– Третьего. Но я не о цветах, я их полила и до моего возвращения больше поливать не нужно. Просто в прихожей на столике стоит коробочка, это вам. Подарок.
– Спасибо большущее, у меня тоже есть для вас подарок.
– Спасибо, дружочек. Поставьте его тоже на столик. Я вернусь и сразу увижу.
– Хорошо. Так и сделаю.
– А Игорь с вами сейчас?
– Нет.
– О, я знаю, он безумно занятой человек. Ну все, деточка. Будьте здоровы и счастливы в Новом году.
– И вы, Мария Ипполитовна.
Мне стало страшно. А вдруг с Игорем что-то случится? Стоит включить телевизор, обязательно услышишь об очередной авиакатастрофе. Уж слишком все хорошо у нас складывается. Не может быть, чтобы моя жизнь вдруг обрела смысл и равновесие. Что-то этому помешает…
Эта гнусная мысль крепко засела в мозгу, и мне никак не удавалось от нее избавиться.
Но в десять вечера пришла опять эсэмэска от Игоря. «Любимая, ты уже надела красивое платье? Выбрось из головы все дурацкие мысли. Я люблю тебя и счастлив несмотря ни на что. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди».
И я решилась. «Жду, очень жду и люблю».
«Да?»
«Да!!!»
«Ура!»
Нет, кажется, я зря тревожусь, все будет отлично. Почему это у меня не может быть ничего хорошего? Может и уже есть! И ничего с ним не случится, чепуха! Надо только верить в это…
Я приняла душ, навела красоту и надела чудо-платье. Конечно, в таком платье идти к Соне смешно, но если Игорь так хочет, я пойду. Оно такое красивое! И так сидит, и так мне идет. Я в нем похожа на кинозвезду…
– Боже, какое платье! – воскликнула Соня, когда я сняла шубу. – С ума сойти.
– Подарок Игоря. Конечно, немного смешно в такой ситуации, я понимаю…
– Ничего не смешно. Оно же не длинное, не блескучее, просто безумно красивое… Пусть в Новом году твоя жизнь будет как это платье. Плохо встречать Новый год врозь с любимым мужчиной, но раз это его подарок, значит, вы уже не врозь.
– Боже, Сонечка, какая ты умная! И я так тебя люблю!
– Между прочим, я намекнула Федьке насчет твоей секретарши, он, кажется, заинтересовался.
– Отлично, пусть одиннадцатого как бы невзначай заедет ко мне на работу…
– Хорошо, просто здорово, моя девочка. Мы встретили Новый год как всегда – мило и уютно. Пили, ели, смотрели телевизор, ругали все каналы, где то и дело возникали одни и те же лица, словом, все как всегда… Только усевшись за стол, я вдруг отдала себе отчет, что голодна как волк, я уж и забыла, когда нормально ела.
– Ешь, красавица, в Новый год калории не действуют, научно доказанный факт, – говорил дядя Юлик, подкладывая мне на тарелку разные вкусности.
– Почему, дядя Юлик?
– Потому что я так хочу!
Мы смеялись, пили сперва шампанское, потом еще много всего, и в три часа я почувствовала, что вот-вот свалюсь.
– Я, пожалуй, пойду!
– Федяка тебя проводит.
– Да зачем, тут же рядом!
– Ты на ногах не стоишь, да и вообще, разве можно такую красавицу одну ночью пускать.
Федяка мгновенно оделся, накинул на меня шубу.
– Где твои сапоги?
– А я в туфлях пришла.
– Ненормальная, там же сыро и снег выпал…
– Ничего, ты, главное, держи меня крепче, тут же рядом.
– Не бойся, не уроню.
Во дворе было скользко, я вцепилась в Федякину руку.
– Ты мне девушку подыскала, говорят?
– Есть одна.
– Хорошая?
– Сам решишь.
– Но не сука?
– Это тоже сам решишь. Мы вошли в мой подъезд.
– Все, спасибо, братишка, можешь идти.
– Нет уж, доставлю до квартиры.
– Ну как хочешь, только я сразу завалюсь. На кофе не рассчитывай.
– Да ты что, какой кофе? Я спать хочу, умираю. Я первой вышла из лифта и даже вскрикнула от испуга.
На коврике у моей двери, обхватив руками колени и уронив голову на грудь, сидел какой-то мужик. Рядом стояла баночка, полная окурков. На площадке было не продохнуть.
У меня сердце билось так, что я ничего не соображала.
– Это еще что? – грозно воскликнул Федяка. – Эй, вы кто? Финик, ты его знаешь?
– Федь, иди.
– Но…
– Я с ним разберусь сама. Иди!
– Уверена?
– Да. На все сто.
– Ну как знаешь…
– Степан Петрович! – я потрясла его за плечо. Он поднял голову, улыбнулся сонно.
– Красавица, богиня, ангел…
– Степан Петрович, вставайте и идите домой. Он вскочил.
– Ты пришла… Ты сможешь меня простить?
– Степан Петрович, мне абсолютно не за что вас прощать. Если хотите, я дам вам ключи от квартиры Марии Ипполитовны.
– У меня есть.
– Тогда зачем вы тут устроили этот спектакль? Он был слегка пьян и совершенно неотразим.
Меня трясло.
– Впусти меня.
– Нет. Я хочу спать. Я устала и вообще…
– Финик… Ты сердишься и от этого еще красивее… Знаешь, после той встречи в Париже я окончательно спятил…
Он говорил довольно громко.
– Вы полагаете уместным этот разговор здесь и сейчас?
– Да, полагаю. А если боишься чужих ушей, впусти меня. Ты ничем не рискуешь.
У меня было ощущение, что я рискую абсолютно всем. Но я все-таки впустила его. Он вошел. Снял с меня шубу.
– Боже, какое платье… Ты ослепительна…
– Степан Петрович, я хочу сразу расставить все точки над i.
– Вот прямо так, в прихожей? – улыбнулся он. Улыбка была смертельная… – А может, кофе?
– О господи! Хорошо, идите на кухню, я сейчас.
– Только не снимай божественное платье.
Я скрипнула зубами и принялась молоть кофе. Почему я впустила его, этого героя лужи, мужа графини? Зачем он мне? У меня есть Игорь… У Игоря не может быть детей – закралась вдруг крамольная мысль. Но я нужна Игорю, действительно нужна, а этот просто хочет со мной переспать… И я хочу… Несмотря ни на что… Но этого не будет. Мало ли чего иной раз хочется, можно и перетерпеть, не впервой…
– А можно я сам заварю кофе?
– Прошу вас. Мне не нужно.
Он возился с туркой, что-то химичил.
– У тебя есть кофейная чашка?
– О господи!
Я терпеть не могу кофейные чашки, но одна у меня все-таки есть, кто-то подарил.
– Вот. Устроит?
– Вполне. Спасибо.
Он налил кофе и уселся напротив меня. Отхлебнул глоток.
– Фаина, я… Я люблю тебя.
– Да ну?
– Я это понял еще тогда, в машине, когда ты рыдала… Но не поверил себе сначала, потом вдруг поверил безоговорочно и испугался. Я ничего не мог тебе предложить. И уехал. Думал, пройдет… Не проходило, но я приказал себе не думать… А потом Париж… И я почувствовал, что теряю тебя.
– Нельзя потерять то, чего у тебя нет.
– Ты была у меня… И есть… И я не могу тебя потерять… Знаешь, я никогда не верил во все эти разговоры… про любовь… Страсть, да… Привязанность – да. Но любовь… И вдруг настигло. Это иррационально, а я ученый, материалист… человек вполне рациональный… Это не укладывалось в моей дурацкой башке…
