Но и Ксюша не обманула. Она действительно не стала плакать, когда уходила в группу. И мотивировала этот феномен так:
— Так ведь я плакала, потому что боялась, что ты одна остаешься. А теперь ты не одна.
С лучезарной улыбкой помахала нам рукой, и стала громогласно оповещать других детей, что сегодня она пришла с папой. А я сбоку-припёку. Ладно, папина популярность тоже рано или поздно угаснет.
Усмехаясь, сажусь на переднее сиденье чёрного, наглухо затонированного внедорожника. Ей богу, будто он не ректор, а бандит какой-то.
Моя рука тут же оказывается в плену сильных пальцев. Поворачиваюсь к Косте и замечаю на его губах примерно такую же задумчивую улыбку.
— Чего? — интересуется он.
— А ты? — ещё шире улыбаюсь я.
Он подтягивает мою руку в своей к губам. Целует мои пальцы:
— Сам не знаю. Кажется, это просто счастье вынуждает улыбаться. Я и подумать не мог, что может быть… вот так, — почему-то осекается.
Отворачивается к окну и прочищает горло. Я понимаю. Сама в такой же болезненной эйфории.
Костя нажимает на кнопку, и машина начинает утробно рычать. Осторожно выезжаем с парковки у сада.
— Сколько пар у тебя? — спрашивает, вырулив на дорогу.
— Две.
— Хмм… А прав не появилось случайно?
— Нет, — усмехаюсь я. — Да и зачем они мне? Я на этом звере, ещё и по Москве, ездить не намерена.
— Значит, такси возьмёшь.
— Глупости. Я могу сама о себе позаботиться…
— Я уже понял, что ты можешь. Обойдёмся без дальнейших демонстраций. Отныне о вас забочусь я. И завязывай уже отстаивать свой авторитет на каждом шагу. У тебя все равно ничего не выйдет.
— Почему это? — усмехаюсь я. — У меня-то в этой семье опыта побольше и…
— Глава сменился. Можешь свой опыт отложить на полочку и выдавать порционно и исключительно в рекомендательной форме.
— О, как скажете, господин ректор, — я усмехаюсь с его сосредоточенного лица.
— Ты не рассказала, что там с бабушкой? — неожиданно спрашивает Костя.
Тяжело вздыхаю:
— Я же тебе ещё тогда говорила, что она не очень здорова. Долго понять не могли. Потом диагностировали… — замолкаю, заметив, как большая рука сжимается на руле. — Кость, ты чего?
— Я понять не могу, — слышу, что злится, слова буквально просачиваются сквозь сжатые зубы, однако пальцы, что все еще сжимают мою ладонь, принимаются осторожно поглаживать кожу. — Неужели я настолько тебя обидел, что даже оказавшись в полной ж…
— Ты ведь не хочешь прямо сейчас об этом говорить, — одергиваю я мужчину, будучи сама не готова к тяжелому разговору. Не так.
Он нервно выдыхает. Поворачивается к боковому окну, пока мы стоим на светофоре. Видимо с мыслями собирается.
— Кость, — тихо бормочу я, и, придвинувшись к мужскому плечу, кладу на него голову, — мы же договорились. Все осталось в прошлом.
Ещё один резкий выдох. Светофор переключается на зелёный. Костя поворачивается, мельком целует меня в макушку, и трогается с места. Прикрываю глаза от удовольствия.
— Ой, Кость, — спохватываюсь, когда мы уже подъезжаем к универу, — куда ты едешь?
— Так в универ же, — непонимающе подтверждает мои догадки Костя. — Чего всполошилась?
— Останови сейчас же! — требую я. — Мы ведь не можем явиться туда вместе!
— Глупости. Пока мы внутри машины, нас никто не увидит.
— Рано или поздно мне же придётся выйти?
— Даже если так, нас уже точно кто-то мог видеть вместе.
— Ну, то можно спихнуть, якобы ректор великодушно помог немощной студентке. А вот если мы утром вместе приедем…
— То я тоже помог немощной студентке, — Костя смеётся, а мне вот не до смеха.
— Чем интересно?
Игнорируя мой протест, Костя паркует машину на площадке у главного корпуса. Дергает ручник, и поворачивается ко мне:
— Уже забыла? — его губы оказываются в опасной близости от моих. — Удовлетворяю потребности одной конкретной мамочки.
Скептически выгибаю бровь:
— Нет, это ты забыл. Там было о матери-одиночке.
— Но ты же больше не одиночка. Однако потребности остались.
— Костя, — выдыхаю я напряжённо, прикрывая глаза, когда по моему обнаженному колену проходится сильная ладонь, — на пары же…
— Я уже соскучился, — шепчет он.
Ощутив его губы на своём бедре, резко открываю глаза и в панике осматриваюсь:
— Костя, ну не на парковке универа же? — упираюсь рукой в широкое плечо, но оттолкнуть сил не хватает.
Он подхватывает мои ноги и закидывает ступни на руль:
— А почему нет? — хрипит он, и до меня вдруг доходит, что он вовсе не шутит.
— Костя, — выдыхаю я, когда он напирает на меня, — так нельзя… Нас же кто-то увидит!
— Никто не увидит, — он целует мою шею и мозги плавятся. — Стёкла в ноль закатаны.
Кто-то из нас должен мыслить здраво. И, похоже, это точно будет не он. Что четыре года назад — я радела за его репутацию больше, чем он сам, что сейчас…
— Подожди вечера, — мямлю я, чувствуя, как мое тело отказывается ему сопротивляться.
— Я сегодня не смогу приехать, — выдыхает он обречённо, явно остывая.
Да тут и меня отрезвило. Я-то думала…
— Почему? — нетерпеливей, чем хотелось бы, спрашиваю я.
Костя немного отстраняется, и заглядывает мне в глаза:
— У меня важная встреча на вечер назначена. Нужно поскорее разобраться с кое-какими делами, — прихватывает меня за подбородок и коротко целует в губы.
— Ладно, — сдаюсь я, не желая его допрашивать. Хотя внутри все переворачивается от недоверия.
Стоп-стоп. Не накручивай себя. Вполне вероятно он просто хочет собрать вещи, чтобы переехать к нам? Это было бы здорово. А может и вовсе сюрприз какой задумал? Вот приедет вечером с вещами и…
— Завтра осенний бал, — вдруг говорит Костя. — Пойдёшь?
Теряюсь, от неожиданной смены темы:
— Н-не знаю… нет. Что я там забыла? Да и там все мероприятие начинается после пяти. И куда я Ксюшу дену? Нет уж.
— Ну, есть же няни…
— Не-не-не. Я раз уже думала насчёт этого. Но поиск хорошей няни процесс небыстрый. Не хочу оставлять ее с незнакомым человеком. Поэтому сначала найти, причём желательно, чтобы кто посоветовал. Самой познакомиться. И чтобы она Мандаринке понравилась, — отмахиваюсь. — В общем, за один день это точно не решается.
— Я тебя понял, — усмехается Костя, постукивая по рулю. — Я бы и сам предпочёл не идти. Лучше бы с вами вечер провёл…
Подвигаюсь к нему и целую в щеку:
— Но это твоя работа. Где ваша ответственность, господин ректор?
Он вдруг поворачивает ко мне лицо. Вижу, как в его медовых глазах все ещё плещется желание:
— Назови меня так ещё раз, и точно на пары не успеешь, — рокочет он тихо.
— Все! — отстраняюсь. — Поняла!
Хватаю свою сумку и, мельком окинув опустевшую парковку, выскакиваю из машины:
— До завтра, господин ректор! — показываю ему язык.
Костя резко подаётся ко мне через пассажирское сиденье, и ловит руку:
— Не хочу. Не хочу «до завтра», — целует мои пальцы.
Я воровато оглядываюсь по сторонам, дабы убедиться, что нас никто не видит.
— Ну, Костя, — бормочу я, чувствуя, как ноги подкашиваются.
— Может, зайдёшь ко мне сегодня?
— Куда? — мозги совсем не соображают.
— В кабинет, любовь моя.
Щеки обдаёт жаром от воспоминаний из далекого прошлого. Он что же, решил теперь на ректорском столе попробовать?
Костя усмехается и наставительно цокает языком:
— Ай-яй, Валерия Александровна, как не стыдно. Я просто увидеть тебя хочу. Ну, может разве что обнять…
— Это вам стыдно должно быть! Знаю я, чем ваши обнимашки обычно заканчиваются, Константин Дмитриевич, — нарочито строго выдаю я. — Так что, нет уж! Работайте! Разберётесь со своими «кое-какими» делами, тогда и увидимся.
Выдергиваю свою руку. И закрываю дверь. С улыбкой направляюсь к корпусу, однако чувствую, что не просто так опять зацепилась за эти «кое-какие».
Меня это раздражает, но что я должна сделать? Залезть ему в голову? Вытребовать ответов? Кажется, я просто ещё к ним не готова.
