отец должен знать Дымова.
— Рома.
— Да, милая?
— Ты так смотрел на меня, когда я зашла. Что-то случилось?
— Нет, Сергей говорил, что ему знакомо твое лицо.
— Что-то слишком многим я знакома, это странно. И это тебя расстроило?
— Нет, не это. Все хорошо, не переживай.
Даша медленно поднимается, целует так нежно и трогательно, взволнованно смотрит в глаза.
— Рома, там был звонок, завтра приедут люди по поводу твоей фирмы.
— Завтра?
— Да, так сказал мужчина, он представился Сафроновым Павлом Георгиевичем, юрист холдинга «Монолит» от Дымова Владимира Сергеевича. Это серьезно? Что они хотят?
— Завтра узнаем. Может, домой поедем или в какой ресторанчик? Хочешь на дачу, в баню?
— На дачу? Как ты можешь думать о даче? Мне так не понравился этот звонок, а еще я видела письма. Это очень серьезно, да? Рома, я просто хотела давно сказать…
— Подожди, слышишь?
Даша замолчала, мы вдвоем замерли, она все еще такая аппетитная, почти обнаженная, черные чулки, юбка задрана до талии, блузка расстегнута, волосы растрепаны.
— Телефон.
На столе в режиме вибрации звонил мой телефон.
— Извини.
Быстро целую девушку, пересаживаю на диван, поднялся, на ходу снимая презерватив, заправляя член в белье и брюки.
— Вершинин.
— Здравствуй, Рома.
Признаюсь, удивился услышанному голосу, больше семи лет не слышал — и готов не слышать столько же. Он неприятно царапает нервы и заставляет вспомнить о прошлом.
— Узнал?
— Узнал.
— Совсем не рад?
— Ответить честно?
— Думаю, не стоит, ответ может мне не понравится.
Молчу, смотрю в окно, снег кружит пушистыми хлопьями, уже начинает темнеть. Меня откидывает на несколько лет назад, в то время, когда отец почти разорил компанию. И все потому, что его посетило прекрасное чувство— любовь, это почти в шестьдесят лет.
Ее и звали Любовь.
— Видела тебя недавно в ресторане с милой девушкой. Вы хорошо смотрелись вместе. Но ты меня даже не заметил, это неудивительно, твоя избранница очень красивая.
В ресторане?
Мы были только раз с Дашей в публичном месте, но я не заметил бывшую любовь отца. Сжал кулак, обернулся, чтоб посмотреть на Дашу, но ее уже не было в кабинете. Ушла, а я и не заметил.
— Зачем ты звонишь?
— Просто так, соскучилась. Мы все-таки не чужие друг другу люди.
— Мы чужие настолько, что ты даже не представляешь.
— Ошибаешься, Ромочка. Помнится, ты мне говорил раньше совсем другие слова.
— И ты им верила? Считал тебя умнее.
Повисает долгая пауза, понимаю, что задел ее, сильно задел. Что тогда только ни пришлось говорить, чтоб оградить отца от этой женщины. А ведь семь лет назад ей было, как мне сейчас — тридцать пять, но выглядела на десять лет моложе. Ни за что не скажешь, что она была охотницей за богатыми мужиками.
Такая милая, трогательная, голубые глаза, отец совсем потерял тогда голову. Мама, узнав, просто ушла, не разговаривала даже со мной, улетела к тетке, к морю. Лишь приехала потом на похороны своего неверного мужа, не проронив ни слезы.
Больно было всем.
Не хочу вспоминать и думать, что я сам помог отцу шагнуть в могилу, а ведь только хотел показать, что его новая женщина не та, какой кажется.
Глава 32
Орешкина
Улизнула из кабинета, как только Роман отвлекся на телефонный звонок. Поправила трусики, одернула юбку, быстро застегнула пуговицы на блузке. Смотрю на себя в зеркало, вид совершенно чумной.
Щеки горят, глаза блестят, неспокойное сердце готово выпрыгнуть из груди. Я точно влюбилась. Так и застыла на месте от этой мысли, приложив ладони к щекам.
Разве такое возможно?
Папа говорил, что полюбил маму, как только увидел, с первого взгляда. Эти откровения у него бывали очень редко. Папа. Вот главная моя проблема. Господин Дымов, что захотел купить фирму моего любимого мужчины.
И еще та женщина, что была с ним в ресторане, о которой не знает даже всезнающая Машка. Я совсем увязла в своих эмоциях и сексе, в Вершинине и его ласках, не замечая ничего вокруг.
А ведь с Машкой что-то не так, я чувствую хоть она и противная иногда, но все же кровинка моя любимая. Прохоров еще звонил несколько раз ночью — конечно, у него там день, зачем думать о других? Хорошо, что Рома не проснулся и не начал снова пытать о нем.
— Добрый день. Роман Александрович у себя?
Выглядываю из-за шкафа, где висит зеркало. У моего стола стоит девушка: белые кудри, бледное личико, но яркая помада, черная шубка до колен, под ней красное платье, в руках красная сумочка. За три дня, что я здесь, не встречала этой огненной красотки.
— Здравствуйте. У себя, а вы по какому вопросу? — спрашиваю с интонацией противной секретарши.
Не хватало мне еще одной Ирины Николаевны, того и гляди, сейчас эта выдаст какой-нибудь номер. Мол, я тут на правах местной любовницы, уже семь лет, и ребеночек у нас в садик ходит.
Мне реально чуть плохо не стало. А от переизбытка красного цвета перед глазами поплыли пятна.
— По личному, — вскидывает подбородок, смотрит уверенно.
Личные вопросы у тебя могут быть с твоим стилистом, который подбирал этот безвкусный красный цвет.
— Прием по личным вопросам каждый вторник с трех до пяти.
Придумала на ходу. Ибо нечего ходить около моего мужика и трясти кудрями.
Девица растерялась, я подошла ближе, разглаживая блузку на груди, между ног было влажно, надо было пойти в туалет и обтереться. Но сейчас я точно не оставлю эту Кармен в приемной.
— Сегодня четверг, приходите во вторник. Роман Александрович ответит на все ваши вопросы.
— Но я не могу во вторник, мне надо сейчас.
Всем надо, не
