Но более всего меня поглощали тайны передвижения тяжелой артиллерии сербов и тайны la foufoune и la bite — влагалища и мужского члена, а также ужины после исследования этих тайн, ужины с изысканными блюдами, гениальными творениями из капусты. (Saint Jacques aux choux à l'orange, chou farci[72].) И вот теперь моя собственная маленькая капуста, моя норка…
La foufoune — это слово я услышала от Ива, и когда я произнесла его, Эдгар рассмеялся, но немного погодя не без ехидства спросил, откуда я знаю такие словечки. Я видела, что ему хочется, чтобы я объяснила ему поподробнее, и он удовлетворился моим объяснением.
Мы с самого начала договорились с ним соблюдать осторожность, поэтому меня удивляло, что он водит меня туда, где полно публики, — в кино, на собрания, в рестораны. Очевидно, существует неписаное правило: если ты не живешь в Париже, никто не обращает внимания на то, что ты здесь делаешь.
В определенный момент в постели ты перестаешь думать о партнере и начинаешь думать только о себе. Впрочем «думать» не то слово, лучше сказать «чувствовать», но не в смысле эмоций, а в смысле ощущений — когда тебе хочется ощущать руки, губы, член и чтобы это продолжалось без конца. Я испытывала желание быть с мужчиной по утрам, когда просыпалась, но Эдгара, конечно, не было рядом. Я была как кошка в период течки. Раза два я даже переспала с Ивом, что оказалось проще, чем порвать с ним, и мне становилось лучше. Это очень странно. Казалось бы, зачем тебе эти мимолетные свиданки с одним, когда ты любишь другого? А я любила Эдгара Коссета, любила глубоко, по-настоящему.
Да, я менялась. Некоторые вещи уже ранили мои чувства, как это бывает у любой женщины, и теперь я понимала жалобы Рокси на судьбу и невезение. Я никогда не старалась нравиться мужчинам или развлекать их — с них Достаточно, что я хорошенькая и не прочь… Но теперь я старалась. Запасшись словарем, я одолевала военные сводки в «Монд дипломатик» и сексуальные советы в журнальчике «Фру-фру».
«Le sexe n'est pas l'unique zone érogène de l'homme. Le Plaisir erotique, c'est aussi une question de technique… Prenez I'initiative! On peut prendre son pied en s'empalant sur la partie de son anatomie que… Goûtez chaque centimètre de peau… il faut l'étonner…»[73]
Я узнала, например, что если выпить немного отвара из апельсина с розовой водой или мятой, то твои собственные соки делаются ароматными. В Санта-Барбаре я этого никогда бы не узнала. Этот французский эротический секрет поведала мне Дженет Холлингсуорт. Рокси и я пили с ней как-то кофе, и она сказала: «Знаете, девочки, я разыскала прекрасный рецепт для…» И выпить этого отвара надо порядочно, уточнила она, целый заварочный чайник.
Париж, город удовольствий, развлечений etc., где четыре пятых населения умирают оттого, что не достигли счастья.
Никола де Шамфор
В отличие от миссис Пейс Эдгар был против снятия блокады на поставку оружия в Боснию и потому конфликтовал с теми французскими интеллектуалами, которые придерживались мнения, разделяемого также американцами, что пусть боснийские мусульмане защищаются своими силами и средствами. Эдгар считал, что Франция совместно с другими странами — членами НАТО должна осуществить военное вторжение в Боснию, хотя оговаривался, что и такое вмешательство запоздало и может не дать результатов.
Стало известно, что боснийские сербы, согласившись на отвод своей артиллерии из района Сараево, сейчас тайком снова подтягивают ее к городу и обстреливают окрестные селения и деревни. Эта коварная акция потрясла Рокси, как будто орудия были нацелены на улицу Мэтра Альбера. Кожа на ее лице, и без того покрасневшая с беременностью, еще больше потемнела. Глаза метали огонь возмущения. Она постоянно возвращалась к боснийской теме, сидя за кофе в «Погребке надежды» с Тэмми или Анн-Шанталь, а то затевала разговоры на рынке.
С тех пор как у Рокси начались нелады с Шарлем-Анри, всем обитателям площади Мобера словно выпало пережить многосерийную семейную катастрофу. Сначала было драматическое бегство Жерома Лартигю, театрального сценариста, с американской редактрисой. Поступок этот, свидетельствующий о кризисном переходе за пределы среднего возраста, соседи расценили по меньшей мере как антифранцузскую выходку. Тридцатилетняя Анн-Шанталь, его жена, была совершенно убита и несколько недель ни с кем не разговаривала. Потом разошлась с мужем Тэмми де Бретвиль, американка, как и мы, а совсем недавно сербско-хорватская пара Джуна и Серж, который раньше был послом Сербии. Они так бедны, что продолжают жить в одной квартире, отдельно и в разное время ходят на рынок за капустой и репой, каждый со своей корзиной.
Тэмми и Анн-Шанталь написали красноречивые рекомендации для разводного досье Рокси, но политика их интересовала мало.
— Это же варварство! Как могут люди так поступать? — восклицала Рокси при очередном нападении сербов на мирных жителей. Эти дни она была буквально помешана на мысли о человеческом вероломстве.
— Mais[74] сербы никакие не варвары, — возражала Анн-Шанталь. — Вспомни, как над ними издевались во время войны. Хорваты истребили миллионы сербов, поэтому ничего удивительного — они мстят за своих.
— Всех наших предков всегда кто-нибудь истреблял! — горячилась Рокси. — До чего дойдет мир, если люди не хотят забыть прошлое!
— А мусульмане — знаешь, чего они добиваются? — гнула свое Анн-Шанталь. — Им нужен исламский плацдарм в Европе. Ты об этом подумала?
— Ничего подобного! — Рокси была непреклонна. — Боснийские мусульмане нецерковные люди.
— Alors[75], надеюсь, ты готова нацепить на лицо покрывало?
Последнее время я не очень ладила с Рокси. Она стала чересчур придирчивой в отношении того, что считалось моими обязанностями, вернее, она считала, что это считается моими обязанностями. Я же, со своей стороны, тоже начала считаться. Мне казалось, что она должна быть мне благодарна и не критиковать по мелочам. В конце концов я не заставляла ее сломя голову идти за француза, беременеть, разводиться, попадать в финансовый переплет. Я всю дорогу вела себя по-людски, можно сказать, была ее ангелом-хранителем. У бедной Женни есть один настоящий родитель, это я, и нечего девочке целыми днями торчать в противном детском садике. Поскольку Рокси не работает — она частенько не ходила в свою мастерскую, болталась по комнатам с тряпкой в руке, — это вовсе не обязательно.
— Ну и сиди с ней! — огрызнулась Рокси.
Дела с разводом шли туго, и она, естественно, нервничала. Теперь ей уже казалось, что, не скажи она, что хочет отправить «Святую Урсулу» в Штаты, никто даже не вспомнил бы о ней. Адвокаты пришли к выводу, что, за исключением более или менее приличного комода и стола, доставшихся от Персанов, картина — единственный ценный предмет, находящийся в совместной собственности супругов, следовательно, должен быть поделен между ними, следовательно, должен быть продан.
