- Если он будет хорошо себя вести.
Я выпрямилась, разглядывая в руках чёрную оливку.
- А если плохо?
- То и жена будет плохой. Очень плохой.
Я медленно положила маслину в рот и также медленно вытащила косточку, положив её на салфетку.
Что изменилось? Только то, что я теперь не уверена, что правильно распознала междустрочье Тёма. Но это не меняет моих планов относительно него. Правильной девочкой я никогда не была, а раз мы вряд ли друзья, то почему бы не сделать то, что хотела - я ведь ожидала подобного. Вот только больно кололо внутри. Ненавижу это чувство.
Тём сам подошёл ещё ближе и теперь разглядывал мои глаза. Да не старайся ты так. Я знаю, что ты бы предпочёл от меня услышать про Мию. Да и её саму бы наверняка предпочёл. И да, чёрт возьми, я ревную.
Но теперь знаю правду. Конечно, ты Котовскую не забыл и делаешь всё, раз замаячил шанс её найти. Я и сама о ней думаю постоянно. Просто больно, что ты выбрал именно меня для осуществления плана под названием «на войне все средства хороши».
А ещё я понимала, другого шанса у меня просто не будет.
И сделала шаг навстречу, и ещё один, вплотную подошла и обняла за шею. Ларионов был ошарашен, и это мягко сказано. По глазам это видела, хоть он и предпринял ещё одну попытку пошутить. Но руки на мои бёдра всё равно опустил и даже немного прижал к себе, тут же хватку ослабляя. Словно спрашивал, в своём ли я уме, и правильно ли он меня понял.
- Крошка, ты испытываешь судьбу. Но если пожелаешь...
Обязательно пожелаю.
- Тём, может, хватит издеваться друг над другом?
Я коснулась его губ и тут же отпрянула, делая несколько шагов назад. Он вроде бы шагнул навстречу, но тут же замер наклонив голову.
- Ты этого хотел? - я расстегнула верхнюю пуговицу и ещё две, а Артём перевёл взгляд на вино.
- Пока я был в душе, ты тут приложилась к нашим запасам что ли?
- Мне не нужен алкоголь.
- Я понял. Поступать на актёрское всё же собралась? Я оценил шутку. Лер, правда.
Нет, ты ещё не оценил, Ларионов. Посмотрим, насколько «хорошо», ты меня знаешь, Казанова чёртов. Я вновь оперлась спиной о стену позади и продолжила, не отрываясь смотреть в голубые глаза. Ну почему ты не мог просто сказать, что тебе от меня нужно? Зачем понадобились эти дурацкие игры моими чувствами?
Я смотрела в его глаза и просто молчала. Учащался пульс, к щекам подступил жар, а колени вот-вот грозились подкоситься от этого взгляда. Но я точно знала, что получу то, что хочу.
- Помнишь наш спор? - хрипло прозвучал мой голос.
- Да... И я безумно рад, что ты на меня всё это время не велась...
- У меня для тебя плохие новости.
- Да брось, мои подкаты на тебя ни разу не подействовали, ты настоящий кремень, крошка.
- Ошибаешься. Ты очень старался, и я не устояла. Ты победил.
- Пытаешься сделать вид, что повелась на меня, Лерка. Понял-понял. Я перестарался с шутками. Ок. Ты тоже умница и юмористка признаю, очень смешно.
Однако мой «экс-друг» даже не улыбался, он ещё ближе подошёл, скорее всего, пытаясь разглядеть в моих глазах несерьёзность этого предложения. Я уже чувствовала его дыхание, ещё шаг и буду способна ощутить и сердцебиение, а он моё.
Я облизнула губы, и перевела взгляд на его:
- Разве похоже, что я веселюсь?
- Перестань, - мрачно исподлобья добавил Тём, когда я вернулась к его глазам. - Любой от твоих этих взглядов уже бы умом тронулся и испытывал на прочность кровать.
- Любой, но не ты?
- И я, - после небольшой паузы абсолютно серьёзно добавил Ларионов, доводя до мурашек этим коротким ответом. - Но мы друзья, и переступая черту...
- Друзья, - перебила, улыбнувшись. - Но нас некому осудить, мы никому ничего не должны.
- Прекрати, - прошептал он, уже не замечая, что это не я, а он сжимает меня в объятиях.
Именно он зарылся рукой в мои волосы, подталкивая навстречу к его губам. Именно его дыхание обжигало, но я лишь вжималась в стену, точно зная, что это сопротивление, напротив, усиливает его действия. Улыбаться больше было неуместно, и я, приоткрыв губы, наблюдала, как Тём сдерживается.
- Лера, твою мать. Какого чёрта я творю? - прижал он меня одной рукой за талию так, что я почувствовала его желание.
Оставались какие-то ничтожные сантиметры до его губ, но я точно предоставлю ему эту возможность — сорваться.
Глава 41. Догоняй
«Ты нужен мне в мире,
который сам создал,
Голод не будет подавлен,
пока не будет приручен.
...Догоняй меня...
и читай между строк...»
- То, что давно пора было...
Мы замолчали, я глубоко дышала и уже решила, что Ларионов продолжит играть в дружбу, всерьёз полагая, и что моё соблазнение в его планы не входило, и что товарищ в состоянии остановиться. Точнее, я была уверена: до моих откровенных действий, он по каким-то причинам не собирался действовать решительно, растягивая мнимую романтику. Но Тём всё же коснулся моих губ, прошептав:
- У меня крышу сносит от тебя...
Не выдержал, наконец-то. Он жадно впился в мои губы, до боли сжимая в объятиях, а моё сердце, кажется, решило, что я должна физически прочувствовать, насколько оно свихнулось.
Господи, всё это я могла испытывать без оглядки на то, что скоро настанет отнюдь не «хэппи энд», но прямо сейчас мне даже на правду было плевать. Я лишь сосредоточилась на том, кто продолжал терзать мои губы своими, доводя до помешательства мой и без того обезумевший пульс. Думала, что смогу себя контролировать, но кажется, просчиталась. Я получу удовольствие, я заслужила это, ведь правда? А брать себя в руки после я уже умею.
Всё происходящее после я видела, словно на замедленной старой киноплёнке.
С помехами, в тумане.
Запоминаю каждое его движение, ведь с большой вероятностью это всё больше не повторится... Тём немного отстраняется и шепчет:
- Лерка, мы сумасшедшие...
И он прав.
- Именно, - отвечаю и чувствую, как он распахивает мою рубашку.
Господи, наконец-то. Он целует меня в шею, ключицы, я покрываюсь мурашками от движения его тёплых губ. Из груди вырывается тихий стон, а Тём снова что-то шепчет, но я уже не могу разобрать. Потом он рывком стягивает с меня рубашку, его тоже летит к чертям, я зарываюсь с головой в его запах: терпкий, приторный, такой необходимый. До боли.
Тём подхватывает меня на руки, а я цепляюсь за его плечи и обвиваю ногами торс. Он не прекращает меня целовать и несёт в спальню, бросает на кровать, наваливается сверху, и мы встречаемся взглядами. Его затуманен. Мой наверняка отличается не сильно.«Ты пожалеешь», - словно говорит он, а я точно это знаю, но боюсь только одного - что Ларионов передумает. Тём не улыбается, вдох-выдох, даёт мне шанс назад шагнуть. Но я не отступлю, и тогда летит окончательно к чёрту наша даже «псевдодружба», разбивается осколками о страсть, и кто-нибудь из нас обязательно поранится об острые крупицы. Да, это буду тоже я. И плевать. Он тоже этого хочет. И тоже знает, что творит.
Тём тянется к молнии на моих джинсах, рывок вниз, и снова визг молнии, теперь его. А дальше обратной дороги нет. Я падаю в пропасть, мы падаем.
Его инстинкты и мои уже вовсю бушующие чувства поистине убийственная смесь. Сумасшествие, обреченное на боль. На страдание. Я знаю, что скажу Тёму завтра. Завтра. А сегодня я впиваюсь ногтями в его сильные плечи. Он целует меня совсем не нежно, страстно. До боли. Я кусаю его губы, чтобы заглушить свой же крик. Мне уже больно, что это закончится. Да пошло всё к чёрту. Сегодня он мой. И пусть я хватаюсь за последние лучи заката, точно зная, что умопомрачительные яркие краски сменят не менее будоражащие сумерки. А потом неизбежно накроет темнота.
Я мазохистка, видимо. Это всё неправильно, но я с ума схожу, потому что уже... люблю. Понимая, что безответно, понимая, что не должна. Не из-за Мии, нет. В этот раз я её не предаю. Я предаю только себя. Но ни за что не раскаюсь, и к чёрту все эти дурацкие правила.
