«Не реви, — повторяла сама себе мысленно, — не смей. Не реви. Кому говорю, не реви!»
Губы дрогнули, слёзы наперекор моему желанию пробивались наружу, застилая глаза. Всхлипнула.
— На-асть? — Марат поцеловал меня в висок.
Закрыла глаза, слёзы скатились, упав на грудь. Досчитала до десяти, медленно дыша.
— Марат, мы должны расстаться, — произнесла и зачем-то добавила: — Наверное.
— Шутишь что ли? Я тебе предложение сделал. Ты согласилась. А сейчас хочешь разойтись, — рассуждал парень. Затем запричитал: — Что в голове у беременных? Не представляю. Не понимаю. С ума с тобой сойду. Что ж такое, а?
Он выглядел подозрительно спокойным. Вроде возмущался, но я почувствовала, что не от всего сердца, как-то сдержанно звучали его слова.
— Я согласилась стать твоей женой до того, как узнала, что ты со мной… — поперхнулась, набрала воздуха в лёгкие и продолжила дрожащим голосом, на надрыве: — Ты не хотел быть со мной. Тебя заставили. А я отпускаю. Ты свободен. От нас обеих.
— Было дело, когда-то пнули меня к тебе знатно, — ответил ровным голосом, словно ждал этих слов.
Вот сейчас было обидно. Для виду мог бы и поотпираться. А тут сходу безоговорочное согласие. Никакого отрицания. Даже не знала, как реагировать. Слишком много чувств кипело в груди, наперебой вырываясь наружу.
— Не будем тянуть время. Пошла собирать вещи, — отчеканила и приготовилась встать.
— Не торопись. Это лишнее, — остановил меня Марат.
— Я так не думаю.
— Само собой. Но мне есть, что сказать. Постарайся выслушать. И не прибить меня. Хорошо?
— Не могу обещать ни то, ни другое, — фыркнула в ответ.
— Насть, я, конечно, понимаю твоё возмущение, но сама же отца попросила о помощи. Хотела, чтобы мы сошлись. Свершилось. Чего бесишься?
— В смысле я просила? Я хотела?! Ничего я не хотела, — отклонилась, изображая непонимание.
— А кто хотел?
— Уж тем более, о помощи никого не просила. Даже Марьяну. Это всё личная инициатива моих достопочтенных родственников. Будь она неладна! Отцу ещё придётся за неё ответить, — и тут до меня дошло. — Подожди. Значит, я во всём виновата? А ты у нас святая простота. Жертва обстоятельств. Бедняга?
— Виноваты все без исключения.
— Ну уж нет. Меня упрекать не в чем. Я вообще в непонятках была до сегодняшнего дня. Как дура, верила, что у нас настоящая семья намечается.
— То есть ты непричастна к отцовскому прессингу?
— Представь себе, нет.
— Странно. У меня другая информация.
— Да что ты? Быть такого не может, — снова фыркнула.
— Ты отцу говорила, что со мной быть хочешь? Говорила. Марьяна говорила? Наверняка говорила. Вот и результат. Поддержали тебя и подсобили. Всё лучшее Цветику, — он ещё и язвил. — Грех жаловаться на таких родственников. И это я сейчас серьёзно.
— Если только не под дулом пистолета жениха мне добыли. Да-а-а уж.
— Не без этого, — хохотнул Марат.
— Что ж, сейчас уже не важно, кто прав, кто виноват. Главное, ты свободен!
Встала и пошла в коридор, не оглядываясь.
5.7. Вот и правда
— Как бы не так! — Марат обхватил меня со спины, поднял на руки и закружил, что было силы. В глазах мелькали потолок, стены, окна. Прижалась к любимому, ловя последние моменты вместе. С наслаждением вдыхала его запах, от чего голова кружилась ещё сильнее, а пульс непозволительно превысил норму. В глазах замельтешили чёрные точки, напомнавшие помехи.
— Ай, не так быстро! — завизжала и зажмурилась.
Парень поставил меня на ноги, не отпуская от себя. Коснулся носом шеи и прошептал:
— Поздняк метаться. Никуда ты теперь от меня не денешься, мой маленький слонёнок.
— Слонёнок? Слониха? Я жирная?
— Ты кругленькая. Но твоя фигура сейчас самая красивая. Идеальная. Сама посмотри, — он потянул меня за руку к зеркалу в коридоре. Встал со спины, приподнял футболку и обнял мой живот.
До этого дочка если и шевелилась, то совсем незаметно. Она словно затаилась и прислушивалась к происходящему. Чувствовала моё волнение и не беспокоила маму. Зато теперь, словно ощутив рядом присутствие отца, малышка оживилась. Мне казалось, что она ёрзала, как вьюнок: то в одну сторону повернётся, то в другую, то руками замашет, то ногами. Папе радовалась? Или просила не ссориться, крохотная командирша?
Марат переместил ладонь и ахнул:
— Вот здесь. Здесь. Малышка толкается!
— А ты чего так удивляешься-то? — оглянулась. — Будто в первый раз.
— Сильно. Вот-вот, снова. Чувствуешь?
— Конечно.
— Классно. Маленькая моя, — любимый поцеловал меня в шею и прижался щекой.
— Подожди…
— Нет. Выслушай меня внимательно. Не перебивай, — развернул к себе лицом и взял мои руки в свои. Затем продолжил, глядя прямо в глаза: — Я как любил тебя с момента нашего знакомства, так и люблю.
— А как же Снежана?
— Кто? — непонимающе поднял бровь.
— Бывшая, блонди, с которой ты Новый год встречал.
— Её не Снежана зовут, — нахмурился.
— Да? — чёрт, мне же во сне её имя приснилось. При встрече-то она не представилась. — Неважно, как её зовут.
— Это точно. Каким боком она к нам?
— Как я поняла, всеми. Вы были близки.
— Неправильно ты поняла. Мы с ней даже вместе не были. Подвернулась под руку в то время, когда мне отвлечься надо было. Сама названивала, написывала, встречи искала. Пересекались с ней иногда. Мне вообще на неё по барабану. Почему мы о ней говорим?
— Она так не считает.
Лицо Марата по мрачнело. Он отвёл взгляд и о чём-то задумался, затем резко напрягся, желваки заходили, румянец выступил. Он вспыхнул, еле сдерживая ярость:
— Настя, скажи честно, это она тебе рассказала про эту историю с нашими отцами? –
— Да, мы в ресторане встретились. И…
— Не хочу знать, что она тебе наплела. Наверняка, выдала целый любовный роман, стерва, — закатил глаза, сквозь зубы зло процедил: — Что за женщина чокнутая? Полезла к нам и по фиг ей, что ты беременна. Не пожалела, нервы тебе вытрепала, расстроила. Ладно вы у меня крепкие, вам стресс не навредил. А то бы я её… Ничего, она об этом пожалеет. Знаю, как с такими надо. Не переживай, она нас больше не побеспокоит.
— Ты так хорошо её знаешь, сразу понял, что к чему. И рассказывать не пришлось, — подозрительно сканировала парня. — Тем более она в курсе нашей ситуации. Откуда бы?
— Проговорился сгоряча, было дело.
— Ага, когда к ней поехал утешаться.
— Надо же, всё тебе вытрепала. Я не в себе был, — сделал акцент на последнем предложении. — Знаешь, она потом ещё долго мне писала и звонила, пока в ЧС везде не закинул. Достала. Миллион раз пожалел, что связался. Приставучая.
— Подожди, подожди, — отошла на шаг и протёрла лицо, словно умываясь и прогоняя смуту в голове. — Мы расстаёмся. А я совсем этого не чувствую. Почему мы спокойно беседуем, как ни в чём не бывало, словно всё нормально? Ничего же не поменялось: ты вернулся ко мне против воли. Я собираюсь тебя отпустить. Зачем путаешь меня?
— А ты спросить не хочешь, хочу ли я уходить?
— Ты мне врал. Самозабвенно и крайне талантливо. Я не могу принять такое.
— И отец врал, но ты же его простишь, потому что он — родной человек.
— Да ну. Какой он мне родной? Мы познакомились без году неделя. Я его не приняла и терять не боюсь. У меня папы никогда не было.
— А Марьяна так же к нему относится? — спросил с сомнением.
— Нет. Но причём тут она? У меня своё мнение.
— Потому что ты уже его простила, только даже себе в этом не признаёшься.
— Неправда! — вскрикнула, подпрыгнув.
— Не спорь со мной!
— Не навязывай мне своё мнение! — завизжала.
— Как скажешь! — ответил громко.
— Почему мы кричим?!
— Не знаю! Мы итальянская семейка!
— Не ори на меня! — в сердцах ткнула указательным пальцем в сторону Марата.
— Хочу и ору на тебя!
— Ну и ори на меня! — пропищала, давясь смехом.
