Но дочь моя. Моя Рита. Мой ребенок! Хер я их тебе отдам! Ты, может, и не кончал в нее. Нет, я уверен, что ты не кончал в нее. Ты нам жизнь испортить захотел. Ты ей несколько месяцев жизни похерил! Поэтому она потухла. Она думает, что ты опоил и трахнул ее, брат! Но ты же, блядь, не делал этого! А если делал, то я совсем тебя не знаю, а это не так. Не так, сука!
Я ей сюрприз сегодня сделать хотел, а получилось, что она мне…
Поднимаюсь, снова упираюсь ладонями в перила и смотрю на воду. В ней отражаются огоньки маленького городка, в который мы оба влюбились за отсутствие суеты, за душевность, за человечность, за его тепло. В кармане штанов так и лежит кольцо, которое я купил по дороге домой.
Домой… Это мой дом. Я обрел его с Ритой и своим ребенок. Нет, Лекс, я не дам тебе все разрушить. Или ты вернешься и начнешь предъявлять права на мою дочь? Попробуй! Я тебе зубами кадык вырву, если ты посмеешь заикнуться о том, что имеешь на нее право. Не имеешь, блядь!
Оттолкнувшись от перил, разворачиваюсь и быстрым шагом иду в сторону дома. По дороге пытаюсь курить. Кашляю, блюю, но затягиваюсь. Не знаю, какая в этом необходимость, но мне становится легче. Легкие с каждой затяжкой расправляются, никотин горечью оседает на языке. Я сосредотачиваюсь на этой горечи и держусь за нее до самого подъезда. Поднимаю взгляд на наш балкон. В квартире темно. Ушла? Куда ей идти? Некуда!
Понимая это, все равно бегу по лестнице. Дергаю дверь и едва не спотыкаюсь о… Ритку!
— Малыш! — падаю на колени. Холодная. Дрожит и тихо всхлипывает, свернувшись комочком на чертовом придверном коврике. — Рит, Рит, вставай… Иди же сюда, — поднимаю ее. — Тебе плохо? Больно? Ты чего здесь лежишь, малыш? Не молчи!
Ее колотит сильнее. За живот держится, глаза не открывает. Страшно. Мне становится пиздец как страшно! Сколько она здесь лежит? С тех пор как я ушел?! Это пиздец!
Скорая… Надо вызвать скорую.
Дыша со свистом, ищу по карманам мобильник.
— Сейчас, сейчас, мои девочки. Сейчас все будет, — нервным поцелуем прижимаюсь к ее виску и достаю-таки этот долбанный телефон.
Вызываю службу спасения, поднимаю Ритку с пола и несу на руках к нашему мягкому диванчику в гостиной. Кладу на него, стягиваю край покрывала и заворачиваю. Кладу ладонь на живот и жду…
Тук-тук-тук, блядь!
Это мое сердце, а дочка не шевелится.
Наклоняюсь ухом к животу, глажу его ладонью и бормочу невнятно всякое, лишь бы наша малышка слышала мой голос. Ей нравится, она всегда откликается, толкаясь в меня ручкой или ножкой, когда я говорю с ней или читаю сказку.
— Ева, пни папу. Папа тут с ума сходит. Рит, — перевожу взгляд с животика на бледную девушку. — Моя Ритка… Я люблю тебя, — прижимаюсь к ее прохладным губам. — Ты не виновата ни в чем. Не смей думать, что виновата. Люблю тебя, мой малыш. И дочку нашу люблю. Она наша, ты поняла меня? Так было и так останется. Наша Ева.
Под моей ладонью, оставшейся на животе, чувствуется пинок. Да! Моя девочка! Она старательно упирается прямо в мою руку. Чувствует папу, моя комочек. Рита глаза открывает, и в оставленную открытой дверь входят медики.
Ее долго осматривают, пока я мечусь вдоль дивана в ожидании хоть какого-то вердикта. Прослушивают нашу малышку, меряют Рите давление, проверяют тонус, исключая угрозу.
— Мы можем забрать ее на ночь, чтобы понаблюдать в стационаре, — говорит мне один из медиков, — но вам повезло, у нее крепкий организм. Просто стресс и она замерзла. Горячее питье, теплое одеяло, укрепляющие витамины, покой и сон — лучшее лекарство для беременной женщины.
— Вы уверены, что ей и ребенку ничего не угрожает? — не отпускаю врача.
— Уверены, но повторюсь, можем перестраховаться и забрать вашу жену в стационар.
— Я смогу поехать с вами?
— Конечно, — кивает он.
— Тогда мы едем.
Я не готов ими рисковать. Ночь в больнице — не самое страшное, что может случиться. Там оборудование, дополнительное обследование, анализы, в конце концов!
Быстро собираю все самое необходимое, забираю из комода документы и несу Риту до кареты скорой. Клиника недалеко, добираемся минут за десять. Стараюсь не мешаться под ногами, пока ее устраивают в палате. Заполняю документы. Медицинская страховка покроет эту ночь, но я бы и заплатил, лишь бы все было в порядке.
Настаиваю на том, чтобы ей сделали УЗИ с прослушиванием сердцебиения. Только после мы остаемся вдвоем, и я устало опускаюсь в кожаное белое кресло, стоящее у кровати.
Ритка спит под теплым одеялом. Ей вкололи легкое успокоительное, безвредное для нашей Евы. А я не сплю. Не могу ни на секунду закрыть глаза. Перевариваю Риткин рассказ. В красках представляю, что между ней и Лексом могло быть. Как он пыхтел над бессознательным телом. И чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что ничего не было. Или же мой мозг просто выдает желаемое за действительное? Почему-то уверен, что Лекс не поступил бы так. Он может быть отвязным придурком, но не подлым мудаком. Брат не стал бы трахать беззащитную девушку. Он не насильник. Он просто ревнивый идиот! За что и останется без башки, как только я его найду. За то, что посмел прикасаться к ней. За то, что она жила в страхе все эти месяцы.
— Рад…
Вздрагиваю, услышав свое имя.
Рассвет уже. Я даже не заметил…
Ритка моя проснулась. Смотрит растерянно. Губки пересохшие облизывает.
— Наша дочь?
— С ней все хорошо. Ты как?
Кресло я передвинул еще ночью. Мне теперь удобно держать свою малышку за руку. Глажу ее пальчики, подношу к губам, целую каждый. Теплые…
— Ты не ушел, — голос моей девочки дрожит.
— А должен был? Ты правда думала, что я просто так возьму и откажусь от вас? Не откажусь, Рит. Вы же — моя жизнь, мои легкие, мое сердце.
Поднимаюсь, чтобы тут же наклониться и прижаться к ее пересохшим губам своими. Жмурясь, просто трусь об ее губки, стараясь не утонуть в нежности к своим девчонкам. Вспоминаю про кольцо.
— Не так хотел все сделать, — виновато улыбаюсь, достаю золотой обруч без коробочки из кармана. — Маргарита Петровна, вы станете моей женой?
— Женой… — красивые большие глазки Риты распахиваются. — Подожди, но ты же… женат, — растерянно хлопает слипшимися ресницами.
— Сюрприз, — глажу ее пальцами по щеке. — Нас развели вчера с Ольгой, я сразу кольцо купил и хотел рассказать.
— Правда? — не верит она.
— Правда. Квест «Разведись с дочерью Касьянова, так, чтобы он об этом не узнал» пройден успешно. Так что, малыш? Ты готова прожить со мной всю жизнь? Я ведь на меньшее не согласен. Учти это.
— А как же … Лекс? — не унимается Рита.
— Я не знаю. Но вы — мои девчонки. Ты и Ева. Остальное переварить надо. То, что он сделал, называется неприятным словом — предательство. Что с этим делать, я пока не решил.
Говорю с ней максимально открыто. Эмоции еще не улеглись, и Алексея я не нашел.
— Выходи за меня, Маргаритка. И больше никогда ничего от меня не скрывай, — целую ее теплые губки. — Выйдешь?
— Да, — шмыгнув носом, обнимает и трется носиком о местечко на сгибе шеи, разгоняя мурашки от самого затылка по всему позвоночнику.
Глава 47
Радомир
Мы все вроде бы решили. Свадьбу сыграем после рождения малышки. Рита не хочет, как она сказала, натягивать белое платье на живот. Девочка… Я ее понимаю. В такой день хочется быть идеальной, хотя для меня она прекрасна и в своем нынешнем состоянии. Только иногда все равно грустит. Да и я не могу не думать о том, что Ева может быть от Алексея. Я не начинаю любить ее меньше от этого, или не так сильно ждать, но все равно иногда накатывает. Прокручиваю в голове рассказ своей Маргаритки и становится душно.
На днях пришли результаты дополнительного обследования нашей дочери. На нем настаивал я. Надо было убедиться, что препараты, которыми напичкал Риту Алексей, не повлияли на ребенка. Не все можно определить при помощи стандартных осмотров и анализов. Нам пришлось побегать, но результат того стоил. Врачи заверили, что с Евой все хорошо. Хоть здесь можно выдохнуть.
