– Правда? Спасибо, сеньор Игнасио! – Летти словно обрадовалась, что прощание затягивается. – Вы не говорили о своих сестрах, Игнасио. Когда вы встретитесь с ними, вспоминайте обо мне.
– Я понимаю ваше сумасбродство, ваши чувства, вашу жизнь. И если настоящая женщина, такая, как вы, сеньорита Летиция Картер, полюбила неизвестного мне джентльмена, то он достоин моего уважения! – Летиция вздрогнула и уставилась в лицо Игнасио испуганными глазищами. – Нет, сеньорита Летиция, я никогда не назову этого имени вслух, даже если мои догадки верны. Выходите замуж за любимого человека, будьте счастливы с ним. Прощайте! Да хранит вас Пресвятая Дева Мария!
– Прощайте, Игнасио. – Летиция провела узкой дрожащей ладошкой по плечу испанца, погладила горячими пальчиками рубашку на его груди, с благодарностью заглянула в черные глаза, горящие в темноте. – Спаси вас Господь. – Приподнявшись на носочки, девушка поцеловала Игнасио. – Я буду помнить вас всегда, пока жива. Удачи, сеньор Ленес! Удачи, Хуанито!
Летиция доехала до развилки и свернула направо. Торная стежка повела вниз, к океану, потом повернула к ущелью. Воздух стал влажным и соленым. Запахло водорослями и свежей рыбой.
Проехав два десятка шагов, Летиция вытерла слезы и быстро обернулась, всхлипнув и совсем по-детски шмыгнув носом. Черный силуэт на бровке ущелья показался ей огромным. Он, словно облако, заслонил собой россыпь серебристых звезд на лиловом летнем небосклоне. И тотчас исчез, словно растворился в теплой мгле.
Прошло несколько тягостных мгновений, послышался топот копыт по мощенной камнем дороге – Игнасио Ленес гнал Хуанито в обратную сторону. Скорее всего, он собирался обогнуть Джилонг по старому окружному шоссе. Значит, пробирается в порт или в грузовые доки.
Летиции было страшно. За дальним постом в колючих зарослях завывали динго. И хотя она уже привыкла к звукам австралийских ночей, но по спине пробежали мурашки. Да и Лавли нервно всхрапывала.
– Спокойно, детка, спокойно, красавица моя! Мы дома, Лавли! – шептала Летиция, поглаживая кобылку по теплой холке. Слушая спокойный голос хозяйки, Лавли шагала ровнее, не шарахаясь в сторону от каждого непонятного, таинственного шороха.
Ехать верхом становилось все труднее, Лавли на каждом шагу останавливалась в нерешительности. Летиция спешилась. Она держала лошадь за повод и настороженно выбирала дорогу среди камней. Несколько раз девушка оступилась и упала. От досады и боли слезы градом катились из глаз. Ее внезапно охватило чувство вины перед родными, которых она сегодня обманула. О том, что отец обманул ее, Летиция забыла.
– Господи, что я натворила? Я не представляла, что мне будет так страшно, так больно! Если я пропаду, то па и ма будут горевать и скорбеть, Климентина тоже поплачет.
Летиция молилась, то и дело, поминая имена родных, но шаги ее стали робкими, неуверенными. Спустя сорок минут блужданий девушка, наконец, выбралась в коридор, плавно ведущий вверх.
Ущелье вывело к конному манежу, огороженному затейливым деревянным барьером. Поодаль Летиция различила пологую крышу конюшни. На одном из углов вытянутого в длину здания покачивался фонарь. Летиция разнуздала кобылку, сняла с нее седло и, приоткрыв скрипучую створку ворот, пропустила Лавли под крышу, ласково шлепнув ладошкой по крупу.
– Иди домой, помощница. Иди, отдохни, детка. – Лошадь повернула к хозяйке гордую шею, дохнула теплом в лицо, беспрекословно прошла внутрь помещения, глухо протопала подкованными копытами по посыпанным опилками доскам. Седло и уздечку Летиция оставила у входа в конюшню. Никто не встретился ей возле манежа и конюшни. Только из дальнего денника слышался размеренный храп. Конюх Уилли Сэдли использовал каждый час, чтобы поспать. А сейчас, когда в доме нет хозяев, он мог храпеть круглые сутки, оправдываясь наступившей жарой.
Обойдя конюшню, Летиция оказалась в окружающем особняк саду. Газоны и цветники поражали разнообразием ароматов. На разные голоса свистели и кричали ночные птицы и трещали сверчки.
Нигде в окнах не видно и полоски света.
Ставни на втором этаже закрыты и заперты на замки. Только на первом этаже, где располагалась кухня, Летти заметила смутные вспышки, мелькающие в щелях.
В особняке кто-то находится! Кто-то готовит еду! Летиция ощутила запах жареной ветчины. Отец, когда приезжает в город, как правило, остается на ночь в собственной гостинице. Там подают превосходные блюда и неплохое вино. Он обожает устриц, лангустов, маринованные щупальца осьминогов.
Летти замерла перед крыльцом, но, подумав немного, поднялась по ступенькам. Разувшись возле порога, тихонько открыла боковую дверь, положила сапоги на пол. Осторожно ступая, бесшумно прокралась по темному коридору.
Девушка двигалась тихо, ни один звук не выдавал ее. За годы она изучила каждую скрипучую дощечку, каждый поворот коридора.
Сверху, со второго этажа, доносилось мелодичное журчание льющейся воды. Незваный гость наполнял ванну. Наглец, оказывается, чистоплотен! Может быть, это не чужак, просто отец решил переночевать в доме? Но тогда почему не взял с собой никого из прислуги?
А может, отец, как многие джентльмены, имеющие влияние в обществе, завел молодую любовницу? Мало ли красивых и одиноких женщин в Джилонге? Летти вспомнила одиноких городских дам. За последнее время появилось две-три молодые вдовы. Например, миссис Даяна Самас, леди Кэтрин Харпер! Миссис Элизабет Чартли!
Господь милосердный! Летиция впрямь вот-вот лишится рассудка! На отца это не похоже! И уж если бы дело обстояло именно так, то доктор никогда бы не привел любовницу в свой дом.
Световыми лучами обрисовался прямоугольник кухонной двери. Летиция прислушалась. Нашарила круглый набалдашник ручки, крепко вцепилась и изо всех сил потянула на себя. Дверь легко распахнулась. Летиция от неожиданности отшатнулась. Ручка выскользнула из ее влажной ладони.
Девушка устояла и шагнула в светлое пространство. На кухне никого. Летиция подошла к плите, она была холодной. Повара уехали с хозяевами в Аплби, и печь протапливали сутки назад. На столе возле закопченного, еще горячего примуса стояла накрытая крышкой сковорода из толстого чугуна. Летиция приподняла крышку. Сильнее запахло жареной ветчиной и яичницей. Она проглотила ком голодной слюны, подтащила к столу высокий табурет, уселась на него, подобрав ноги, взяла в руку вилку.
Было слышно, что гость плещется в ванне, мурлыча мелодию. Летиция нервно хихикнула. Пусть наслаждается теплой водой с душистым мылом! Пока он тешит свое чистоплотное тело, Летиция успеет поесть и забаррикадируется в спальне.
