В тот день в школе, когда все пошло наперекосяк. Я не понял, что на меня нашло. Коснулся ее губ и сам испугался. Хотелось дать себе пару затрещин — такую дичь сотворить. С сестрой. С Ней!
Я сначала подумал, что это она все сказала отцу. В отместку. Или побоялась меня. Я прикинул сотни вариантов, причем в большинстве из них я оправдывал Полину. Еще большим ударом в спину были ее сообщения, где она назвала меня извращенцем и просила больше с ней не разговаривать.
И я послушался ее. Заблокировал в телефоне и в жизни. Собственноручно сдался, чтобы отец отправил в спецучреждение для раздолбаев вроде меня.
Она была единственной, кому я рассказал о том, что мы влезли в киоск. Единственной, кому я в тот момент безоговорочно верил. Видимо, долго терпела гадости, которые я говорил и делал. Втиралась в доверие, ждала повода, чтобы избавиться от меня, продолжая изображать милейшее создание.
Так я думал, пока меня дрессировали, как зверёныша. Учили жить счастливо, улыбаться, быть социально полезным. И только вернувшись в отцовский дом и наблюдая за ней понял, что она продолжает светить, как и прежде. Искренне не понимает, почему я с ней веду себя, как ублюдок.
Да потому что не мог я иначе! Потому что я понимал — дам слабину, не устою, и все полетит к чертям. Мы этого не выдержим.
Каждый долбанный день думал о той, кто острой отравой струился по венам. Той, чья улыбка слепит не глаза — душу! Я старался держаться на расстоянии, потому что больной, но не конченый извращенец. Прикрывал необходимость дышать ею откровенной ненавистью и неприязнью. Чтобы не дать нам ни единого шанса. Поэтому продолжал верить в лживость самой светлой на планете девочки.
Но это всё равно не сработало.
В какой момент я понял, что больше не могу? Когда узнал, что она идёт на свидание с парнем? В голове всё перевернулось за один короткий, но громкий удар сердца. Не уверен, что реакция была бы другой, не будь этим парнем Клинов. Но Егор был засранцем каких поискать. Он играючи втирался в доверие к людям, а после всаживал нож в спину без зазрения совести, как случилось и со мной. Во время нашей дружбы я особо к этому не цеплялся, когда речь касалась посторонних людей. Подставлять под удар спину ближнего — вот его кредо по жизни. Вот и я выполнил роль щита, едва речь зашла об употребленных им наркотиках.
До сих пор испытываю непреодолимое желание размазать гада по стене за то, что так опустил меня в глазах Поли, несмотря на то, что уже разобрался и с ним, и с его треклятой семейкой.
Усмехнулся, вспомнив, как она смотрела на меня, когда отцу рассказывали, как я подбивал “несчастного” мальчишку курить траву и закидываться колёсами.
Да, ниже дна мне пасть в её глазах не удалось. Но этого хватило, что выпустить наружу острые жвала и бросаться на всех, кто способен был мне сострадать.
С Полиной, конечно, это не работало. Как бы сильно не кусал, она продолжала убеждать меня и окружающих, что засранец в моём лице на самом деле не так плох. Она даже не догадывалась, насколько неправа. Не догадывалась, что ночами весь мой голод до неё обостряется в стократ. Что моя болезнь прогрессирует и не даёт спокойно спать, переплетая кошмары с фантазиями о близости с ней.
И как же чертовски хорошо от того, что вскрылась правда. Мы с Полиной никогда не были родственниками, тем более — у нас минимальное совпадение.
Взяв в руки телефон, я набрал Поле сообщение. То, что теперь мог сказать совершенно не таясь:
«Я люблю тебя»
Выдохнул и откинулся на спинку водительского сидения. Мне оставалось только гадать, как она отреагирует. Две недели эфирной тишины. Она, наверное, ненавидит меня за то, что молча уехал, оставив её наслаждаться красотами Маврикия, и не отвечал ни на ежедневные сообщения, ни на звонки. Но я просто не хотел ругаться и отвлекаться от дел. Был уверен, что непременно сорвусь к ней, оставив разбираться юристов с семьёй Клиновых, промышляющих делами с далеких девяностых.
Улыбнулся, представив, как будет молотить меня своими кулачками и говорить, что я был неправ. Она ведь даже не подозревает, чем именно угрожали мне Егор и его семейка. Не подозревает, кто на самом деле эта Карина Авдеева, всегда хорошо притворявшаяся ее лучшей подругой.
Ещё до ссоры с Полиной эта стерва дважды предлагала мне встречаться. Да только в первый раз я не обратил внимания, а во второй… Во второй очень доходчиво дал понять, что она мне неинтересна. Таких, как она, я уже тогда видел насквозь. Лживость, алчность, зависть. Если сначала я не хотел расстраивать Полину правдой о натуре её подруги, то потом с садистским удовольствием ждал, когда она себя проявит. К моему удивлению, доброго отношения и терпения моей девочки хватило надолго. Настолько надолго, что даже сейчас у меня язык не повернётся всё ей рассказать. Например, о том, что Авдеева была в сговоре с Егором Клиновым и старательно копала под бизнес отца ещё до аварии. Что после шарилась в его кабинете и нашла оставленные мною подделанные документы, благодаря которым и вскрылась вся схема.
Оказывается, Клиновы весь свой бизнес строили на криминале. Расправлялись с владельцами, разваливали компании и выкупали за копейки, после чего восстанавливали на тех условиях, что и предыдущий владелец. В общем, жили, как шакалы, действуя исподтишка. Разорили за эти годы около десяти семей, загубив жизни основателей компаний. Конечно, закрытые дела снова подняли из архивов для дополнительного расследования. Так и выяснилось, что половина несчастных случаев таковыми вовсе не являлись. Евгений Клинов, отец Гоши, позже дал чистосердечное признание по совету адвокатов, но от пожизненного заключения главу семейства это не уберегло, в чём я безмерно благодарен своим юристам и прокурору.
Егора тоже посадили за соучастие в организации преступной деятельности. Как выяснилось, автомобильную аварию отцу устроил именно он по своим каналам. Личности исполнителей вроде как ещё устанавливаются, но сам факт доказан. Заключение сроком на десять лет Гоше обеспечено.
Что касается Карины… Её мы трогать не стали, несмотря на то, что могли вменить наказание по закону. Мне просто стало жалко дуру. Когда она узнала о том, что происходит с этими шакалами, пыталась бежать из города, но дальше вокзала не уехала, поскольку на тот момент за ней было установлено наблюдение. Её участие в смерти отца доказано не было, но это не означало, что у меня не нет повода для мести. В конце концов, во всю эту кухню она влезла ещё и благодаря собственному отцу, Никите Авдееву, совершенно позабывшему о том, кто дал ему хорошую должность и уберёг от нищеты в своё время. В общем, неблагодарная свинья вылетела из компании со свистом и круглой суммой долга.
На данном этапе остались только рабочие вопросы. Поля совсем недавно прислала номер старого знакомо отца, который отошел от дел. Он согласился помочь восстановить полуразваленную благодаря Клиновым и Авдееву компанию. Прошло только два дня, но я уже вижу, что дела идут в гору. Сергей Павлович прекрасно знает всю кухню отцовской фирмы изнутри. Мне сейчас даже беспокоится не о чем. Кроме одного.
Моя девочка будет в опасности, пока живы Клиновы, и с этим нужно что-то делать. Из всех вариантов, что у меня были, я склонялся к двум: сбежать или нанять охрану. Первый, к сожалению, пришлось отбросить. Долго мы не набегаемся. Рано или поздно придётся где-то осесть. Вряд ли можно будет все время переезжать. Я всерьез планировал семью. Детей. Дом и собаку в будке, как бы не было сентиментально.
И это непременно случится. Я хочу её во всех смыслах. Как девушку, жену, друга, мать моих детей, женщину, с которой состарюсь.
Но для начала я должен дать ей защиту.
Именно по этой причине я сидел возле одного из самых известных организаций и стучал пальцами по рулю, дожидаясь, когда приедет синий кроссовер, за управлением которого должен находится один Брат моего старого приятеля из качалки. Да, "Брат" с большой буквы, потому что родство там заключено не в крови, а в духе. Он бы и сам рад помочь, да только год назад переехал жить в Питер, а его Брат как раз должен был на днях прилететь в Москву по делам фирмы.
