дивана то отлепи». И тут до меня доходит. Мамочки, он же Федя! Федор еще куда ни шло, но Федя.
– А ты не хочешь сменить имя? – задаю совершенно некорректный вопрос, видя то, как Неповторимый перебирает мою немногочисленную одежду. Достает оттуда футболку и подходит ко мне.
– Зачем?
– Ну, Федя это же…ужаc ужасный. Примерно, как и Банько.
– С тобой, моя дорогая, никто не сравнится.
– Это значит, что я несравненная? О, Неповторимая!
– Это значит, что Лизе больше не наливать. Но, ты и вправду совершенно эксклюзивная и неповторимая девушка.
– Это сейчас комплимент?
– Нет. Констатация факта.
Сама не поняла, как он стянул с меня мокрый халат. Должно быть стыдно и неловко. Как никак я полуголая, свечу своими минус девяносто перед мужчиной. Но почему-то не стыдно.
– Руки вверх, – слышу отрезвляющий голос не Достоевского и тут же выполняю его указ. На меня надевают футболку и как куклу отодвигают в сторону.
Сам же Федор расстилает диван и принимается его застилать простынею. Пока я чистила зубы, он успел убрать стол. И шторы не забыл закрыть. И ведро около дивана поставить. Предусмотрительный какой. И тут до меня доходит.
– Ты перелез через балкон на другой балкон? – вместо ответа Федор кивает и усаживает меня на диван. Я вынимаю из волос карандаш, наконец-то освобождаю свои волосы. Неповторимый выключает свет и укладывается на кровать к стене.
– Давай ложись.
– Но я люблю у стеночки.
– А сегодня будешь у прохода. Ведро – твой товарищ. Куда? – вдруг дергает меня за руку, когда я укладываюсь на спину.
– Что куда?
– Давай на бок.
– Я люблю на спине.
– А сегодня на бок.
Нехотя переворачиваюсь на бок и тут же ощущаю, как Федор прижимает меня к себе, обняв одной рукой. И…все.
– А ты приставать не будешь?
– А надо?
– Ну…не знаю.
– Ну, конечно, не буду, – усмехается мне в затылок. И тут меня осеняет.
– Мне надо встать.
– Зачем?
– Чтобы написать в блокноте, что ты влюбился в меня. Не вспомню же утром.
– Не вспомнишь и слава Богу.
– Назло тебе вспомню.
– Ага, спи. Утром будет разбор полетов.
***
Полетов оказалось несколько. Только не словесных. Уж лучше бы на меня кричали, нежели тряслись руки, ноги и гудела голова. Я прихожу в порядок только через сутки, выпив ранее подсунутые Федором таблетки. И он меня не отчитывает. Но крайне озадачен сложившимися обстоятельствами. Особенно тем, что Кротов присылает мне смс о том, что за мной подъедут его люди через пару дней.
Федор Михалыч оказался редкостным занудой. Весь день он посвящает моему обучению болевых, и не только, точек на теле человека. Зачем-то запрещает изучать информацию о Кротове. Неоднократно подчеркивает: будь сама собой.
В назначенный день встречи я почему-то совсем не волнуюсь.
– Чему ты так радуешься? – нахмурив брови, интересуется Неповторимый, смотря на мое отражение в зеркале.
– С того, что скоро, возможно, достану нужную информацию.
– Ты думаешь это так просто? Нет, Лиза. Тут вообще все нечисто. И мне это не нравится.
– А вот я Кротову понравилась. Ты же сам сказал, что он клюнет на мою внешность. Что не так?
– Слишком легко.
– И что ты предлагаешь? Не ехать? Ну уж нет. У меня учеба, я хочу вернуть свою жизнь. И вообще не занудствуй.
– Зачем ты это делаешь?!
– Что?
– Вот что, – забирает из моей руки тушь. – Может еще помадой намазюкаешься?
– Если захочу, то и ею воспользуюсь, – возвращаю тушь и крашу ресницы.
Собственное отражение в зеркале мне определенно нравится. А вот Федору, судя по недовольному лицу нет.
– У тебя сейчас, где язык? – неожиданно произносит он, повернув меня к себе.
– Э-э-э…во рту. А где надо?
– Ну он больше приближен к нижнему или верхнему небу.
– Посередине.
– Так я и думал. Чтобы выглядеть соблазнительнее в глазах Кротова, делай так, чтобы язык касался верхнего неба. И держи его там по возможности всегда. Когда молчишь. Давай, прижимай.
Делаю так, как сказал Федор. Он ухватывает меня за подбородок и начинает осматривать. Вот теперь его лицо становится менее напряженнее. Кажется, даже хочет улыбнуться.
– Ну и как? Я…сексуальная?
– Да. Так и надо. Соблазнять, так соблазнять.
Серьезно? И этот мужчина еще недавно мне признался, что влюбился в меня? Сволочь. Одергиваю его ладонь и поворачиваюсь к зеркалу. Серьезно? Один язык решает так много?! Да уж, теперь я знаю действенный способ, как отвадить от себя любого мужчину, не только несостоявшегося Дейла.
– Федор Михайлович, а вам не кажется, что так я похожа на…недоразвитую?
– Поверь, ты прекрасна, – кладет ладони мне на плечи.
– Спасибо, я обязательно поделюсь советом про язык с другими девственницами, как ими остаться до старости.
– Со всеми не надо. Это секрет только для имбецилки из Сучкино, – шепчет мне на ухо.
– Ну и гад же вы, дядя Федя из Лобка. Кстати, я в вас тоже влюбилась.
– Тоже? – наигранно удивляется Неповторимый.
– О, не думали же вы, что я запамятовала, что вы в меня втрескались.
Улыбаюсь в ответ на улыбку ясно зрячего. И как-то само получается, что через несколько секунд я уже не наблюдаю отражение в зеркале, а целуюсь с Федором. Причем этот гад сам закидывает мои руки к себе на плечи. Сжимает мою, укомплектованную в джинсы, попу обеими ручищами. Не ожидай я сейчас приезда машины с людьми Кротова, я продолжила бы начатое. Фактически отлепляю от себя руки Федора, когда слышу звонок телефона. Ну все, мне пора.
Глава 24
Первое, что меня удивляет: мой рюкзак никто не осматривает, равно как и саму меня. Один из амбалов меня просто усаживает на заднее сиденье. А если у меня оружие? Или жучки? Странно это как-то для людей, охраняющих серьезного криминального, а может и не очень, дядьку.
Через несколько минут я зачем-то смотрю на себя в зеркальце. Мамочки, ведь заметно, что я что-то делала губами. Ужас! Незамедлительно достаю красную помаду и крашу ею губы. Выгляжу не вульгарно и в целом хорошо. Зачем-то прикасаюсь языком к верхнему небу. Ужас. Вот оно лучшее противозачаточное средство. Убираю зеркальце обратно в рюкзак
