По его выражению лица видно было, что он перестал паниковать и испытал огромное облегчение. Он тут же заявил, что она — именно такая девушка, о которой он всегда мечтал. Так и есть — она изо всех сил старалась быть именно такой особой. А он за нее заплатил. Грэхем тут же потребовал счет, не забыв, однако, опрокинуть себе в глотку оставшееся в бокале вино. Наташа сообщила ему свои условия. Он не колебался ни мгновения. У Гарриет было такое чувство, словно она нырнула в ледяную воду, но говорила она совершенно спокойно. Да, у него есть наличные, да, он отдаст ей деньги в такси. Гарриет ощутила прилив сил и решила, что с легкостью справится со своей задачей. Боже правый, как ей захотелось поскорее заполучить эти деньги! Как только она зажмет их в кулаке, все встанет на свои места, все будет казаться честным и справедливым, все будет о’кей.
Такси им заказал официант. Грэхем хотел было трахнуть ее прямо в машине, но Гарриет услышала, как Наташа уговаривает его подождать до отеля. Причем акцент у нее стал сильнее. Несмотря на ее уговоры, он по сути, оседлал ее и водил своими липкими руками по ее телу. Конечно же, от него пахло табаком, грязной одеждой и холостяцкой жизнью. Гарриет вдруг вспомнила, как давным-давно после танцев некий молодой человек, которого она знала минут десять, затащил ее в темный угол и попытался, кроме всего прочего, не расстегивая, стащить с нее бюстгальтер. Тогда у нее все получилось. Получится и сейчас. В конце концов, всему есть предел. Даже сорок дистанций в бассейне кончаются через каких-то полчаса.
Он привез ее в отель «Корнуоллис» на Пиккадилли. Это был огромный отель. В гигантском фойе торговали газетами, почтовыми открытками и всевозможной парфюмерией. Для шикарного места здесь, впрочем, все было довольно вульгарным. Закутавшись поплотнее в шаль, Гарриет подождала, пока он расплатится с таксистом. А потом они вошли в отель сквозь крутящиеся двери и побрели по бесконечному фойе.
Новобрачные, все эти восторженные американцы, без сомнения, всегда входили в отель, держась за руки. Или хотя бы сунув в ладонь своего спутника палец. А вот шлюхи со своими клиентами, устало подумалось Гарриет, никогда не пойдут за руку. Они передвигаются по отелю, держась на расстоянии, как коллеги. Они вежливо разговаривают, называя друг друга по имени, словно идут в номер на какую-нибудь деловую встречу.
Широкие, длинные коридоры отеля «корнуоллис» были отделаны темным деревом, пол выстлан красными коврами. И кругом — тысячи дверей. Номер Грэхема Канлиффа находился на пятом этаже. Они молча вошли в лифт и, не сказав ни слова, поднялись наверх. Странной они были парочкой: она — высокая и стильная, он — гораздо старше ее, коротенький и толстый.
В комнате было две кровати; на одной стоял раскрытый чемодан, набитый рубашками и свернутыми в шарики носками. Отвратительная комнатенка в коричневобежевых тонах, над телевизором висит неописуемая картинка с изображением каких-то бледных розочек. Длинные, как в театре, портьеры были почти закрыты, в воздухе застыли клубы табачного дыма. Заперев дверь, Грэхем направился в ванную комнату. Сердце Гарри упало — она заметила, что ключ он взял с собой. Вскоре она услыхала, как он мочится.
Гарриет зажгла люстру и прикроватную лампу. Потом открыла окно. Затем она огляделась вокруг, раздумывая, куда лучше положить одежду и, самое главное, сумку с деньгами. Она уже было решила, что, пожалуй, разденется сразу и ляжет в постель, чтобы не возникало лишних проблем, когда он слил в унитазе воду и вернулся в комнату.
Грэхем успел снять пиджак. Гарриет вдруг показалось, что что-то в нем изменилось. Он стал держаться более развязно, даже властно. И тут ей впервые пришло в голову, что все может не так уж и хорошо кончиться и она может пострадать. Гарриет шагнула к нему, но Грэхем остановил ее:
— Нет, стой у двери. — Он зажег сигарету и оценивающе оглядел ее фигуру. — Дай-ка разглядеть тебя получше, детка. Раз уж у меня появилась такая возможность. Что ж… ничего. Мне повезло сегодня. Он закашлялся. — Ну ладно, хорошо. Хорошо, — повторил он. И стал молча смотреть на Гарриет. Сверху вниз и снизу вверх.
Гарриет стало не по себе — не нравилась ей его улыбка. Она-то себе все представляла иначе.
— Ну что ж, дорогая, я насмотрелся на тебя. Одетую. А теперь раздевайся, а я буду любоваться. — Он уселся на стул у окна в противоположном конце комнаты. — Довольно мило, детка. Мне нравится.
В комнате было светло, но Гарриет едва не тряслась от страха. Итак, настало время показывать стриптиз. Господи! Справится ли она?
— Нет-нет, погоди, не начинай пока. Послушай меня. Послушай меня, детка. — Он говорил резким тоном. — Стало быть, я сказал, что хочу, чтобы ты разделась. Для меня. А потом… — Он опять закашлялся, а затем затянулся своей сигаретой, — а потом ты поползешь ко мне на животе, детка. Ты будешь ползти очень медленно, и все время, детка, что ты будешь ползти, — он облизнул губы, — ты будешь умолять меня, чтобы я взял тебя. Будешь стонать и молить меня.
Наташа оцепенела. Это было отвратительно, на такой поворот событий она не рассчитывала. Это не секс, это просто полная деградация, разложение. Она посмотрела на Грэхема невидящим взором. Итак, он хотел, чтобы она унижалась перед ним, но она не могла сделать этого, не могла вступить в эту порочную игру. Во всяком случае, не в первый раз. Ей надо было набраться сил, она должна была уважать себя. Нет, она не согласится. Ей придется уйти.
— Я не сделаю этого, — просто заявила она.
— Нет, сделаешь, детка.
— Давай просто ляжем в постель. Тебе понравится. Я сумею завести тебя, тебе будет хорошо. Она едва могла говорить.
— Делай то, что я велю! — заорал Грэхем. — Делай, черт побери! Я заплатил тебе!
— Извини, но я не готова к унижениям, Грэхем. Я пришла сюда, чтобы трахаться с тобой, да. Я готова к игре. Но к игре хорошей. Я сумею развлечь тебя, как никто другой. Однако тебе будет нравиться только в том ‘случае, если я буду чувствовать себя нормально. Я хочу, чтобы мы по-дружески относились друг к другу. Но на большее я не способна. Я не подхожу для твоих развлечений.
— Нет, черт возьми, ты сделаешь то, что я хочу, сука! То, чего я хочу!
— Прости. Она была так вежлива, так сдержанна! Не стоило ей со всем этим связываться.
— Ах ты, сучка! Сучка! Дьявольщина! Сделай это, сучка! — Его лицо побагровело, глаза еще больше налились кровью. — Я заплатил тебе, сука! — вопил он. — Я этого хочу!
— Лучше возьми назад свои деньги. — Гарриет вся просто взмокла.
Грэхем встал со стула. Неужели он хочет ударить ее? Похоже, что так.
— Сделай это, тварь! Сделай! Я заплатил тебе! — Его рука опустилась на ее щеку. Сотрясение было таким сильным, что одна серьга вылетела у Гарриет из уха. На мгновение они застыли на месте, не сводя глаз друг с друга. Она хотела было оттолкнуть его, но это было равносильно мольбе о смерти.
