Ознакомительная версия.
Завьялов же на часы посмотрел, потом воротник рубашки поправил, а сам всё на меня исподлобья посматривал.
— Пять минут, Ген.
Он снова на меня глянул, а Свете сказал:
— Не торопись.
Я же непонимающе вздёрнула брови.
— А что, у нас больше нет кухарки? — поинтересовалась я на всякий случай.
Генка подозрительно насупился, даже отвернулся от меня, а Света глаза на меня подняла и улыбнулась.
— Гена уже привык, что я ему завтрак готовлю.
— Правда? — повторила я вслед за ней, чувствуя, что настроение моё отличное внутри тугим узлом закручивается. Ногу на ногу закинула, а пальцы сами собой в край подоконника вцепились. Смотрела, как Света ловко нарезает хлеб, разбивает в тарелку яйца, у неё даже ни одной скорлупки в тарелку не попало. Потом куски хлеба в молоко окунает.
— Замечательно, — проговорила я, понимая, что раздражение своё надо куда-то выплеснуть, иначе я попросту задохнусь. — Нет, это, правда, очень хорошо. А то ведь Завьялов у нас совершенно дикий тип. Без твёрдой женской руки точно пропадёт.
Генка кинул на меня свирепый взгляд, приказывая замолчать, а вот Света на меня через плечо обернулась и рассмеялась.
— Ничего, я переучу.
— Да?
— Мужчины, они все такие. Сначала сопротивляются, а потом уже вспомнить не могут, как одни жили. На этом их холостяцкие привычки исчезают.
— Может, хватит уже? — рыкнул всё-таки Генка. — Я, вообще-то, здесь стою.
— Так мы не про тебя, Геночка, — успокоила я его, — а про мужчин.
У него такое лицо стало, презрительно-насмешливое, второе его "Я" вылезло во всей красе. Я даже пожалела, что Света не видела его в этот момент, отвернулась очень не вовремя, своими гренками дурацкими занялась. А я спиной к стене прислонилась, одну ногу на подоконник поставила, принимая вызывающую позу и поглядывая на презрительно ухмыляющегося Завьялова с вызовом. А потом клубнику к губам поднесла и очень медленно, со смаком откусила, а следом и языком по губам провела. Генка сразу напрягся, долгим взглядом меня окинул и поспешил из кухни выйти. Сбежал, по-другому не назовёшь. Мужик, называется.
Света спустя пару минут от плиты отошла, сковороду с готовыми гренками на стол поставила, и, кажется, только в этот момент поняла, что Завьялов ушёл. На меня посмотрела.
— Он в столовой?
— Понятия не имею, — ответила я, не собираясь помогать своей сопернице. С подоконника спрыгнула, но не утерпела и в сковороду заглянула. Гренки были красивые и поджаренные, вот только: — Гена такое не ест, — сказала я, указав пальцем на кусочки хлеба. — Он терпеть не может всё, что связано с омлетом. Ему гренки надо жарить без молока. И без сахара.
Довольная собой, я вышла из кухни.
— Клубника обалденная, — сообщила я, присаживаясь за стол в столовой. И с улыбкой добавила: — Доброе утро.
— Привет, — сказал Ванька, и нахмурился сильнее, водя ложкой в тарелке с кашей. Папка наблюдал за ним, потом хмыкнул и головой качнул.
— Ешь кашу, — попросил он.
— Я ем.
— Я не вижу.
Я на папку посмотрела, потом на Нику, которая по телефону разговаривала, стоя у большого французского окна, а Ваньке предложила:
— Давай клубники в кашу положим? Будет вкусно.
Ванька подумал и согласился. Я сходила на кухню за ягодами, а по пути всё оглядывалась, пытаясь понять, куда Завьялов делся, но он, как сквозь землю провалился.
— Я хотела компот сварить, а вы всё съели, — развела руками Ника, вернувшись к столу, и увидев, что мы с ягодами делаем. Потом присела и на мужа посмотрела. — Лёва говорит, что немцы ещё два заезда планируют.
Папка на стуле откинулся.
— Так это хорошо.
— Хорошо-то хорошо. Но, Кирилл, нам нужно всё устроить с Нижним Новгородом. Прошлых накладок быть не должно.
— Так я работаю над этим.
Ника чуть язвительно улыбнулась.
— Очень на это надеюсь.
Я налила себе чаю.
— Вот так и понимаешь, кто в доме хозяин, — проговорила я негромко, делая первый глоток. И тут же примирительно рассмеялась, когда папка хотел меня за ухо схватить. — Я пошутила.
— Я посмотрю, как ты со своим мужем разговаривать будешь, — сказал он.
— Ну, до этого ещё долго.
— Да не так уж и долго, раз задумала.
Я только плечом дёрнула, не желая этим утром говорить о наметившемся замужестве.
— Только я слышать ничего не хочу о свадьбе в Москве, — сказала Ника. — У нас своя гостиница, мы примем всех гостей. — Она выразительно взглянула на меня. — Вась.
— Да ради Бога. Бизнес есть бизнес.
Филин довольно усмехнулся, глядя на меня.
— Моя девочка.
— А Генка? — спросила Ника. Я в первый момент вскинулась, взглянула испуганно, но мачеха смотрела совсем не на меня, а на мужа. И вот тогда я уже непонимающе моргнула. А папка тем временем спокойно ответил:
— А ему "Пескари" отдадим. Зачем ему гостиница?
Я чашку осторожно на блюдце поставила.
— Я что-то не поняла. Ресторан Завьялову отдать? С какой стати?
Ника немного удивилась.
— А ты что, не знаешь? — Усмехнулась. — Он жениться вроде надумал.
У меня чай в горле встал и я закашлялась.
— Как?
— Ну, как, — папка отмахнулся, снова принялся за яичницу. — Пора уж, четвёртый десяток. А он у нас ещё ни разу… Пусть попробует.
Я руки под стол сунула и сцепила их до боли.
— На ком? — Голос, кажется, не дрогнул.
— Так на Свете нашей.
Я криво улыбнулась.
— Она уже наша?
Мне никто не ответил, наверное, я хорошо старалась, и моего волнения никто не заметил. Папка с Никой снова о Нижнем Новгороде и немцах заговорили, а я в чашку свою взглядом уткнулась, чувствуя, что внутри всё снова предательски затряслось. Выждала немного, потом из-за стола поднялась, но не утерпела и спросила:
— А когда они сообщили?
Ника посмотрела на меня.
— Да недели две назад. А что? — Она нахмурилась. — Вась, с тобой всё в порядке?
Я кивнула. И пошла к лестнице. А в голове только одна мысль: он меня опередил.
Как будто специально я теперь постоянно сталкивалась со Светланой. Везде. В коридоре, в саду, на кухне. Я её видела, и у меня сердце кровью обливалось, по-другому и не скажешь. Меня выводило из себя её спокойствие, доброжелательность, улыбки бесконечные. Она была милой и чуткой, как говорила Ника. "Хорошая девчонка", сказал отец. А Завьялов пошёл дальше всех и решил на ней жениться. На этом полевом цветочке! От злости и отчаяния у меня голова кругом шла. Я не вспоминала о Никите, я забыла о собственном замужестве, я смотрела на Свету и понимала, что мне плохо. Со мной снова беда.
Ознакомительная версия.
