– А ты думала!
Лев Александрович был зол и разочарован. Права Римма, провинция есть провинция. Что за мещанские предрассудки, дура! Не хочет и не надо, подумаешь, цаца… Небось стесняется, может, белья хорошего еще не прикупила, или вообще забыла как это делается… Но черт побери, эти капризы заводят и здорово заводят… Ничего, цаца, я тебя обломаю… Я не я буду, если ее не трахну.
Лев Александрович редко получал отказы от дам и девушек. И вовсю пользовался своим служебным положением в общении со слабым полом, правда, никогда никого к этому не принуждал, не мстил, если вдруг случалась осечка, все делалось легко и мило. Он как бы между прочим предлагал, а уж их дело было соглашаться или отказать. Никогда не обещал златых гор, но делал поблажки, изредка небольшие подарки, если девица задерживалась в фаворитках, повышал ей зарплату… А потом осторожно давал что-то понять жене, и та зачищала территорию… Впрочем, она нередко делала это и без его желания. Тогда он бесился, пытался бунтовать, но Римма Павловна давно нашла на него управу.
Марго снилось детство, дача в Цхнетах, соседский козленок Гайоз, мама и Эличка, целыми днями варившие ароматное варенье, особенно Марго любила кизиловое… Крики мацонщика дяди Вано: «Мацони, импортный мацони!» Очевидно, он считал, что заветное слово «импортный» повышает ценность продукта… Марго любила эти сны, но, просыпаясь, всегда пугалась – как правило они предвещали что-то важное в жизни, далеко не всегда хорошее. Вот и теперь, испугавшись, она проснулась. Было еще совсем темно, значит, часа три, зажигать свет и смотреть на часы было лень. Даня тихо спал рядом. Однако спать больше не хотелось. К чему бы этот сон? К отъезду Тошки? Может быть. Данька прав, хорошо бы на недельку махнуть куда-нибудь… В принципе это возможно… Спасибо ему, что надоумил меня провести время с Тошкой… Он чуткий, умный, с ним хорошо… Мы наверное правильно сделали, что съехались… Впрочем, посмотрим, как будет в городе… Нет, не хочу думать про осень, люблю лето, даже когда жарко… Как иногда бывало жарко в Цхнетах… А Нуцико летом с нами никогда не жила, вечно торчала где-нибудь на раскопках… Один раз взяла меня с собой, но мне там не понравилось… Сидели люди в какой-то яме, осторожненько разрывали землю, что-то смахивали кисточкой с черепков, фу, это не для меня… Зачем копаться в прошлом, когда так интересно, что будет в будущем, раз в сто интереснее, чем в прошлом… А кстати, я обязана все-таки разобрать папины бумаги, не дело, чтобы они валялись под роялем… Но не сейчас, потом… Мне отчего-то жутко заглядывать в дневники, но, с другой стороны, там может быть что-то интересное для историков его творчества… Томас Вель хочет писать его подробную биографию, и без дневников ему не обойтись, но мало ли что там обнаружится, нельзя просто взять и передать их в чужие руки. А может, попросить Нуцико? Она умная, тактичная… Сегодня же спрошу ее, и если она согласится… Пусть сделает первоначальный отбор, а потом я посмотрю… Она же не чужая… но в то же время не так близка к отцу, как я… Да, это хорошая идея… Иногда бывает полезно проснуться среди ночи… Раньше, когда я так просыпалась, в голову лезли тревожные противные мысли, а сейчас нет… Наверное, потому что рядом Данька… Как глупо, мы женаты почти пять лет, а я только сейчас начинаю его узнавать… Наверное, я дура, и ничего не понимаю в людях. Возникший вдруг из американского небытия Алексей… Нормальный, не слишком счастливый, хоть и удачливый человек… И Тошка как-то сразу приняла его… Она вот умная. Не то, что я… Хотя все думают, что я жутко умная… Значит, я неплохо справляюсь с ролью умной бой-бабы… И только одного человека мне не удалось провести, он сразу понял, что я на самом деле слабая… Он вообще видит меня насквозь, человек-рентген… Фу, название какого-то американского ужастика…
А он нежный на самом деле… Она закрыла глаза, увидела его лицо, обалдело счастливое и какое-то беззащитное, что ли… Нет, нельзя, об этом нельзя думать, тем более лежа рядом с мужем, любимым мужем, между прочим, и любящим, а ураган может все только разрушить… Лучше буду вспоминать детство… Странно, вспоминая детство, я всегда в первую очередь вспоминаю Грузию… Тбилисскую квартиру Элички или дачу в Цхнетах… Колокольчик мусорщика… Крики мацонщиков… Нет, дядя Вано с импортным мацони был в Тбилиси, а в Цхнетах был дядя Шалва, ну, конечно, как я могла спутать… А еще в Цхнетах приезжал иногда на ослике старьевщик… Ах, как мне нравился ослик, я так мечтала на нем покататься… А когда приезжал папа, какой это был праздник, собирались его друзья, мама и Эличка готовили стол… А иногда дядя Гурам, тоже композитор, сажал нас в свою голубую «волгу» и вез куда-нибудь, то к знаменитому садоводу Мамулашвили, где на деревьях висели гранаты величиной с голову ребенка… То в Кахетию, где у дяди Гурама был дом и местные крестьяне приветствовали его как настоящего князя… Он и был князем. А что может быть прекраснее Кахетии осенью, когда собирают урожай… Если речь заходит о библейских пейзажах, я почему-то всегда представляю себе Кахетию… А Гия, мой любимый Гиечка, он как-то взял меня за руку и повел куда-то, мы шли мимо виноградников, здоровались со всеми встречными, почему-то в основном нам попадались старые женщины в черном, и пришли на какую-то пустошь, где паслись… два ослика и ослица с тремя ослятками… Боже мой, моему счастью не было границ! К осляткам Гия меня близко не подпускал, боялся, что ослица меня лягнет, а на одного из осликов посадил, и я каталась на нем целых двадцать минут.
– Гиечка, как ты узнал, что я об этом мечтала?
– А я такой, умею угадывать, о чем мечтают маленькие девочки…
Прошло уже много лет с его гибели, а сердце все равно болит… Бедная, бедная Элико… Черт, я кажется, уже не засну… Она повернулась на другой бок и тут Даня во сне положил руку ей на плечо. Как приятно, подумала она и заснула.
А утром она опять забыла о дневниках отца. Слишком много других забот.
Тошка с Тасей легко осуществили задуманное: их обеих Володя отвез к зубному врачу.
– Виктория! Какими судьбами? У тебя болит зуб? – приветствовал Тошку старый симпатяга-доктор Моисей Израилевич. – А что это за барышня с тобой? Подружка?
– Нет, это моя кузина, – благонравно ответила Тошка.
– Непохоже, что у вас, барышни, зубки болят. Рожицы не кривые. У кузины, правда глазки испуганные. Так что вас привело ко мне, драгоценные барышни?
– Моисей Израилевич, понимаете, я завтра улетаю в Америку на две недели и хочу на всякий случай показаться вам, а заодно и кузину посмотрите.
– О, какая похвальная мысль! С кого начнем? Пожалуй с кузины. Пока я буду ее осматривать, ты мне расскажешь, зачем и с кем ты летишь за океан? С мамой?
