бы, что вся неразбериха с Титовым продлилась бы ещё какое-то время.
Я так не смогу. Да и не хочу. Мне необходимы ответы. Очень нужны.
Ровно в восемь утра машина босса появляется во дворе моего дома. Болезненное предчувствие финала нашей истории растёт в груди в геометрической прогрессии.
Не делаю ни шага навстречу приближающемуся черному автомобилю, мои ноги будто приросли к асфальту. Мой внутренний ребенок настаивает на побеге, предлагает, спрятаться где-нибудь и переждать бурю. Маленькая Влада словно надеется на то, что Титов до сих пор не успел меня заметить.
Глупая девочка Влада. Игра в прятки не разрушит возросшую между нами стену. Проблема по имени «Александра» не исчезнет сама по себе, не рассосется как прыщ.
Водитель Титова услужливо открывает передо мной пассажирскую дверь.
Из глубины салона на меня смотрят уставшие карие глаза Дениса. Сглатываю горький ком и быстро занимаю пустующее место рядом с мужчиной.
Мы не целуемся при встрече, не жмемся поближе как раньше. Просто растерянно смотрим друг на друга и неловко молчим.
— Привет! — осмелев немного, я нарушаю давящую на меня тишину. Виновато улыбаюсь краем губ.
— Здравствуй, Владислава!
От официального тона любимого мужчины по спине бегут холодные капельки пота. Я осознаю к чему все идёт.
Нижняя губа начинает самовольно подрагивать. Глаза наполняются влагой. Отворачивается к окну и с силой зажмуриваю веки.
Нельзя плакать, нельзя лить слезы. Только не перед ним. Только не сейчас.
Зубами кусаю внутреннюю сторону щеки, сжимаю в тонкую полоску губы. Мой лоб горит, а руки мерзнут. Совершенно неожиданно на мои ледяные пальцы ложится большая ладонь Дениса. Его пальцы горячие и сильные, они обжигают меня мужской нежностью и заботой.
Рефлекторно пытаюсь выдернуть свою маленькую руку из цепкой хватки, но Титов не пускает. Держит крепко, медленно растирая холодную кожу.
— Пусти! — всхлип все-таки вырывается из моих уст.
— Не стоит лить слезы, Влада, — голос Дениса звучит чуть мягче, но все же официальная интонация никуда не исчезла. — Я того не стою.
Слова Титова лишь усиливают мой эмоциональный прорыв. Закрытые веки никак не помогают остановить текущие солёные реки. Свободной рукой пытаюсь стереть хоть часть влаги.
Глупая мысль прорывается среди горьких терзаний. Хорошо, что тушь не убежит с ресниц и не
