Я переглянулась с Москвиными. Стало совершенно понятно, что никуда он меня сегодня от себя не отпустит. Может быть, не только сегодня.
— Нет, мам.
— Нет, Свет, — повторил Глеб, улыбаясь довольным демоном.
Виктор не нашел, что сказать, кажется, только что-то бормотал о молодых и горячих.
Глеб помог мне одеться. Мы попрощались и пошли к его дому.
Я крутила головой, пока он включал свет и снова помогал мне избавиться от куртки. Мне нравился его дом. Никакого шика и гламура, все функционально и достаточно просто. Скорее всего, эта простота стоила как десять моих квартир, но я любила эту черту в Глебе — не впячивать свой статус. Ему не нужны были все эти символы богатства и силы. Он сам по себе был шикарным. Это не обязательно было подчеркивать.
Глеб прошел к бару, налил немного виски себе, я покивала, когда он вопросительно взглянул на меня. Москвин опрокинул в себя порцию сразу, а я только язык помочила.
— Думаешь, это Лика и Ник устроили нам травлю? — спросила я, возвращаясь к словам Виктора.
— Уверен, — ответил Глеб. — На самом деле никакой травли нет. Разве что в их фантазиях. Хотя мне действительно жаль, что…
— Ладно… Хватит.
Я запретила ему говорить, встала на цыпочки и поцеловала.
— Ты останешься со мной сегодня? — спросил Глеб. — Я не против твоей квартиры, но…
— Ах, ты не против, — засмеялась я, обнимая его за шею. — Конечно, ты не против. Просто взял и увел в свой дом. Как обычно. Глеб Москвин в своем репертуаре. Есть его мнение и ничего не значащее.
— Даже не буду отрицать. Я вообще хочу, чтобы ты жила здесь. Со мной.
Он положил ладони на мою попку и сжал, прижимая к своему паху. Я тут же почувствовала аргумент, которым он сейчас собирался апеллировать. Можно было сдаваться без боя.
Да и не хотела я больше воевать. В плену у демона так сладко.
— Пожалуйста, малыш, останься со мной, — попросил Глеб неожиданно нежно. — Хотя бы сегодня. Ты нужна мне.
— Да. Я останусь, — прошептала я в его губы, подчиняясь нежной потребности моего любимого мужчины.
— Пожалуйста, поехали на Новый год в Штаты. Со мной. Не хочу оставлять тебя здесь одну, а мне нужно ехать.
Я не хотела сейчас говорить об этом, но все же поддержала беседу.
— Зачем тебе ехать?
— Дела.
— Какие?
— Важные. Хочу выставку Бартона в Санта-Монике. Салманов обещал помочь.
— Оу, серьезно?
Я даже отпрянула от таких новостей.
— Да. Но серьёзнее и важнее сейчас совсем другое.
Губы Глеба скользнули по моей шее, и я согласилась обсудить все его важные дела после.
— Люблю тебя, девочка. Так тебя люблю, — прошептал Москвин.
Я взвизгнула, потому что он поднял меня на руки и понес в спальню. Там меня ждал сюрприз. Глеб включил свет и поставил меня на ноги. Я онемела.
Повсюду были мои фото. Штук десять, наверно. Те самые из Италии. В долине и в кинотеатре. В спальне Глеба и несколько у бассейна, на балконе. Я даже не помнила, не видела, когда он снимал.
— Боже мой, — простонала я, абсолютно потрясенная.
— Нравится? — ухмыльнулся Москвин.
— Ты совершенно безумный, озабоченный демон. И… я люблю тебя, кажется, именно поэтому.
— Это ведь хорошо, мой порочный ангел. Очень хорошо.
— Только мне не очень нравится, как ты расположил рамки. И сама оправа… — Я запнулась, увидев, как Глеб приподнял бровь и скептически посмотрел на меня. — Прости, это не мое дело, наверно.
— Твое, малыш. Все это — твое.
Мне показалось, что Глеб имел в виду не только спальню, дом и деньги, но и себя самого. Я хотела в это верить, а он разрешал. В этот момент мне стало действительно все равно на нашу разницу в возрасте и социальном положении. Мне стало все равно на все. Только он имел значение и ночь, которая будет безумной и волшебной. В лучших традициях моего демона.
— Не против, если мы обсудим багеты и композицию утром? — спросил Глеб усмехнувшись.
— Нет. Я буду даже настаивать на этом.
— О, слава богу.
Глеб закрыл мне рот поцелуем и повалил на кровать. Очень скоро меня перестали волновать фотографии, интриги и весь мир.
Эпилог
— Малыш, помоги, — попросил Глеб, протягивая мне руку.
Я застегнула запонку на манжете рубашки и коснулась губами его ладони.
— Все будет хорошо, — улыбнулась я ему, читая на лице моего демона неуверенность.
Это было так редко, но я ценила подобные моменты с особой извращенной радостью. Глеб был незыблемой скалой, сильным уверенным, упрямым и успешным. Всегда. Кроме вот таких моментов, когда он не мог повлиять на ситуацию, и оставалось только надеяться и ждать одобрения толпы.
Я уже открывала выставку Бартона в Москве, Риме и Париже. Тайна личности мастера, конечно, сделала отличную интригу. Мы заманили столько людей, продали много работ. Я особенно гордилась, что на некоторых фото позировала сама. Конечно, ракурс, игра света и немного ретуши делали меня неузнаваемой, но я и не жаждала славы. Мне просто нравилось иногда быть музой Глеба. Вернее, мистера Бартона.
И каждый раз перед открытием экспозиции мой демон адски нервничал. Он был совладельцем галереи в Санта-Монике и, конечно, не мог пропустить первую выставку Бартона в Америке.
— Все будет хорошо, Глеб, — повторила я, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его.
— Я стольким тебе обязан.
— Брось, ты платишь мне достаточно.
— Нет. — Москвин, наконец, заулыбался. — Никогда этого не будет достаточно. Но я готов платить. За все.
— И не только деньгами.
— Не только, — кивнул Глеб, усмехаясь.
Он тряхнул головой и пристально посмотрел на меня.
— Что? Платье? Волосы? — начала теперь нервничать я.
— Нет, ты прекрасна. Только вот…
Я решила похулиганить, перебила его.
— Встать на колени и отсосать тебе?
— Это шутка или предложение? — быстро вступил в игру Глеб.
— А ты как думаешь?
— Думаю, что опуститься стоит мне.
Я не сразу сообразила, что он делает, а потом зажмурилась, не веря собственным глазам. Когда я открыла их, то Москвин стоял на одном колене и протягивал мне кольцо.
— Давай поженимся, малыш. Выходи за меня.
— Что? Как? Ты… Глеб, встань, пожалуйста. Тебе категорически это не идет.
Я потянула его вверх, продолжая игнорировать предложение и кольцо.
Кажется, он успел сунуть коробочку в карман, когда я начала его яростно целовать. Это слишком американское, слишком романтичное предложение сделало меня немного безумной. При том, что я тоже немного нервничала из-за выставки, а теперь у меня вовсе помутился разум. Я целовала моего демона, выгибаясь вперед, подставляя груди его ладоням.
Москвин опустил лиф моего платья и пощипывал соски, заставляя меня сладко стонать и желать еще. Больше.
— Не надо вставать передо мной на колени. Это мой коронный номер.
Я присела и быстро расстегнула его брюки, доставая из плена белья твердый, горячий член.
— Проклятье, Леська, — зарычал Глеб, хватая меня за волосы и отчаянно трахая мой рот.
О, да, он любил делать это жестко, почти грубо, но точно знал, когда должен остановиться. Вот и сейчас Москвин отпустил мои волосы и позволил дразнить его языком, всасывать медленно и глубоко.
Он не протянул так долго, поднял меня с пола и прижал к стене, задрал платье, дернул трусики, которые тут же треснули и остались у него в кулаке рваным шелковым лоскутным сувениром. Москвин отбросил их в сторону и вошел в меня резко, до самого конца.
— Люблю тебя. Люблю, маленькая, — повторял Глеб снова и снова, тараня меня членом и одновременно сильно потирая клитор.
У меня даже сил не было ему ответить. Я только громко стонала, желая кончить скорее, сильнее.
И тут Глеб остановился. Он крутнул бёдрами и почти зарычал мне в ухо.
— Скажи, что выйдешь за меня.
Я ахнула и захныкала.
— Глеб, пожалуйста. Еще.
Он толкнулся бёдрами и снова замер. Даже клитор гладить перестал, только размазывал мою влагу по гладкому лобку.
