Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

- Михалыч тебя проводил, - продолжил он, - осмотрелся, поспрашивал местных жителей. – Иван замолк на секунду-другую, после чего добавил: - Но тебе удалось меня удивить. Ты молодец, что сказать.

Я выбросила недокуренную сигарету, а на Филатова сверкнула глазами.

- Десять лет ждала похвалы от такого, как ты, - выдохнула я. Спустилась по деревянным ступеням крыльца и твердым шагом направилась к машине. И услышала за спиной насмешливый голос:

- Что означает – «от такого, как ты»?

- Кажется, она назвала тебя мудаком, - бесцветным голосом пояснил Михалыч начальству.

- Думаешь? Досадно.

Гриша довольно быстро уснул. Была глубокая ночь, и ребёнка даже любопытство не могло лишить сна. Он прижался к Тае и заснул, а взрослые в машине напряжённо молчали. Или это мне так казалось, потому что напряжение испытывали мы с Таей, сидя на заднем сидении. А мужчины впереди просто молчали.

- Как мы будем добираться до Питера? – поинтересовалась я через некоторое время.

- В Москве сядем на поезд, - ответил Филатов. – Не за чем тащить пожилую женщину и ребёнка на машине в такую даль, это не слишком удобно.

- Подумать только, какой ты заботливый, - пробормотала я, отворачиваясь к окну. Иван, услышав мой бубнеж, обернулся, на меня глянул.

- Сима, не будь такой букой, - попросил он, - тебе это совсем не идет.

Я на него посмотрела, удивлённо приподняла брови.

- Правда? А с чего ты взял, что у меня ангельский характер? Внешность, знаешь ли, обманчива. Я вздорная и злопамятная, Иван Олегович. Слава Богу, что нам с вами не по пути. Избавитесь от такой мегеры, как я, совсем скоро.

Филатов наигранно нахмурился.

- Всё равно я буду по тебе скучать.

- А я по тебе нет. И, вообще, отвернись. Смотри на дорогу, вдруг нас враги поджидают, надо быть наготове, а ты бабам мозги крутишь. Внимательнее надо быть.

Я почувствовала, как Тая предостерегающе тронула меня за руку. Я и сама понимала, что нужно остановиться, не говорить лишнего, не злить Филатова, ведь я понятия не имею, на что он способен, тем более, в гневе. А я, между прочим, в машине не одна. Нужно думать о безопасности своих близких людей. Поэтому я заставила себя сделать глубокий вдох и отвернуться к окну.

К тому же, мне было о чём подумать. Тревожные мысли одолевали. Я гадала, к кому же именно Филатов нас везёт. Что за «друг» такой, способный оплатить его услуги. Конечно, можно было бы спросить напрямую, вот только я боялась, что ответ мне не понравится, да и соврать Иван Олегович мог. Я кинула задумчивый взгляд на Таю и спящего сына. Филатов всё правильно рассчитал. Если бы он решил увезти в Питер меня одну, это был бы один расклад. И у меня был бы шанс сбежать, по крайней мере, я всеми силами его бы отыскивала. Я могла бы драться, кусаться, сопротивляться. А куда я побегу с ними? Остаётся только молча уповать хоть на какую-то удачу. На то, что всё сложится не столь ужасно, как я предполагаю. И в Питере нас ожидает человек, которого я хотя бы с большой натяжкой смогу назвать другом. То есть, он не окажется врагом.

Через полтора часа мы въехали в город, который я несколько лет называла своим, но даже не остановились нигде. Промчались по пустому проспекту, я только знакомые улицы и здания глазами провожала. А когда выехали на федеральную трассу, я безвольно откинулась на сидении и прикрыла глаза. Было горько и обидно. Оттого, что не смогла, не сумела, не получилось у меня скрыться так, чтобы никто не нашёл и не догадался. И больше всего меня на данный момент заботило не собственное благополучие, а безопасность сына. А ещё мои ответы на вопросы, которые он, без сомнения, начнёт мне задавать.

Мы остановились у заправки. До Москвы оставалось совсем недалеко, я вышла из машины и огляделась. На горизонте занимался рассвет, и, по сути, прошло всего несколько часов, чуть больше трёх, а моя жизнь уже не казалась привычной. У меня не было дома, не было работы, и перспективы предо мной стояли откровенно не радужные. Я даже не ехала, меня везли, как какую-то вещь, в неизвестность, вызывая в моей душе тревогу, даже страх. Было от чего запечалиться, ведь так?

- Держи кофе. – Иван вышел из кафе, протянул мне картонный стаканчик. Я взяла его, бока были обжигающими. Зато кофе сам по себе порадовал и согрел. Я сделала ещё глоток, а на Филатова старалась не смотреть. А вот он за мной наблюдал, не скрываясь. Потом сказал: - Не переживай. Всё будет нормально.

Я усмехнулась, также продолжая глядеть в другую сторону.

- Занятное утешение, - проговорила я. – Ты мне обещаешь?

Он помедлил с ответом. Потом сказал:

- Я сделаю всё возможное.

Я не выдержала, резко повернулась и подступила к Ивану близко-близко. Заглянула ему в глаза.

- Ты понимаешь, что со мной ребенок? – проговорила я напряжённо. – А я понятия не имею, к кому ты меня везёшь. И что там будет. Ты понимаешь, что не только моя жизнь сломана, но и его?

Иван смотрел на меня неотрывно.

- А ты понимаешь, что твоя жизнь сломана независимо от меня? Что, если я уеду, приедет кто-нибудь другой, и, возможно, у него будут совсем другие намерения. Сима, от тебя больше ничего не зависит. У тебя не хватит сил и, прости, ума, чтобы всё исправить.

- И что ты предлагаешь? Поддаться обстоятельствам, и посмотреть, что из этого выйдет?

- Другого выбора у тебя нет. – Я молчала, и Иван молчал, наблюдал за мной. Затем чуть шевельнулся, словно хотел оказаться ещё ближе ко мне, хотя, мы и без того касались друг друга телами. – Я постараюсь, чтобы у тебя… и твоей семьи всё было хорошо.

Я недоверчиво усмехнулась, отступила от него сразу на пару шагов, отвернулась, отхлебнула кофе. А Филатову сказала:

- Извини, у меня нет таких денег.

Я бросила стаканчик с недопитым кофе в урну и направилась к машине.

Когда мы въехали в Москву, Гриша проснулся. И мне сразу стало труднее. Дышать, разговаривать, сохранять спокойствие. Я боялась любым словом, жестом или эмоцией выдать сыну правду о происходящем. Гриша и без того тут же поинтересовался:

- Мы на море едем, мам?

Пока я соображала, что ему ответить, Филатов обернулся с переднего сидения, на сына моего посмотрел и легко поинтересовался:

- А вы на море собирались?

- Мама сказала, что отдыхать с бабушкой поедем. А вы нас куда везёте?

Я погладила сына по голове. Смелости моему ребёнку не занимать. Несмотря на то, что всю свою сознательную жизнь он провёл в селе, подальше от городской суеты и любопытствующих, лишней скромности в Грише заметно не было. На Филатова он смотрел открыто, и вопросы задавал прямые. И ждал таких же ответов.

Весь в отца.

- Отдыхать и везем, - успокоил мальчика Иван. – Только сначала не на море. Устроим для начала культурную программу в культурной столице нашей страны. Ты знаешь, где это?

- Конечно, - важно отозвался Гриша. – В Санкт-Петербурге. Мама мне рассказывала. Она там родилась.

- Вот и замечательно. Навестим город детства твоей мамы.

- А море?

- А море будет потом.

- А завтрак когда будет?

Иван весело хмыкнул. Снова глянул на Гришу через плечо.

- А ты молодец, вообще не теряешься.

Я сверкнула на Филатова глазами в предостережении, а сама погладила сына по волосам. Поинтересовалась:

- Ты голодный?

Он кивнул, затем вздохнул. Признался:

- И ехать мне надоело.

- Сейчас приедем на вокзал, там позавтракаем. Рядом неплохой ресторан.

- Настоящий ресторан? – переспросил Гриша. На меня посмотрел. – Я никогда не завтракал в ресторане. Вообще в ресторане не был. Только в «Макдональдсе». – Сынуля глянул за окно. Ткнул пальцем в высотное здание. – Москва, мам.

Я тяжело кивнула. Подтвердила негромко:

- Москва.

Когда мы садились в поезд, у меня зазвонил телефон. И, надо признать, меня это удивило. Я успела окончательно проститься с прошлой жизнью, всего лишь за несколько часов, и поэтому звонок телефона, а ещё имя бывшего мужа на экране, в первый момент ввели меня в ступор. Я вдруг подумала, что, скорее всего, не увижу больше Серегу, и Любу тоже, и, вообще, никого из знакомых. И, наверное, поэтому я так долго смотрела на экран, не зная, принимать мне звонок или нет. Отступила от двери в фирменный вагон поезда, куда Филатов обстоятельно загружал вещи и мою семью, приняла звонок и приложила телефон к уху. Осторожно проговорила: